Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

И еще над одним требовалось задуматься. Коль скоро нацисты полагают, что их стоит попугать призраками ловушки, значит, они определенно ни на один день не оставят их без внимания, наблюдение будет жестким, неотступным, систематическим… и осуществлять его будет кто-то другой. Френсис пришла к выводу, выполнить толково и незаметно эту работу сможет лицо, которому эти два оболтуса послужат своего рода прикрытием. Чем дольше она об этом размышляла, тем более убеждалась в истинности сделанного предположения. Не следует недооценивать противника. Лучше поставить ему завышенную оценку, чем преуменьшить его способности.

Она взглянула на Ричарда и убедилась, он о том же размышляет: вчера осмотрительность ему не изменила, когда он не убежал от шпиков. Пока они пересекали широкую Стернтор, и преследователи немного приотстали, она впервые за время этой прогулки заговорила, сказав:

— Они не единственные. — Это была лишь половина предложения.

Ричард ласково стиснул ей руку.

— Ты права. Слишком очевидно.

Сделанное предположение подтверждало ее догадку, почему шпики не покинули кинотеатра вчера вечером, когда они позволили себе невинно пересесть на другие места. Один момент вызывал некоторое удивление: похоже, эти два придурка сами не подозревали о существовании третьего. Иначе не стали бы они себе натирать мозолей, выстаивая на голодный желудок у выхода из кино. Они беззаботно пообедали бы, положившись на своего сообщника, если бы знали о нем.

В музее супруги пробыли до четырех часов вплоть до закрытия. Потом Френсис предложила отдохнуть где-нибудь, по возможности, на свежем воздухе и освежиться прохладительными напитками. Ричард тут же сориентировался и повел ее в близлежащий ресторан, в котором нашелся уютный садик для Френсис и пиво для него самого.

Они сидели в тенистой прохладе, Ричард задумчиво глядел на жену.

— Кажется, городской звон доконал тебя, Френсис, — наконец поговорил он. — Думаю, пора покинуть Нюрнберг и перебраться поближе к горам. Есть один симпатичный курортик к югу от Мюнхена на Старнбергер Си. Там хорошее купание. Или, если хочешь полазить по горам, можем поехать дальше на юг в Баварские Альпы. — Он не утруждал себя необходимостью секретничать, говорил нормальным голосом. Интересно, размышляла Френсис, кого из сидящих за соседними столиками людей заинтересуют откровения Ричарда. Без сомнения, их телохранители притаились за каким-нибудь деревом, но ее это не тревожило.

— Я б с превеликим удовольствием поехала. — Враги б мои туда ездили, подумала она про себя. — Хочется полюбоваться настоящей природой для разнообразия. Тротуары чересчур раскалены. Неплохо бы побродить по лесу, заглянуть в какой-нибудь уютный маленький домик. — Слова источали приторную сладость. Ричард откинулся в кресло, благодушно улыбался жене. Его глаза кричали ей браво, а сознание подметило, что вот та великолепная женщина, сидевшая от них через два столика, с каким-то повышенным вниманием разглядывает стоящий перед ней пенистый бокал. А может, она всегда так изучает пиво. Если их разговор заинтересовал эту дамочку, он может себя поздравить: она слышала каждое слово.

Мысль возвратиться в гостиницу и отдохнуть перед обедом обоим пришлась по душе. Френсис хотелось полежать полчасика с книгой. Ричарду искупаться. Дверь в ванную он оставил открытой и, полоскаясь в тепловатой воде, слышал, как она шелестела страницами. Раз она засмеялась. Он порадовался за Френсис. С музеем неплохо придумано; ничто так не успокаивает нервы, как музей. Игра довольно проста, подумал он, и в сердцах помянул не желавшее намыливаться мыло. Игра довольно проста, если внушить себе, что ты в самом деле наслаждаешься отпуском и что тебе не нужно возиться ни с какими непонятными документами, ничего не получать, ничего не отправлять, что ты всего-навсего безобидный турист, которого ничто не касается. Разумеется, нетрудно просчитаться. Когда вечно щемящее ощущение окружающей опасности заставит тебя занервничать и потерять самообладание, легко совершить глупость или, наоборот, перемудрить. В обоих случаях твоя слабость породит роковой исход. Что пользы притворяться, будто опасности не существует. Она есть, все время висит над тобой. Но надо суметь ею пренебречь: помнить о ней и пренебречь ею. Реальная угроза возникает во время контактов с агентами. Если тебя схватят в этот момент, ничто тебе не поможет. Что ж, в Нюрнберге этот рубеж преодолен. Он пройден, когда Фугер говорил столь тихо, что лишь с неимоверным усилием удалось различить его речь. Ричард опустил взгляд на титульный лист какой-то книги, а торговец перебирал остальные экземпляры.

