Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

— Считаю, ехать туда сейчас было бы трагедией, — сказала Френсис. — Прошлый раз мы там побывали, всего два года назад, люди думали, что приходит конец итальянскому господству. Они искренне верили, что сердце Тироля больше не будет кровоточить. А теперь их заставляют покидать родную землю или превращаться в итальянцев. Я часто размышляю, как они к этому относятся. Едва заметный румянец окрасил бледную кожу фрау Кеплер.

— Тогда остается Богемия, — сказал Ричард. — Но, наверное, туда сегодня тоже трудно проехать.

— Конечно, есть еще и Зальцбург. Но там больше не осталось певцов и музыкантов, которыми я когда-то восхищалась, — с сожалением проговорила Френсис.

Фрау Кеплер взглянула сначала на нее, потом на Ричарда. Они вежливо на нее посмотрели, ожидая дельного совета.

— Отсюда недалеко до Австрии, — сказала она.

— Да, Австрия изумительна, — отозвалась Френсис. — Помню то замечательное время, которое я провела в Вене, три года назад. Кругом веселье и радость. Может, в Вену поедем?

Ричард заметил, что фрау Кеплер стало явно не по себе. Ее теория, что ничего не изменилось, а если изменилось, то к лучшему, рушилась от малейшего соприкосновения с фактами. Она пожала плечами.

— Конечно, в Вене нет гор. Я забыла, что вы их любите. Может быть, Австрийский Тироль… он всегда пользовался у англичан популярностью.

— Вы не знаете там какого-нибудь хорошего местечка?

Фрау Кеплер посоветовала именно то, что требовалось.

— Отсюда поезд доходит прямо до Инсбрука. Там сотни разных экскурсий.

— Хорошая мысль, — сказал Ричард. — Завтра туда и направимся, а уж на месте что-нибудь выберем. Благодарю вас, фрау Кеплер, ваша помощь бесценна.

Он поднялся вслед за хозяйкой.

— Вы кажется, заядлые путешественники, — это прозвучало как вопрос.

Френсис улыбнулась.

— Думаем, это необходимая часть нашего образования.

Фрау Кеплер поджала губы, сложила на груди руки.

— Наверное. Однако странно, что англичане так много путешествуют, похоже, они готовы убежать из собственной страны.

Френсис взглянула на нее в изумлении.

— Примите объяснение. Когда англичанин видит заграничные порядки, он начинает по-иному ценить то, что происходит у него в стране. Спокойной ночи, Фрау Кеплер.

Они снова склонились над доской. Френсис с наслаждением закурила. В голову пришла мысль, что этот разговор сам походил на шахматную партию. Результатом она была вполне удовлетворена.

Когда Ричард сцапал у нее королеву, она подумала об А. Фугере и его изящном, полном достоинства исчезновении. Возможно, полиция, или гестапо, или как их еще тут называют — в этой стране так много организаций, и все на одно лицо, и все с громкими названиями, — так вот, вполне возможно, что его хотели схватить по какому-то другому делу. Он мог продавать запрещенную литературу, или помогал людям скрываться, или распространял нелегальные памфлеты. Припомнилось его смущение, когда они неожиданно появились в магазине, и доносившийся из задней комнаты запах сожженной бумаги.

Она почувствовала внезапный подъем уверенности, словно за эти несколько дней солнце и ветер взбодрили не только ее тело, но и душу. Минуло духовное оцепенение, тяжесть которого она ощущала в течение последних недель. Что бы ни произошло, мужество и надежда не оставят ее. Утратит она их, и потеряет все. Сколько подобных фрау Кеплер еще повстречается на ее пути. Мысль, что это необычное путешествие приближается к завершению, вызывала облегчение, и даже опасность не казалась более страшной.

— Шах, — сказал Ричард, — и, кажется, мат. — Увидев улыбку Френсис, он весь засиял от радости. Ему удавалось скрыть досаду при проигрыше, а вот торжество при победе он скрывать не умел. Ричард наклонился, чтобы поднять упавший под стол платок Френсис. И пощекотал ей коленку.

— Прошу прощения, — извинился он с наигранной серьезностью. Френсис заметила, что за ними наблюдает фрау Кеплер.

