Дело об урановом контейнере

— Надеюсь, мои слова не обидели вас? — спросил Костин.

— Нет, — ответил я. Хотя, сказать по правде, все-таки задели. Зайчика-то мы взяли! Но я этого не сказал. А Костин как будто догадался, о чем я подумал.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Продавец урана навряд ли действует в одиночку. Скорее всего, он представляет группу и является посредником… это вам не Зайчик. Итак, расскажите, где же все-таки намечается встреча. И — подробности. Все, как вам известны.

— Встреча, — ответил я, — должна состояться завтра в четырнадцать ноль-ноль в «Невском Паласе», но она не состоится.

— Почему? — быстро спросил один из офицеров. Фамилия его была Спиридонов. Имя-отчество Виктор Михайлович.

— Потому что мой источник, которому и предложили купить контейнер, решил с этим делом не связываться. На встречу он не пойдет.

— А почему он принял такое решение? — спросил другой офицер, подполковник Рощин Сергей Владимирович.

Когда Костин представил нас друг другу, мне сразу вспомнилась старая, еще девяносто восьмого года, история с Колей Повзло [2]. Всю жизнь меня преследует пересечение человеческих судеб. Иногда забавное, но чаще страшное и трагическое. Вот и встреча с подполковником Рощиным… Впрочем, тогда он был майором.

— Почему он принял такое решение?

— Потому что понял: связываться с ураном очень опасно. Рано или поздно можно попасть в поле зрение вашей организации.

— Разумно, — кивнул Рощин. — Но еще разумнее было бы сразу прийти к нам. Не хотите дать такой совет вашему источнику?

— Совет я передать, конечно, могу, но точно знаю: принят он не будет.

— Понятно, — кивнул Костин. — Продолжайте, Андрей Викторович.

— Продавец, или посредник, появился на горизонте моего героя примерно неделю назад. Предложил контейнер с восемью килограммами обогащенного урана, продемонстрировал фотографию контейнера и бумаги — что-то типа сертификатов, — подтверждающие качество товара. Сначала, что греха таить, мой источник проявил к сделке интерес, но после трезвого размышления к теме охладел, отдал информацию мне. А теперь задавайте вопросы… отвечу, если смогу.

И вопросы посыпались градом: в какой день появился продавец?.. Почему он обратился именно к моему источнику? Кто мог порекомендовать? А дать телефон?.. Куда он звонил: домой? В офис? На мобильный?.. Не может ли ваш источник пойти на контакт? Мы гарантируем безопасность! Как выглядит контейнер? Где сделано фото: в помещении? На улице? В машине? В лесу?.. Есть ли на контейнере цифровые и (или) буквенные обозначения?.. Где проходила встреча «продавец-покупатель»?.. Почему именно там?.. Кто назначил место встречи?.. Какие печати и подписи стояли на «сертификатах»?.. Что там было написано?.. Как они были выполнены? Типографским способом? На машинке? На принтере? На ксероксе? Какие содержали реквизиты?.. Может ли продавец предъявить образец?.. В каком виде? В какой упаковке?.. А что собой представляет сам-то продавец? Какие он предъявлял документы? Возраст? Рост? Приметы? Манера одеваться? Манера держать себя? Характерные особенности поведения? Речи? Походки? Жестикуляции?.. На чем он приехал? Один или с сопровождением?.. Как ушел?

…Спрашивать они умели. И умели «ненароком» задать один и тот же вопрос дважды, трижды. Иногда постановка вопроса изменялась, иногда нет. Меня за годы службы на Ближнем Востоке, а потом работы в газете, «милой» встречи с Антибиотиком и его людьми, за время общения с серым кардиналом Наумовым, во время отсидки и т. д. — меня много раз допрашивали. Или проводили беседы, если угодно… опыт есть!

Никогда еще со мной не «беседовали» так профессионально.

И дальше: как он хочет получить деньги? Наличными? Через банк?.. Где: в России или за бугром?.. В каких купюрах?.. Нужна ли предоплата? Сколько?

…А если все-таки поговорить с вашим источником? Мы даем гарантии!..

…Жаль… А все-таки?.. Какова вероятность того, что продавец не найдет себе другого покупателя?.. Не указывал ли он канал поставки урана?.. Возможна ли еще одна поставка?.. Как продавец намерен осуществлять транспортировку?

