Приговоренный к власти

— Араб, — тихо позвал Лешка. — Ты что делаешь?

Феоктистов вскинул голову.

— Это ты? Черт побери, напугал! Ты разве не арестован?!

— Да с какой стати? Одурел, что ли?

— Да мне же в банк позвонили и сказали, что ты арестован!

— Кто тебе звонил?! — завопил Лешка. — В банке все телефоны отключены!

— Отключили в девять тридцать. — Феоктистов сел в кресло. — А в девять официально и доверительно сообщили о твоем аресте.

— Ну, и что? Зачем в мой стол-то при этом лезть?!

— Да как же, Алексей Дмитриевич! — обиделся Феоктистов. — А может, у тебя в столе какой опасный для тебя и нужный для следствия компромат? Может, ты латвийский или японский шпион и здесь радиостанцию держишь? Должен же я был все это изъять до прихода чекистов! Глядишь, и поменьше получишь! Среди друзей так и делается.

— А с банком что? Почему закрыт и там дебилы из «Демпинг-Экстры» отираются?

— А! — беззаботно отмахнулся Феоктистов. — Нормальная жизнь, нормальное существование! Для тебя ничего не случилось. Ты еще не снят с денежно-вещевого довольствия.

— Обанкротился?

— Слегка похуже. Нас предал Малишевский. Заразил все компьютеры какой-то дрянью, так что не разберешь, где у нас расходы, где доходы, где честные деньги, а где ворованные, но что самое скверное, всю нашу тайную коммерческую информацию передал конкурентам.

— Так что теперь?

Феоктистов пожал плечами.

— Обычная рутинная борьба с применением стандартных апробированных приемов. С утра пораньше на нас нагрянула налоговая полиция, все опечатала и ведет проверку. Конкуренты никогда не дремлют, Лешка. Есть возможность — тут же настучат. Но если соединить вкупе сообщение о твоем аресте и прочие события, то можно рассмотреть дело и под другим углом… Так тебя все-таки не арестовали?

— Видишь, перед тобой стою!

Из кухни крикнул Журавлев.

— Лешка! На тебя кофе варить?

— Да.

— Малишевского-дурака мне жаль, — задумчиво сказал Феоктистов. — Он свои действия, вернее их результаты, оценивает неправильно. Все это для него плохо кончится.

— Не думай ты об этом червяке! — раздраженно сказал Лешка. — Скажи лучше в целом — банку крышка? Ты денег мне на предвыборную кампанию не найдешь?

— Банк, Алексей Дмитриевич, через несколько дней откроем, — спокойно ответил Феоктистов. — И денег на твои листовки, плакаты, всякие агитационные шоу я тоже найду. Хуже всего, что по ряду признаков я чувствую, что на нас накатывается какая-то могучая сила… Кто-то нас прощупывает, прежде чем ударить на поражение по-настоящему. Взорвали мою машину. Непонятная смерть стервы Антонины. Шпион Бестаев тут же… Тебя якобы арестовали.

Журавлев втащил в комнату кофе и чашки, заметил рассеянно.

— Не мешало бы в кофе плеснуть чего-нибудь. Я всю ночь не спал.

— Коньяк в холодильнике, — сказал Лешка.

— Коньяк в холодильнике! Плебей! Кто коньяк охлаждает! — возмутился Феоктистов, но тут же снова заговорил, словно размышляя. — Я позавчера вечером от скуки посмотрел кассету, где наш предатель Бестаев кается в своих грехах. Этого мерзавца я хорошо знаю. Чего-то он там на этот раз не договаривает. Где-то на полуслове спотыкается. Пожалуй, придется ему вторую руку прострелить. Что-то там не так.

— М-м-м, — замычал было Журавлев и смолк.

Лешка повернулся.

— У тебя есть идеи? Говори, раз сигнал подал.

Журавлев неуверенно качнул головой, плеснул в свою чашку коньяку, отпил, почмокал и сказал в обычной ленивой манере.

— Я ваших банковских и всяких финансовых афер, простите, дел, не знаю. Понятно, что у вас идет жестокая борьба. Но мне кажется, что вы ошибаетесь, когда рассматриваете вопрос в столь узком секторе.

— В каком смысле? — быстро спросил Феоктистов.

— В том, что неделю назад Алексей начал официальную политическую жизнь. Об этом… м-м-м… не следует забывать. Ветер ваших неприятностей может дуть совсем с другой стороны. Не от этого «Демпинг»-банка. Быть может, господа, вы разворошили совсем другой муравейник. Вот в чем дело.

