Дело об урановом контейнере

…Информацией о том, что в городе некто пытается сбыть контейнер с ураном, ФСБ уже располагала. Но более конкретно: кто, кому, когда, где? — агентура узнать не смогла… А потом появился журналист Обнорский… Запросы, отправленные в областные управления, дали вдруг неожиданный результат: на одном из «атомных» объектов в Вологодской области похищен контейнер. Итак, все «срослось». Оставались сущие пустяки: обнаружить и изъять контейнер с ураном. Восемь килограммов — это не семечки. И дело даже не в огромной стоимости похищенного. Дело в том, в чьи руки попадет уран, который вполне может быть использован в военных целях. И в том, какой урон понесет престиж России, получи эта история огласку.

Мы еще не знали, что впереди нас ожидает АВГУСТ — взрыв в переходе под Пушкинской, гибель «Курска», страшный пожар самой высокой свечки в мире — Останкинской башни. Если бы восемь кило граммов урана ушли за рубеж — событие встало бы в тот же ряд катастроф. Допустить этого нельзя.

— Ну а что все-таки вы собираетесь предпринять сейчас, Виктор Михайлович?

— Это просто. Теперь у нас есть конкретный человек. Есть фото. Есть отпечатки пальцев на капсуле, пустой бутылке, фотографиях и с пластикового стакана, из которого он пил пиво. Все они принадлежат одному человеку.

— Вы изъяли стакан из «Рюмочной»?

— Разумеется. А еще мы сняли его «пальцы» с дверцы камеры хранения. И проверили под видом контролеров его документы в электричке. Там он предъявил удостоверение инвалида. Но на фамилию Козырев, а не Смирнов. А еще мы отправили его фото в Вологду. Думаю, что уже сегодня мы будем знать о нем если не все, то очень многое… Тем более что маркировка с пропавшего контейнера соответствует маркировке на фото. Круг замкнулся, Андрей Викторович. Осталось отследить, где спрятан контейнер и — брать голубца… Вот, пожалуй, и все. Спасибо вам за помощь.

Так закончилась для меня эта история. Я думал, что она закончилась…

…Но я ошибался. Как, впрочем, ошибались и сотрудники ФСБ.

Неделя, оговоренная между г-ном Хайратом им Смирновым-Козыревым, была на исходе. Моя лысая голова, вызвавшая шквал шуточек в агентстве, начала покрываться сомнительного вида растительностью. Первые дни я ждал звонка от Спиридонова — он обещал сообщить, когда появятся результаты. Но Спиридонов не звонил.

Работы было полно, наступила пора отпусков, и господа инвестигеиторы начали рвать меня на куски… Скрипка и Горностаева появились в моем кабинете с интервалом пятнадцать минут. Оба заявляли, что чисто случайно (!) купили горящую путевку. И — какое совпадение — оба в один и тот же круиз. А Соболины в отпуск собрались врозь… беда.

Спиридонов позвонил в понедельник, когда до встречи Хайрата и торговца осталось чуть более суток. Поинтересовался: могу ли я зайти? Причем — срочно, не откладывая в долгий ящик.

А мне было некогда, у меня были другие планы…

— Очень нужно, Андрей Викторович, — сказал Спиридонов. — Выручайте. Операция «Журналист» продолжается. Без вас пропадем.

И я поехал. Почесал свою растительность на черепе и поехал.

— Завтра в четырнадцать ноль-ноль вы должны встретиться с Козыревым на Финляндском вокзале, так? — спросил с нотками утверждения в голосе Спиридонов. Вид у него был довольно усталый.

— Значит, вы его еще не взяли?

— Взять его — не проблема. Он под круглосуточным наблюдением.

— Так в чем же дело?

— Все дело в том, что мы до сих пор не знаем, где контейнер.

Вот оно что! ФСБ неделю держит моего «партнера» под колпаком, но товар так и не проявился… Не так уж прост лейтенант Смирнов.

— Понятно, — сказал я. — Что, кстати, показал анализ образца?

— Анализ показал: высококачественный уран. На вологодском объекте уже ведется расследование, и мы практически вычислили сообщников нашего прапорщика.

— Прапорщик?

— Да, Андрей Викторович, прапорщика. Козырев Владимир Дмитриевич. До февраля двухтысячного служил на объекте. По истечении срока контракта уволился, уехал в Выборг… не работает, употребляет наркотики. Имеет проблемы с психикой. Но тем не менее сумел организовать хищение урана с объекта.