На большую часть вопросов я не смог ответить: некоторых ответов не знал сам Докер, а некоторые вопросы не приходили в голову мне.

Спустя час с начала нашего разговора Костин подвел итог:

— Ну что же, завтра… вернее уже сегодня, будем знакомиться с продавцом… А покупателем у нас будет…

И тут я перебил Костина. Я нахально и бесцеремонно перебил начальника службы БТ:

— Извините, Игорь Иваныч.

— Да, слушаю вас, Андрей Викторович, — отозвался полковник.

— Коли уж вы приняли меня в вашу «викторину»…

— Да…

— Коли уж приняли… позвольте выступить в роли покупателя.

В кабинете начальника службы БТ повисла тишина. И мне она очень не понравилась. И я поторопился сказать:

— Я справлюсь. Поверьте — справлюсь. Я, извините за нескромность, умею находить контакт с людьми. Несколько авантюрен… но в данном случае это плюс. И обладаю уже достаточным жизненным опытом, включая в том числе и…

— Мы изучили вашу биографию, Андрей, — мягко сказал Костин. Впервые он назвал меня по имени, без отчества. Это показалось мне добрым знаком. — Поверьте, достаточно подробно… Но это невозможно. Вас уже просто-напросто знают в лицо. Вы популярны в городе.

— Это-то как раз не страшно. Мне усов и даже шевелюры не жалко. Меня, если побрить-постричь, мама не узнает. Я умею убедительно имитировать различные акценты… я все-таки переводчик, как-никак. При необходимости могу сыграть даже арабского шейха.

Офицеры ФСБ молчали. За окном плыла белая ночь. Короткие, почти нереальные сумерки, отягощенные облачностью… Я понимал, что если не добьюсь согласия сразу, сейчас, то не добьюсь его никогда. Я продолжал говорить, накручивать свои существующие и мнимые достоинства: коммуникабельность, знание языков, спортивные достижения, и т. д. и т. п… Я был убедителен. Я уговаривал опытных, скептически настроенных «комитетчиков» так, как уговаривал когда-то симпатичную девушку зайти ко мне «послушать музыку»… Мой последний аргумент был таков: я лично знаком с тем человеком, который уже встречался с продавцом. В разговоре я смогу привести какие-то подробности их встречи. Это придаст достоверность и убедительность…

Я выдохся. Комитетчики молчали. В разрывах облаков светилось нежно-розовое небо.

— А пожалуй, в аргументах Андрея Викторовича есть свои резоны, — сказал вдруг подполковник Рощин. — Как думаешь, Игорь Иваныч?

Костин покачал головой, ответил:

— Ну, авантюристы! Выгонят меня, к чертовой матери, со службы из-за вашей самодеятельности. Ладно, давайте обсудим… в порядке бреда.

Я посмотрел в зеркало… Ну и морда! То, что мама не узнает — преувеличение. Мама всегда узнает. Но вот из агентства никто узнать не сможет. И… шевелюры жалко. Хотя волосы, как говорится, дело наживное. Была бы голова.

— Нравится? — спросил пожилой «парикмахер».

— О да! — ответил я. — С детства мечтал о такой прическе… в порядке бреда.

Я провел рукой по бритому черепу. Странное, честное слово, ощущение.

— Но и это еще не все, — весело сказал «парикмахер» и раскрыл чемоданчик со множеством флаконов и баночек. — Сейчас мы вам сделаем нормальный, загорелый череп. А то он бледный, как цыпленок за рубль-пять.

Подполковник Спиридонов подошел сзади, подмигнул мне в зеркало и спросил у «парикмахера»:

— Выделяться не будет, Петр Поликарпыч?

— Тьфу на тебя, Виктор! Слушать такие глупости противно.

— Ну-ну… не обижайся, Петр Поликарпыч. Я потому, что дело-то очень уж ответственное.

— А я своим ремеслом уже сорок лет занимаюсь… и все безответственно.

Я сидел молча. Быстрые и умелые пальцы ловко располировывали на моем бритом черепе (О, Господи! Ну и харя) какой-то крем. Спиридонов критически поглядывал сбоку.

— Ну что, Витя? — спросил Петр Поликарпыч, закончив.