Пуля для адвоката

— Здравствуйте, адвокат.

Босх. Я узнал его по голосу и манере говорить. Переведя дух, я пропустил вперед Патрика. Мы поднялись по ступенькам. Патрик вошел в дом, я закрыл за ним дверь и повернулся к Босху.

— У вас отличный дом, — произнес он. — Похоже, защищая мерзавцев, можно неплохо заработать.

Я слишком устал, чтобы вступать с ним в пререкания.

— Что вы тут делаете, детектив?

— Я подумал, что после книжного магазина вы отправитесь домой, и решил подождать вас здесь.

— Мой рабочий день закончен. Можете отозвать свою команду, если она у вас есть.

— А почему вы решили, что нет?

— Не знаю. Я никого не видел. Надеюсь, вы меня не дурачите, Босх. Я сильно рискую.

— После суда вы отправились ужинать со своим клиентом в «Уотер гриль». Там заказали себе филе из камбалы и часто говорили на повышенных тонах. Ваш клиент много пил, поэтому вы отвезли его домой на машине. На обратном пути вы заглянули в «Бук соуп» и позвонили оттуда по мобильнику, потому что не хотели делать это при шофере.

Впечатляющий отчет.

— Хорошо, беру свои слова обратно. Они рядом. Отлично. Что вам надо, Босх? Что происходит?

Детектив встал и приблизился ко мне.

— Я хочу спросить вас о том же самом. О чем вы спорили с Эллиотом за ужином? И кому звонили из магазина?

— Эллиот мой клиент, и я не собираюсь рассказывать вам, о чем мы говорили. Не дождетесь. Что касается звонка, то я заказал на дом пиццу, потому что, как наверняка заметили ваши коллеги, ничего не ел за ужином. Если вы немного подождете, я вас угощу.

Босх холодно смотрел на меня и усмехался.

— Значит, в такую игру вы хотите играть, адвокат?

— Пока — в такую.

Возникла долгая пауза. Мы стояли и выжидали, кто сделает следующий ход. Но молчание затянулось, и я решил, что с меня хватит.

— Спокойной ночи, детектив.

Я вошел в дом и закрыл за собой дверь, оставив Босха на веранде.

44

Я приступил к допросу детектива Киндера только во вторник, после того как обвинение еще несколько часов вытягивало из свидетеля детали следствия. Мне это сыграло на руку.

Присяжным наскучили скрупулезные подробности — мое мнение подтвердила и Джули Фавро, — и они были не прочь переключиться на что-нибудь другое.

Большую часть допроса обвинение посвятило усилиям, которые полиция предпринимала после ареста Уолтера Эллиота. Киндер долго описывал, как копался в семейных отношениях Эллиотов, изучал их брачный контракт и отслеживал действия подзащитного. Тот незадолго до гибели жены пытался выяснить, какой финансовый ущерб причинит ему развод. Кроме того, проанализировав показания Эллиота и график его перемещений, он продемонстрировал, что у подзащитного нет надежного алиби на день убийства.

Голанц потратил много времени, расспрашивая Киндера обо всех версиях, в том числе о тех, которые потом зашли в тупик. Киндер поведал, сколько поступило ложных звонков и сообщений, требовавших тщательной проверки, как долго они собирали сведения о Йохане Рилце, чтобы выяснить, не являлся ли он главной целью преступника, и сколько усилий они потратили, сопоставляя это убийство с другими похожими случаями.

Из всего этого следовало, что Голанц и Киндер не просто так повесили убийство на моего клиента, а проделали тщательную работу, и в середине дня прокурор удовлетворенно объявил:

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Наконец наступила моя очередь. Я решил усыпить бдительность Киндера, сосредоточившись на трех пунктах предыдущего допроса, а затем огорошить его неожиданным ударом. Я встал из-за стола и вышел к кафедре.

— Детектив Киндер, позже мы еще будем говорить о результатах медицинского обследования, но сейчас я хотел бы уточнить ваше утверждение о том, что смерть миссис Эллиот и мистера Рилца наступила приблизительно между одиннадцатью часами утра и двенадцатью часами дня. Это так?

— Да.

— Ближе к двенадцати или к одиннадцати?