— Хорошо у нас охраняются атомные объекты, — ввернул я.

Спиридонов не ответил. Он закурил, посмотрел на меня и спросил:

— Вы готовы встретиться с ним еще раз? Его нужно спровоцировать. Подтолкнуть.

Петр Поликарпыч нежно выбрил мой череп. Располировал его и сказал:

— Вижу, молодой человек, вам понравился этот стиль?

— Да, — ответил я, — весьма… в порядке бреда.

Инструктаж. Варианты беседы. Перстень. Очки. Кейс… Береги руку, Сеня!

На Финляндском текла шумная человеческая река. Текла сразу в нескольких направлениях: к электричкам, от электричек… Растекалась во все стороны. Застыл под стеклянным аквариумом ленинский паровоз. Сновали бомжи, дачники, цыгане, милиционеры. Обычная вокзальная суета, в которой должна состояться встреча торговца и покупателя уранового контейнера. Я стоял недалеко от аквариума и пытался определить в вокзальной толчее сотрудников наружки ФСБ… не сумел, естественно.

— Здравствуйте, — сказал «лейтенант Смирнов», подходя. Сегодня я смотрел на него уже другими глазами.

— Вы опоздали на четыре минуты, — ответил я вместо приветствия.

— Я проверялся, — серьезно ответил он, — нет ли за мной хвоста.

— За вами что — следят? — озабоченно спросил я.

— Нет, но осторожность в нашем деле не бывает излишней.

— Это справедливо, — сказал я. А он кивнул. С достоинством так…

— Может, посидим где-нибудь, господин Хайрат?

— Что — хотите меня угостить? — спросил я.

— Э-э… с удовольствием бы, но я как-то ни при деньгах.

— Ничего. Скоро вы будете очень богаты. Мы провели анализ, качество товара нас устраивает.

— А кто сомневался? — сказал он. В голосе прозвучало превосходство. Как будто он сам изготовил этот уран.

— Мы сомневались. И сейчас продолжаем сомневаться.

— То есть как? Вы же провели анализ! — Смирнов-Козырев посмотрел недоуменно. Возможно — с обидой.

— Да, мы провели тестирование того образца, который вы нам передали.

— Так что же вам еще нужно? Цену хотите сбить? Не выйдет!

— Нам, господин лейтенант, нужно знать, что проба отобрана из ТОГО САМОГО контейнера.

— Как это? Я что-то вас не пойму.

Он явно встревожился, вытащил из кармана затертых штанов мятую пачку «Примы», закурил. Мимо нас прошел патруль — офицер-моряк и два курсанта-артиллериста.

— Пробу вы получили… что еще надо?

— Надо убедиться, что проба соответствует содержимому контейнера. Ясно это вам, Владимир? Вот тогда я заплачу всю сумму наличными. Сразу.

Он поперхнулся дымом, посмотрел на меня ошеломленно, растерянно. Слева от нас раздался крик, мат. Две бомжихи скандалили из-за пустой бутылки. Не спеша приближался наряд милиции.

— Ладно, — сказал я, — пойдемте отсюда. Поговорим в более спокойной обстановке.

…В салоне «моей» «тойоты» я включил магнитолу. Негромко, чтобы не мешать записи.

— Вы поняли наши условия?

— Вы что же думаете — я отведу вас к контейнеру?

— Иначе сделка не состоится. Брать кота в мешке мы не будем.

Лейтенант Смирнов тяжело задумался. У входа в вокзал читал газету молодой мужчина… неделю назад он прикуривал у меня в «Невском Паласе». Неподалеку, под красным знаменем, несколько пожилых теток подавали газету «Завтра» и клеймили олигархов. Начал накрапывать дождь. Из магнитолы звучала «It's my life» Бон Джови… Мне казалось, что я слышу, как медленно шевелятся извилины в голове торговца… Что делать, если он сейчас откажется?.. Спиридонов говорил: он не откажется. Дождь забарабанил по капоту сильней. Быстрей пошли пешеходы. Мой знакомец из «Невского Паласа» раскрыл над головой зонт… It's My Life. Дождь перешел в ливень. Мгновенно стемнело. Над Петропавловской блеснула молния.