Стелла искушает судьбу

Стелла, хотя она уже утратила надежду поплескаться в море, обзавелась блескучим, цвета бирюзы, итальянским купальником в черных абстракционистских разводах, который удивительно шел к ее зеленовато-голубым глазам.

Ее посетила мысль, что она совершенно зря не познакомилась с симпатичным парнем, который подошел к ней на пляже, — русоволосым Игорем, хоть в кино бы сходила — Ирину-то не утащишь, но в то же время ей казалось неудобным на глазах у старшей подруги знакомиться с кем бы то ни было после истории с Огульниковым. Что Ира о ней подумает? Сочтет, что она легкомысленная вертихвостка? Нет. Этого Стелле вовсе не хотелось…

Внимание их привлек грузинистого вида носатый дядька в кепке-аэродроме, уныло торговавший шашлыком, который почему-то вовсе не пользовался успехом у народа.

Ирина подошла, приценилась и, сочтя, что пять рублей хоть и дороговато, — но ведь не каждый день они себе такое позволяют? — купила две порции. Стелла взяла бутылку «Тархуна» у бабульки, торговавшей рядом с тележки на колесиках разнообразными напитками.

Прямо на площади стояли странные многоугольные бетонные конструкции, видимо призванные изображать вазоны, полные земли, но лишенные малейших следов растительности.

Ира и Стелла уселись прямо на их бортики и принялись с завидным пылом поедать горячий, сочный, ароматный шашлык, запивая его по очереди газировкой из бутылки. На них с неподдельным интересом смотрели прохожие. Видимо, аппетит подружек и написанное на их лицах удовольствие произвели на некоторых сильное впечатление: перед шашлычником моментально образовалась очередь, торговля пошла на зависть бойко, и не успели они, расправившись с шашлыком и побросав в урну бумажные тарелочки и опустевшую бутылку, уйти, как раздался голос грузинистого дядьки:

— Вах, красавицы, вам две последние порции оставил! Подходите, берите даром! Вах, целый день стоял — никому не нада! Вы, красавицы, пришел, шашлык ел, люди смотрел — слюнки пускал! Хоть каждый день приходи — даром кормить буду! Когда вы тут, от желающих отбоя нет! Вах, спасибо, красавицы! — При этом шашлычник столь бурно жестикулировал, что, казалось, вот-вот опрокинет мангал.

Ира и Стелла переглянулись.

— Ну что? Сходи возьми? — предложила Ира.

— Неудобно, — замялась Стелла.

— Глупости! Воспринимай это как хохму. Пройдет время, вспоминать будешь, как шашлычнику рекламу делала и бесплатный шашлык лопала.

— Ну… Я не знаю…

Ирина встала и, широко улыбаясь, направилась к торговцу. Забрав у него две тарелочки с щедро политыми острым соусом кусками мяса, она подмигнула шашлычнику и наставительно произнесла:

— Реклама — двигатель торговли, дядя! И этот случай — наглядное тому доказательство!

Барсукову пришлось пережить немало неприятных минут, объясняя в полиции, почему его люди устроили погром и бесчинство в магазине. Наконец до полицейских дошло, что он опознал и пытался поймать и обезвредить русскую преступницу, убийцу и авантюристку, нелегально проживающую в Греции, которая, кстати, скрылась от погони, угнав автомобиль, принадлежащий управляющему магазина. Разумеется, никакие уверения Юрия Венедиктовича на полицейских чинов не подействовали бы, если бы он не сопроводил их впечатляющей суммой «на нужды благотворительного фонда».

Потеря денег его огорчила, однако куда больше его волновал оживший призрак Маргариты Богдановой, который он видел своими глазами. Что он скажет своему начальнику? Тому самому, которому он верой и правдой служит уже несколько лет; тому самому, который до сих пор остается в тени, несмотря на то, что теперь негласно руководит «Гиацинтом»; тому самому, кто отдал приказ уничтожить Стоценко и Богданову, едва возникла опасность разоблачения им же организованных махинаций; тому самому, который не моргнув глазом сотрет его, Барсукова, в порошок, даже и не вспомнив о верной службе…

Юрий Венедиктович заскрежетал зубами: «Все этот тупоголовый Чмырь! Сгорела в машине… Сволочь! Наврал! Ну теперь он у меня напляшется!»