— Трудно сказать точно. Мы можем указать лишь общий интервал.

— Хорошо, но раз вы установили интервал, то позаботились о том, чтобы убедиться в отсутствии алиби у арестованного?

— Я бы сформулировал иначе.

— Как?

— Я бы сказал так: моя обязанность заключалась в том, чтобы продолжать расследование дела и подготовить его к передаче в суд. Разумеется, я учитывал, что у задержанного может быть алиби. На основании проведенных допросов и просмотра видеозаписей, сделанных у ворот «Арчуэй пикчерс», я пришел к выводу, что мистер Эллиот выехал с работы в десять сорок утра. Это давало ему много времени, чтобы…

— Спасибо, детектив. Вы ответили на мой вопрос.

— Я еще не закончил.

Голанц встал и спросил судью, может ли свидетель закончить свой ответ. Стэнтон разрешил. Киндер продолжил профессорским тоном:

— Как я уже сказал, у мистера Эллиота было много времени, чтобы добраться до Малибу в установленный нами интервал.

— Вы сказали — много?

— Достаточно.

— Вы и сами проделывали данный путь, не так ли? Когда это было?

— В первый раз — ровно через неделю после преступления. Я выехал из «Арчуэй пикчерс» в десять сорок и направился в Малибу. На месте я оказался в одиннадцать сорок, что соответствует времени убийства.

— А как вы узнали, что ехали тем же маршрутом, что и мистер Эллиот?

— Я не узнавал. Просто выбрал самую быструю и удобную дорогу. Люди обычно не любят делать крюк. Предпочитают короткий путь, который занимает меньше времени. От «Арчуэй пикчерс» я поехал через Мелроуз-авеню на Ла-Бреа и дальше к шоссе. Потом свернул на Пасифик-Оушн.

— А состояние трафика на дорогах? Как вы определили, что оно было таким же, как в тот день?

— Я не определял.

— Трафик в Лос-Анджелесе — довольно непредсказуемый процесс, не так ли?

— Да.

— Поэтому вы ездили туда несколько раз?

— В том числе и поэтому.

— Вы говорили, что совершили поездку в общей сложности пять раз и всегда попадали в Малибу, как вы выразились, «до закрытия окна». Так?

— Да.

— В какой раз вы прибыли на место раньше всего?

Киндер сверился со своими записями.

— В первый раз, когда я приехал в одиннадцать сорок.

— А худшее время?

— Худшее?

— Ну да, когда дорога оказалась самой длинной?

Свидетель снова посмотрел в записи.

— Самое позднее — в одиннадцать пятьдесят одну.

— Итак, даже ваше лучшее время находится в последней четверти того «окна», которое судмедэкспертиза установила для совершения убийств, а худшее оставляет мистеру Эллиоту всего девять минут, чтобы проникнуть в дом и убить двух человек. Так?

— Да, но он все-таки мог это сделать.

— Все-таки? Звучит как-то неуверенно.

— Я абсолютно уверен, что подсудимый мог совершить убийства.

— Но только в том случае, если они произошли не раньше чем через сорок две минуты после открытия «окна», верно?

— Можно сказать и так.

— Но именно об этом свидетельствуют факты, детектив. Я ссылаюсь на результаты судмедэкспертизы. Короче, если суммировать все сказанное, вы утверждаете, что мистер Эллиот выехал из студии в десять сорок, добрался до Малибу, проник в свой дом, поднялся наверх, застал врасплох жену и ее любовника и убил обоих — и все это произошло до закрытия «окна» в двенадцать часов дня. Я прав?

— Да. Именно так.

Я покачал головой, словно в это было трудно поверить.

— Хорошо, детектив, пойдем дальше. Скажите присяжным, сколько раз вы начинали проверочную поездку в Малибу, но прекращали ее, поняв, что не успеете приехать туда до двенадцати часов?

— Я этого не делал.

Но в голосе Киндера послышалось колебание. Я надеялся, что присяжные тоже заметили.

— Допустим. Значит, если я представлю записи, на которых вы не пять, а семь раз отъезжаете в десять сорок утра от ворот студии, они будут фальшивками?

Киндер метнул взгляд на Голанца.

— Я знаю, на что вы намекаете, но этого не было.