Как только они поднялись, тут же прекратились все разговоры за хозяйским столом. Четверо мужчин проводили их внимательным взглядом, а фрау Кеплер подарила им свой королевский поклон. Среди присутствующих находился маленький астролог с седой бородой. Это был герр Кеплер, он круглые дни печатал у себя в комнате на машинке и спускался по вечерам посидеть возле жены. Там же находился жирный балагур; и другой толстяк, правда, не такой веселый, он постоянно носил военную форму, а волосы у него были так коротко острижены, что стояли торчком, как на сапожной щетке; и еще там был молодой учитель, страстный поклонник дисциплины и образования, воспитанный в строгих партийных традициях. «Он почти нормальный», — сказал Ричард, когда впервые увидел его. Мужчины, не стесняясь, глазели на Френсис, когда она пересекала комнату. Ричард ответил на поклон фрау Кеплер, а Френсис пожелала всем доброй ночи, ничуть не смутившись вытаращенных на нее глаз. Ей сделалось так хорошо при мысли, что она не живет в этой деревне. И не только потому, что она англичанка и не удостоилась расположения фрау Кеплер. Уж больно я изнеженная, подумала она, засмеялась и, опершись на руку Ричарда, стала подниматься по лестнице.

Глава 11

У Гастхофа Бозена

В пятницу они приехали в Инсбрук и, как всегда, были покорены его очарованием. Оставив вещи на вокзале, они пешком направились на Мария-Терезиенштрассе по оживленным, залитым нежным светом вечернего солнышка улицам. Френсис всегда говорила Ричарду, что в Инсбруке не разберешь, кто здесь отдыхает, а кто трудится. Молодые мужчины и девушки в коротких кожаных штанах, шляпах с зелеными перьями, крестьянских передниках занимались своим делом, тут же сновали многочисленные группы отдыхающих; но две перемены все более и более резали глаз. Среди отдыхающих в основном слышалась отрывистая немецкая речь, и обращало внимание огромное количество военных.

В этот час кафе были забиты посетителями. Радовали взор туристские магазины с яркими крестьянскими одеждами, деревянными резными поделками, пышными букетами, многочисленными открытками. По собственному опыту Френсис знала, что нет смысла останавливаться и разглядывать их. Большинство поделок при ближайшем рассмотрении выглядели менее привлекательными или более неряшливыми. Было в них что-то от сувениров с «Приветом из Брайтона». Почему-то, подумала Френсис, имитация тирольской одежды, купленная в больших городах в изысканных магазинах за тридевять земель отсюда, смотрится значительно лучше самобытных изделий. Трагедия местных умельцев заключалась в том, что там искуснее кроили материал, а расцветки тщательнее подбирались под взыскательным взглядом художника.

Они миновали Герцог-Фридрихштрассе. Френсис разглядывала прохожих, любовалась многочисленными башнями и колокольнями, красовавшимися на фоне зубчатых гор. Главной достопримечательностью этой местности была высококлассная гостиница «Белая лошадь». Она прославила этот городок, где звенели странные трамваи и мчалось множество туристских автобусов. Без нее он потерял бы большую долю своей притягательности. Интересно, думала Френсис, способна ли эта публика по достоинству оценить очарование местных окрестностей или она воспринимает их, как пустую сентиментальную безделушку, как дурно сработанную поделку суровой северной красоты?

Ричард в мыслях своих находился уже в доме Гастхофа Бозена. Он решил, что лучше всего заранее наметить определенную линию поведения и при этом смотреть в оба, чтобы не попасть впросак. Девушка с огромной корзиной цветов остановилась перед ними, чтобы передохнуть. Она была почти девочкой, незатейливые садовые цветы составляли довольно безвкусные букеты. Ричард остановил Френсис. Улыбнулся девочке.

— Из нашего сада, — проговорила она и протянула букет.

— Какие красивые, — сказал Ричард. — Но вот тот букет мне больше нравится. Сколько он стоит? — Он взял букет с розами: двумя красными розами. Расплатившись, они пересекли узкую Герцог-Фридрихштрассе с ее многочисленными галереями и балконами. Возле дома № 37 Ричард взял Френсис за руку. Они вошли в неприметный подъезд с полустершейся надписью. С обеих сторон от него находились, судя во всему, преуспевающие магазинчики, витрины которых до отказа были набиты вещами, создалось впечатление, что там свалили все имевшиеся в продаже товары. Надо бы отдышаться, подумала Френсис, когда за ними захлопнулась массивная дверь, за которой осталась многолюдная галерея с ее веселой разноголосицей. Одной рукой она ощущала крепкое пожатие Ричарда, в другой держала букет.