Вызванный начальником к нему в номер Борис Брызгалов ожидал бури, но полученный им разнос превзошел все ожидания. Шеф орал, брызгая слюной и топая ногами. Заклеенная лаком прядь, прикрывавшая его лысину, отлипла и взлетала, как съехавший набок чуб разгневанного запорожца. А уж кары, обещанные Чмырю, вызывали мечты об аде, который казался на фоне высказываний Юрия Венедиктовича не иначе как домом отдыха!

В конце концов Юрий Венедиктович несколько успокоился и спросил у Бориса, где он собирается искать Богданову, на что тот, мгновенно обретя душевное равновесие, со своей неизменной усмешечкой ответил:

— Есть некоторые соображения. Проверю — доложу! Я думаю, наши новые друзья из полиции не откажутся нам помочь.

У маленькой свежеокрашенной пристани покачивался на волнах катер. Ирина смотрела, как грузилась в хлипкое суденышко съемочная группа. Егор Рубцов, оставленный из соображений экономии без второго оператора и потерявший помощника — Кваснина, исчезнувшего в кущах ботанического сада, таскал вместе с механиком оборудование и громко ругался. Режиссер, спрятав глаза за крупными темными очками, делал вид, что ничего не слышит. Мрачноватый Алик запихивал в сумку с махровыми полотенцами и одеялами водку и пластмассовые стаканчики — дублерам предстояло лезть в воду, которая еще не настолько прогрелась, чтобы в ней было приятно плавать. К тому же день выдался на редкость ненастный: Ирина ежилась, поплотнее запахиваясь в свой голубой плащ. Решили, что придется отпаивать и растирать актеров водкой. Передав механику пакет с костюмами, Ирина, исполнившая все, что от нее требовалось, молча наблюдала за погрузкой.

Стелла стояла рядом с ней, так же как и постоянно вертевший головой, умиравший от любопытства Лев Гарькавый.

Режиссера удовлетворил выбор, сделанный Ириной. Он даже похвалил ее за проявленную изобретательность. Причем, когда женщина объяснила, что благодарить следует прежде всего Алика, Михаил Георгиевич недоверчиво хмыкнул и отвернулся — Житков его страшно раздражал, но избавиться от него режиссер не решался, все-таки Алик был очень опытным сотрудником, да и кем его заменять?

Вскоре все: режиссер, оператор с механиком, Эльвира Мирзоева, Стелла и Лев Гарькавый — погрузились в катер. Ирина и Алик остались на берегу, поскольку места было мало да и сцену предстояло снимать с обнаженными актерами, которых не следовало смущать присутствием лишних людей.

— Егор, — крикнула Ира. — Умоляю, проследите, чтобы Стеллу не уморили холодом. На вас одна надежда!

— Не беспокойтесь, Ира, у вашей подруги такой галантный кавалер! — Егор ухмыльнулся, качнув головой в сторону расспрашивавшего о чем-то Стеллу Гарькавого.

Эля многозначительно усмехнулась.

Ирина поджала губы: с некоторых пор Эльвира ее просто бесила, кроме того, ей не понравился тон Рубцова. Впрочем, едва ли он не знал о Стеллином бурном, столь некрасиво закончившемся романе с Огульниковым — только слепой ничего бы не заметил. И пожалуй, девушка в какой-то мере заслужила то плохо скрываемое пренебрежение, с которым к ней стали относиться некоторые, хотя Ира, разумеется, предпочла бы, чтобы на Стеллу смотрели с сочувствием, как, например, Алик, чтобы в ней видели жертву наивности, а не легкомыслия, чтобы не приписывали ей распущенности, которой в ней не было и в помине…

Вода в гроте казалась живым хрусталем, напоенным блеском золотистого света, — солнце наконец сжалилось и выглянуло из-за туч. Стелла, переодевшаяся в платье, которое Ирина, равно как и костюм Огульникова, догадалась отдать в гостиничную прачечную, ожидала начала работы. Платье, побывав в морской воде, стало напоминать отвратительную тряпку, нечего было и надеяться своими силами привести его в порядок, а умелые руки женщин из прачечной совершили чудо. Работницы службы быта с пониманием отнеслись к Ириной проблеме — актриса! где уж ей стирать уметь? — и даже чувствовали себя польщенными, приняв за пять рублей хоть и косвенное, но участие в творческом процессе съемок. Приобщились к высокому искусству на свой лад.