Смерть под кактусом.

Клепа развернулся и пошел в холл. Быстро скинув его ботинки, я направилась следом. Как и обещал Жорж, удрать из дома оказалось проблематично. Хотя, если прикормить собачонку...

Ровные ряды видеокассет, стоявших на стеллажах, притянули, словно магнитом. Пока Клепа дулся, хмуро разглядывая рыбок в аквариуме, я торопливо шарила взглядом по этикеткам. Ассортимент был не слишком разнообразен: эротика и боевики.

— Что будем смотреть? — улыбаясь во всю ширь, с ласковым подхалимажем спросила я.

Клепа, не оборачиваясь, сердито дернул плечом:

— Без разницы.

Воспользовавшись тем, что он находится ко мне спиной, я незаметно сдвинула кассеты. Ничего интересного. Пошарила по другой полке, приоткрыла дверцы нижнего яруса. Пыль и мусор. Подошла к стеллажу с книгами, приподняла одиноко лежащую толстую энциклопедию... В темном углу возле стены тускло поблескивала одинокая видеокассета без футляра. Этикетки не было, на ее месте белым маркером размашисто написано число. Я на мгновение закрыла глаза и напряглась. Та самая ночь, когда убили Леопольда.

— Ну, чего выбрала?

Пока разворачивалась на голос, успела цапнуть первую попавшуюся кассету с полки:

— Вот!

Клепа подошел и безо всяких разговоров сунул ее в плеер. Я устроилась на диване, Клепа сел на стул. Через пару минут он повернул голову и окинул меня внимательным взглядом. Мне показалось, что выбор мой он не одобряет.

Прошло еще минут пятнадцать, и Клепа начал активно клевать носом, раскачиваясь на стуле с опасностью для жизни. Поскольку происходящее на экране меня занимало не больше, чем его, я следила за Клепиными мотаниями, вознамерившись поймать бедолагу, если он все же не совладает с искусством и свалится. Но Клепа проявил характер, продемонстрировав еще пару смертельно опасных наклонов, с силой потряс головой и поднялся на ноги.

— Пойду-ка лучше посуду вымою... — Я изумилась героическому порыву, как правило, не присущему представителям сильной половины человечества, но мои восторги Клепа умерил весьма язвительным замечанием. — А ты можешь еще немного побегать... если захочешь...

Я Клепину обиду понимала и даже в глубине души разделяла. На его взгляд, мы так мило проводили вместе время, что с моей стороны сбегать было чистым свинством. Выразив горьким вздохом всю глубину охватившего меня раскаяния, я молча повернулась к экрану.

Клепа покинул комнату, и вскоре я услышала с кухни шум льющейся воды и звон тарелок. Я послушала еще немного и, не в силах усидеть на месте, мелкими шажками просеменила к книжному стеллажу. Вставив интересующую меня кассету в плеер, вытащила из диванных подушек пульт и села на стуле возле приоткрытой двери, чтобы иметь возможность засечь Клепу, когда он надумает вернуться.

Экран зарябил, поплыли полосы, и в углу появилась дата и текущее время. Двадцать три двадцать восемь... Наконец камера поймала фокус. Картинка посветлела, и я с чувством странного удовлетворения убедилась, что вижу спальню в нашем с Тайкой номере.

— Так, так... — в волнении забормотала я. — В половине двенадцатого нас еще не было в номере. Хотя нет! Мы вышли из ресторана раньше — как раз началась дискотека, а она начинается в одиннадцать. Вещи были собраны, на стоянке мы пробыли минут десять. — Кусая губы, я пыталась восстановить в памяти тот вечер. Что-то не давало покоя. Хмурясь, я смотрела на быстро бегущие цифры таймера, пока меня не осенило. — Вот что тут не вяжется! Ведь я считаю, что камеру включил Леопольд. Но, когда мы уже поужинали, он только входил в ресторан. Странно! Он что, так быстро поел и галопом полетел на чердак?.. К чему была такая спешка? Ни к чему? Но тогда кто ее включил?

На экране ровным счетом ничего не происходило. Да и не могло произойти, потому что в это самое время мы играли в дурака в гостиной. Я прислушалась к доносящемуся с кухни шуму и нажала на перемотку. Замелькал таймер, сливаясь в единую белую полосу.

«А во сколько ушел Вадим? — задумалась я и вспомнила: — В половине двенадцатого! Он же так и сказал: «Нам пора, почти половина двенадцатого...»