Феоктистов нахмурился, пытаясь поймать смысл неожиданной идеи, а Лешка спросил:

— Саня, у тебя только догадка или есть факты?

Журавлев улыбнулся безмятежно.

— Леша, ты же знаешь, что я мыслю только на основе фактов. Вчера, дабы поддержать твою борьбу за кресло в Госдуме, я делал интервью с великим артистом Рокотовым. Старик хорош, как Бог. Так вот, он сказал, что его отказ от борьбы в Каменске, вернее то, что вместо него будешь ты, местную каменскую общественность крайне всполошил. Определенные круги, конечно. Избирателям, натурально, на все плевать, снизили бы цены на водку и закуску. Он считает, что все равно ты победишь, но борьба будет сложной. Супротив его первоначальных предположений. Там, по его словам, складываются мощные группировки соперников. Все-таки место в Думе, дорогой Ковригин, — это не членство в ночном стриптиз-клубе.

Феоктистов проговорил резко, с металлическим смешком:

— Могу к этим разумным словам добавить еще одно соображение. За месяц до того, как покинуть эту землю, стерва Антонина работала в Каменске по подготовке к Празднику Девятого мая. Ну, то, что она свою грязную лапку в мою кассу запустила, это…

— Подожди, Сергей, — остановил Лешка. — Я не хотел тебе говорить, думал, ни к чему, раз она умерла. Но, понимаешь, по мнению некоего каменского бизнесмена Дадашева, твоя Антонина была миллиардершей. И, если я не запамятовал, Дадашев намекал на то, что она состояла в какой-то мощной финансовой группировке.

Феоктистов сказал тихо и укоризненно:

— Зря не сказал сразу, Леша. Среди друзей так не водится. Ты же меня с мысли сбил! Я же чуял, что машину мне подорвали, чтоб я испугался да в штаны наклал — на это «Демпинг-Экстра» способен! Но чтоб Антонину ликвидировать — у них кишка тонка! Тут что-то другое! Я все время это чуял.

— Да подожди ты! — разъярился Лешка. — У тебя семь пятниц на неделе! По последней твоей версии, Антонина пьяная сама свалилась в Яузу! Теперь опять в это не веришь?

— Я никогда в это не верил, — спокойно сказал Феоктистов. — После того, как ты мне уверенно доказал, что рядом с ней сидел каскадер. В общем, кавалеры, вся эта ситуация меня сильно настораживает. Леша, скажи как на духу, не скрывай от друзей! Почему какой-то гад сообщил, что тебя арестовали?

Лешка помолчал, потом сказал с трудом:

— Потому что сегодня утром меня должны были арестовать.

— За что?!

— За то, что я вез в автомобиле автомат Калашникова и пистолет ТТ.

— А ты вез?! — вытаращил глаза Феоктистов.

— Нет. И потому сижу здесь. Но я мог везти.

Журавлев отставил чашку.

— Подожди, Алексей… Нам нужны факты для анализа…

— Это мое личное дело, ребята! Личное! Фактов нет, есть предположение! И я не хочу уводить в сторону движение ваших рассуждений! Когда будет проверенный факт, я вам доложу!

— Может быть, окажется слишком поздно, — заметил Журавлев.

Лешка собрался было ответить, но запел свою песню телефон, и, сделав знак всем помолчать, Лешка поднял трубку.

Незнакомый, интеллигентный, хорошо отмодулированный голос неторопливо произнес:

— Я попрошу Алексея Дмитриевича Ковригина к аппарату.

— Это я.

— Прекрасно. Здравствуйте. Говорит ваш соперник по предвыборной борьбе в Каменском районе Любомудров Николай Станиславович.

— Весьма рад. — Лешка слегка напрягся.

— Я, поверьте, тоже. Видите ли, Алексей Дмитриевич, я полагаю, что мы интеллигентные люди и нам следует встретиться по-дружески, обговорить общие вопросы перед тем, как мы, уже при своих официальных правах, по-волчьи вцепимся зубами друг другу в горло. — Он негромко и вежливо посмеялся в конце своих слов.

— Согласен, — осторожно ответил Лешка. — Хотя не совсем понимаю, о чем пойдет речь?

— Вопрос предельно прост, Алексей Дмитриевич, мы можем собраться все вместе — я имею в виду основных кандидатов в депутаты от района, и спокойно, культурно выработать между собой правила этического поведения в борьбе. Скажем, договориться отказаться от традиционного стремления каждого облить соперника грязью. К примеру, не касаться темных сторон прошлого из жизни соперника…