— Это время года лучше провести в Инсбруке. Рекомендую, Гастхоф Бозен, Герцог Фридрихштрассе, 37. Хозяина назовите Ганс, он вам поможет. Он, как и мы, любитель музыки и красных роз.

Разговор напоминал сэндвич, в котором бесконечные обсуждения изданий и издателей перемежались аккуратными прослойками деловой информации. У Ричарда появилось доброе предчувствие, будто А. Фугеру удалось скрыться. Птичка достаточно опытна, чтобы заранее не принять всех необходимых предосторожностей. Для него не составило труда вылезти в окно и затеряться в лабиринте окружающих магазин проулков и улочек. Наверное, он заблаговременно арендовал комнату и устроил в ней тайник, или использовал ее как место, где можно быстро изменить свою внешность. А может, Фугер сделал это непосредственно рядом со своей лавкой. Словом, имея достаточно времени, предусмотрительный человек изобрел бы сколько угодно способов обеспечить свою безопасность.

Неожиданно раздался настойчивый деловой стук в дверь. Он слышал, как Френсис сказала: «Войдите».

Наверное, это была горничная; послышались извинения, какие-то затасканные слова. Из ванной он видел лишь окна спальни с тяжелыми портьерами из зеленой парчи. Но перед его мысленным взором в розовом халате с оборками на кровати лежала Френсис, удивленно вскинувшая брови и отложившая роман, который она только что читала.

Он слышал, как она сказала:

— Да, тепло, не так ли? Пожалуйста, положите полотенца на стул. Мой муж принимает ванну. Благодарю вас. Всего доброго.

Кроме этих фраз он ничего не расслышал, дверь в спальню резко захлопнулась, и тут только до него дошло, что он сидит в каком-то оцепенении посреди ванны, почувствовал, как напряглись мышцы. Френсис не поднялась с постели; она даже не позвала его на помощь. И за это следовало возблагодарить всевышнего. Стук, видимо, ее перепугал. Он быстро вышел из ванны и, вытираясь, попробовал насвистеть легкомысленную мелодию.

Когда он вернулся в спальню, Френсис лежала на кровати и в ожидании его не отрывала глаз от дверей ванной комнаты. Рядом с ней валялся роман, она отшвырнула его, когда горничная вышла из комнаты. Он ощутил, каких усилий ей стоило непринужденно произнести фразу:

— Привет, дорогой. Освежился?

Он прилег подле нее, положил голову рядом с ней на подушку, она прошептала:

— Этот стук… Решила, что его схватили.

— Успокойся, Френсис. Я так не думаю. Успокойся, пожалуйста.

Она тихонько засмеялась, но этот смех был лишь бледным подобием ее обычного заразительного хохота. Смех делался все громче; руки у нее похолодели.

— Хватит, Френ, — прошептал он. И резко шлепнул ее по щеке. Помогло. Наконец-то она перестала хохотать. Он обнял ее за плечи, нежно сжал ее тело.

— Завтра уедем, — сказал он. — Я отвезу тебя на несколько дней в горы.

Френсис пришла в себя, устыдилась собственной слабости.

— Да, — сказала она, — никому не уступлю, сумею за себя постоять.

Ричард усмехнулся. Он такой способный, уверенный, подумала Френсис. При одном взгляде на него на душе делалось спокойнее.

— Что же, хорошо, — сказал Ричард.

Они приоделись и пошли в ресторан пообедать. Френсис совершенно успокоилась. Платье свободного покроя очень ей шло. Она снова была веселой и жизнерадостной, и даже предстоящий обед не портил ей настроения — немецкая кухня в то лето была не на высоте. Изящная белокурая девушка приковала взоры завсегдатаев ресторана. С такой спутницей не стыдно показаться в обществе, с законной гордостью подумал Ричард.