Я остановила перемотку, на экране появились цифры: два ноль шесть. Дверь в спальню открылась, и там появилась я, потом Тайка, мелькнул зевающий Федя... Вот Тайка сунула ему в руки подушки. Закрывает дверь. Так, мы сидим на кровати. Оказывается, я все время размахиваю руками... Надо же, никогда не замечала. Два пятьдесят семь. Мы осторожно выглядываем в гостиную, потом Тайка тащит туда плед. В три ноль пять мы выходим на балкон...

— Хочешь чаю? — услышала вдруг я, торопливо переключилась на новости и спрятала пульт под полу.

В дверь заглянул Клепа:

— Чай будешь пить?

— Нет, спасибо, — благодарно прошелестела я, — ничего не хочется.

Клепа молча убрался. Подождав, пока он дойдет до кухни, я снова включила видео. На всякий случай еще раз глянув в холл, я снова нажала на перемотку. Не отсматривать же четыре часа в обычном режиме! Когда на экране внезапно замелькало, я даже не сразу поняла, в чем дело. Я чертыхнулась и перемотала обратно... Четыре тридцать две. Дверь в спальню медленно открылась, и кто-то заглянул внутрь. Я четко различила мужской силуэт, но сразу понять, кто это, было трудно. Я напрягла глаза.

— Бог мой! Федя...

На кухне грохнуло, видно, Клепа уронил на кафельный пол что-то тяжелое. Нервно подпрыгнув на стуле, я автоматически переключилась на новости. На кухне было тихо. Я снова взялась за пульт, но нажать на кнопку не решилась. Уж больно странная была в доме тишина...

— Ну здравствуй, ягодка...

Я выронила пульт и вскочила на ноги. Небрежно придерживая дулом пистолета норовившую закрыться дверь, на меня ласково смотрел Шах.

— Вижу, ты мне не рада. Да бог с тобой, чего ты посинела-то? Что, так плохо выгляжу?

Беззвучно хлопая ртом, я активно затрясла головой. Сказать, что я была в шоке, значило не сказать ничего. У меня от страха просто язык отнялся. Что все это значит? Как он тут оказался? Где Клепа? Что грохнуло на кухне? Где мужик с автоматом? И где, в конце концов, фокс?

Шах задал еще парочку вопросов о моем самочувствии, а я все никак не могла прийти в себя. Лучше бы я привидение увидела... Вскоре Шаху надоело разглядывать мой синюшный оттенок.

— Ладно, собирайся! Прогуляемся малость...

Несмотря на практически полное физическое и умственное оцепенение, я не могла не заметить, что Шах весьма напряжен. Его состояние, конечно, не шло ни в какое сравнение с моим, но указательный палец, нервно подрагивающий на курке, здорово настораживал. По этой самой незатейливой причине я без дальнейших разговоров вышла вслед за Шахом в холл. Он ткнул пистолетом в сторону выхода, я послушно направилась в указанном направлении, но, поравнявшись с дверью кухни, попыталась туда заглянуть. Свободной рукой Шах уцепил меня за шиворот и с силой толкнул. Не удержав равновесия, я грохнулась на паркет, пребольно отбив себе локоть.

— Давай, двигай! — злобно прошипел незваный гость, склонившись к самому моему лицу. От гримасы шрам на щеке побагровел и съежился. — И не вздумай дурака валять, иначе кишки выпущу!

Жалобно повизгивая от страха, я кое-как поднялась и на полусогнутых доковыляла до шкафа. Снова увидев на полу Клепины ботинки, поняла, что сейчас разревусь. О том, что случилось с их хозяином, я догадалась. Под пристальным взглядом Шаха я открыла шкаф. Хоть бы шапку или шарф...

— Одевайся! — рявкнул Шах. Я в полубессознательном состоянии вцепилась во все ту же куртку и реветь раздумала.

Через минуту мы уже были возле ворот. Шах бодро подталкивал меня в спину, однако мое внимание было целиком сосредоточено на подоле, так и норовящем умчаться в черное вечернее небо. Но я все-таки успела заметить возле дальних кустов темный силуэт лежащего навзничь мужчины.

Оказавшись за забором, я съежилась, пытаясь втянуть пальцы в рукава. Пронизывающий ветер едва не валил с ног, взметая вверх целые снопы опавших листьев. Я огляделась. Дом, который мы покинули, стоял на пригорке, на отшибе. Чуть левее внизу поблескивала маленькая речка, а на другом берегу светилось с десяток окошек небольших деревенских домиков. Вправо под гору круто уходила узкая каменистая тропа, и я ничуть не удивилась, когда Шах кивнул в ту сторону: