Пуля для адвоката

— Довольно далеко. Ты велел быть поосторожнее.

— Значит, не сумеешь описать женщину?

— Микки, я просто сказал, что далеко. Конечно, сумею. Я даже снял ее на камеру.

Циско встал и сунул руку в передний карман джинсов. Выудив оттуда маленькую незаметную черную камеру, он сел на место. На задней панели аппарата вспыхнул монитор. Циско нажал какие-то кнопки и протянул мне фотокамеру.

— Начни отсюда и прокручивай дальше, пока не дойдешь до женщины.

Я взял камеру и стал просматривать цифровые фото седьмого присяжного, сделанные сегодняшним вечером. На последних трех он сидел с женщиной в «Мармеладе». У нее были густые черные волосы, затенявшие лицо. Изображение получилось нечетким, снимки делались без вспышки и издалека.

Женщина незнакомая. Я вернул камеру Циско.

— Ладно, ты отлично поработал. Пока оставь это.

— Просто оставить?

— Да, и займись вот чем.

Я перебросил ему папку с документами. Циско заглянул в них и усмехнулся.

— Так вот о чем вы шушукались с судьей?

Я забыл, что он тоже сидел в зале, чтобы следить за номером седьмым.

— Я сказал, что ты делал поиск только на английском и мне пришлось повторить запрос, включив в него немецкий и французский. Я даже заново распечатал статью, чтобы на ней была свежая дата.

— Очень мило. Жаль, что я выгляжу болваном.

— Должен же я был что-нибудь придумать. Если бы я заявил, что ты раскопал это неделю назад, а я все время сидел и помалкивал, меня бы отстранили отдела. За неуважение к суду. К тому же судья считает болваном Голанца, потому что он не нашел статью раньше нас.

Циско это, кажется, успокоило. Он взял папку.

— И что я должен делать?

— Где переводчица, которой ты давал статью?

— Наверное, у себя дома в Уэстсайде. Это студентка по обмену, я отыскал ее через Интернет.

— Тогда позвони ей и скажи, что хочешь поработать сегодня ночью.

— Лорне это не понравится. Я и двадцатилетняя француженка…

— Лорна не говорит по-французски, так что пусть потерпит. Какая у нас разница по времени с Парижем — девять часов?

— Девять или десять. Не помню.

— Ладно, в общем, бери переводчицу и после полуночи начинай звонить. Звони жандармам, всем, кто занимается наркотиками, и притащи кого-нибудь сюда. Кстати, в статье указаны три фамилии. Начни с них.

— Так просто? Думаешь, они с радостью все бросят и помчатся к нам?

— Да, и будут давить друг друга, чтобы успеть первыми. Скажи им, что они полетят первым классом и поселятся в отеле, где останавливается Микки Рурк.

— Что это за отель?

— Понятия не имею, но я слышал, что этот парень у них в чести. Они считают его гением. В общем, скажи им то, что они хотят услышать. И не жалей денег. Если согласятся двое, бери двоих, потом разберемся, кто лучше. Только раздобудь кого-нибудь. Циско, пойми, это Лос-Анджелес. Все копы в мире хотят сюда приехать, затем вернуться и рассказывать всем, чт о они увидели.

— Ладно, я кого-нибудь найду. Но что, если он будет занят?

— Тогда пусть прилетает как можно быстрее, а ты дай мне знать. Я постараюсь потянуть время в суде. Судья намерен провернуть все поскорее; если возникнет необходимость, я смогу сбавить темп. Последний срок — следующий вторник, в крайнем случае среда. К этому времени доставь мне француза.

— Позвонить тебе сегодня, когда обо всем договорюсь?

— Нет, меня ждет сладкий сон. Я отвык целый день торчать в суде и буквально валюсь с ног. Лучше пойду в кровать. Позвони мне утром.

— Хорошо, Микки.

Он поднялся с места, похлопал меня по плечу папкой и, сложив ее пополам, засунул за пояс джинсов. С края веранды я проследил, как Циско спустился по ступеням, поднял с тротуара своего железного коня и, поставив нейтральную передачу, бесшумно покатил вниз по Фэрхолм к Лорел-каньон.

Подняв голову, я окинул взглядом город и стал думать о том, что делал сегодня, о своей профессии и о вранье в суде. Но я не особенно углублялся в мысли и не чувствовал за собой вины. Я защищал человека, которого считал невиновным в приписанных ему убийствах, хотя и косвенно замешанным в произошедшем. В коллегии присяжных у меня сидела «подсадная утка», как-то связанная со смертью моего предшественника. Еще у меня был детектив, он следил за каждым моим шагом, но гораздо больше интересовался раскрытием своего дела, чем моей безопасностью.

Я знал обо всем этом, однако не испытывал ни страха, ни вины и чувствовал себя примерно как тот парень, который выделывал в воздухе сальто на трехсотфунтовом снегоходе. Может, спорт тут и ни при чем, но это было чертовски рискованно, и только таким способом я сделал то, что не удавалось целый год. Содрать с себя всю шелуху и зарядить энергией.

Так, чтобы вскипела кровь.

Я услышал, как внизу взревели выхлопные трубы. Циско тихо проехал весь путь до Лорел-каньон и лишь в самом конце завел мотор. Глухой рокот его двигателя вскоре затих в темноте.

Часть пятая

Свидетель защиты

47

В понедельник я надел свой «счастливый» костюм от Корнелиани. Мой клиент и я сидели в судебном зале, ожидая выступления защиты. Представитель обвинения Джеффри Голанц разместился за своим столом, готовясь ставить палки нам в колеса. Задние ряды вновь ломились от публики. Зато судейское кресло перед нами пустовало. Стэнтон не выходил из своего кабинета и опаздывал почти на час. Что-то произошло или должно было произойти, но нас никто не информировал. Мы увидели, как двое полицейских провели в кабинет неизвестного мне человека и вывели обратно, однако никаких объяснений не последовало.

— Джефф, что это значит? — спросил я через проход сидевшего рядом обвинителя.

Голанц повернул голову. На нем был красивый элегантный костюм, но он надевал его каждый день, и это уже не производило впечатления. Помощник прокурора пожал плечами.

— Понятия не имею, — отозвался он.

— Наверное, судья рассматривает мою просьбу о досрочном оправдании.

Я улыбнулся, а Голанц сдвинул брови.

— Ну да, конечно.

Выступление обвинения растянулось на всю прошедшую неделю. Я тоже принял в нем участие, устроив два длинных перекрестных допроса, но значительная часть времени ушла на дотошную работу Голанца. Патологоанатома, проводившего вскрытие Мици Эллиот и Йохана Рилца, он продержал целый день, выуживая из него бесконечные подробности о смерти жертв. Еще полдня допрашивал бухгалтера Уолтера Эллиота, рассказавшего о финансовой стороне его брака и о том, сколько он мог потерять из-за развода. Почти столько же времени занял судмедэксперт, долго толковавший о том, как проводился тест на следы пороховых частиц.

Кроме ключевых свидетелей промелькнуло несколько помельче, а пятница закончилась «слезовыжималкой». Голанц вызвал лучшую подругу Мици Эллиот. Она поведала, как Мици делилась с ней планами развода сразу после заключения брачного контракта. По ее словам, как только эти планы всплыли наружу, между мужем и женой постоянно происходили стычки и она чуть ли не каждый день видела Мици в синяках. Свидетельница целый час рыдала почти без остановки и под конец занялась откровенными сплетнями и слухами, пока мой протест не положил этому конец.

Затем я, как положено, направил судье ходатайство о досрочном оправдании моего клиента. Я заявил, что обвинению не удалось представить убедительных доказательств виновности подзащитного. Судья, естественно, отклонил ходатайство и назначил мое выступление на следующий понедельник, ровно в девять часов. Выходные я провел, готовясь к бою и натаскивая двух главных свидетелей защиты: доктора Шамирам Арсланьян, моего эксперта по СПЧ, и прилетевшего из Франции капитана полиции Малькольма Пепэна. Наступил понедельник, я был во всеоружии и рвался выступать, но судья отсутствовал.

— Что происходит? — шепнул мне Эллиот.

Я пожал плечами.

— Я знаю не больше вас. Обычно, если судья не появляется вовремя, это не имеет никакого отношения к делу. Как правило, решаются проблемы со следующим процессом.