Скорпион

Ядерный центр притыкался на берегу таежной реки Студеная-Студенец и бетонными строениями напоминал военный поселочек в раю. Правда, кирпичные трубы котельной били копотью в утреннее небо, нарушая тем самым идеалистическую картинку благодатного края. Территория Центра была поделена на зоны с КПП, где скучали бойцы вневедомственной охраны в пятнистой форме, похожие на постаревших космонавтов.

Поначалу мы решили посетить дирекцию, чтобы получить у директора допуск в спецзону "U", где находилась лаборатория академика Биславского.

В коридорах дирекции неотчетливо присутствовал запах беды. Казалось, сотрудники бродят вдоль стен, отравленные этим запахом, как ипритом.

Директор Пешкин Владимир Николаевич встретил меня и Полуянова с радостью, будто для полного счастья ему не хватало именно нас и наших проблем. Пешкин был энергичным пузаном, неунывающим даже в такое трудное времечко. В его кабинете присутствовала несообразная смесь социалистического планирования и капиталистических рыночных отношений. В одном углу пылились бархатные знамена за передовой труд. В другом горбились мешки с сахаром, а также тюки с мануфактурой. На столе в рамке замечался портрет академика Сахарова, где гений, ещё лояльный к власти, был заснят на первомайской демонстрации: отмахивал нам, живым, искусственно-пористой революционной гвоздикой.

- Все-все, у меня люди, - предупредил директор нетерпеливых коллег желающих получить свой законный мешок сахара, закрыв дверь на ключ. - Вот так каждый день.

- Бартер? - спросил я.

- Верно-верно, бартер, - жизнеутверждающе улыбался. - Шабашим бытовыми изобретениями и меняем, - указал на мешки и тюки, - на пропитание. Вот умельцы придумали "балконный ящик". Очень удобный: можно хранить картошечку летом, овощи там, фрукты... Не хотите посмотреть?

- Владимир Николаевич, - сдержанно вмешался Полуянов. - Это в другой раз, - и сообщил по какой, собственно, причине мы явились.

- Ох, простите-простите, я думал вы из, как его, черт, ООО "Лок-кид", - извинился директор. - Совсем закрутился, как гайка. А что делать? Надо выживать. Это раньше атомщику слава и почет, - махнул рукой на знамена. Конечно, проще пиф-паф себе в лоб и никаких проблем, да?

- Да, - сказал я и задал вопросы по господину Нестеровому Виктору Германовичу: где, как, что и почему?

Директор понял, что меня меньше всего интересуют хозяйственные дела его Центра и пригласил по селектору руководителя по безопасности всей научно-исследовательской территории. Тот немедленно явился, напоминая габаритами и простодушным умом гренадера образца 1812 года.

- Карпов, - представился. И на мой вопрос о сумасшедшем ученом с ядерным ранцем сильно возмутился: - Подлец этот Нестеровой, и никакой он не псих психованный, а выполняет задание мирового сионизма.

Директор подпрыгнул за своим столом:

- Ты эту провокацию прекрати, Наум Наумович. Что люди про нас подумают?

- А что думать? - гнул свою линию руководитель службы безопасности Центра. - Заговор, я вам говорю. Один он не мог "продукцию" мимо нас пронести, я голову свою на отсечение...

- Побереги головушку-то, Наум.

- А я тебе говорил. И говорю, что...

Я решил прервать академический спор и высказал желание посетить рабочее, так сказать, место "несуна", создавшего столь глобальную проблему. Может там я получу ответы на некоторые свои вопросы?

В сопровождении руководителя охранной службы мы отправились изучать местность. По дороге товарищ Карпов успел изложить свой экстремистский взгляд на развитие националистической идеи в России и роли тех, кто губит её на корню. Тема для меня не представляла интереса по причине инвалидно-примитивного мировоззрения секьюрити и поэтому скоро разговор перешел на охоту.

По утверждению моих спутников, тайга в этом смысле здесь не просто кладовая, а волшебная кладовая. Отойдя на километр от цивилизации, натыкаешься на край непуганного зверья, которое само лезет под ружейные дула.

- И требует, чтобы его пристрелили, - пошутил я; право, не понимаю и не принимаю такой охоты.

Мои спутники запротестовали: ходят они в тайгу редко и только по причинам меркантильным: когда надо запастись медвежатиной. Я понял, что у каждого из нас своя правда и не стал полемизировать.

Проникнуть в лабораторию "Тяжелых металлов" человеку со стороны не представлялось возможным, равно как и выйти без специального на то разрешения. Для охраны объекта были задействованы самые современные технологии, ориентированные именно на защиту от врагов, как внутренних, так и внешних. Тем более было непостижимо, как удалось господину Нестеровому обмануть бдительность неподкупной системы?

Телеметрическая аппаратура отслеживала каждый шаг отважных экспериментаторов и любое отклонение от поведения было бы зафиксировано на пленке.

Сама лаборатория напоминала вместительный отсек космического корабля, отправившегося в далекое путешествие к пылевым кольцам лилового Сатурна. Невероятная стерильность поражала. Чтобы проникнуть в лабораторию, сотрудник должен был пройти санитарную обработку тела, а затем переодеться в специальный комбинезон цвета серебра. Такое я видел только в фантастических фильмах. Я отказался от помыва и прохода на запретную территорию. Зачем? И так понятно, что господин Нестеровой Виктор Германович не мог из этой зоны вытащить и грамма плутония для своих хозяйственных нужд.

Потом мы посетили складское помещение, охраняемое специальным подразделением, подчиненное напрямую только Министру обороны и руководителю охраны Центра, то бишь господину Карпову Н.Н. Впрочем, меня допустили только в административный отсек, откуда при помощи видеоаппаратуры велось наблюдение за состоянием "продукции". На экранах я увидел аккуратные ряды, состоящие из свинцовых туб, там, по утверждению специалистов, хранился оружейный плутоний.

- А где ядерные ранцы? - поинтересовался я.

- Они в специальной камере, - ответил Наум Наумович и указал на один из экранов. - Во-о-он там.

- Где? - спросил я.

Помимо многих положительных качеств, я обладаю ещё одним замечательным свойством: чувствую ложь - чувствую её на уровне подсознания. Поначалу возникает дискомфорт в общении с человеком, и я не сразу понимаю причину такого состояния. Потом возникает раздражение оттого, что тебя посчитали за простака и смеют отливать пули. Господин Карпов мне не понравился. Я думал: по причине своей зоологической ненависти к нации, к которой он, собственно, тоже принадлежал, скрывая это всячески.