Из собрания детективов «Радуги». Том 1.

Гунн как-то сразу помрачнел. Ответил Сэм Ледлоу:

— Жена его три года назад померла. Док вам о ней расскажет.

Но доктор Морли промолчал. Он по-прежнему сидел на корточках, не снимая плаща, и, будто завороженный, смотрел на голубоватые спирали дыма, поднимающиеся от костра. Снова заговорил водитель грузовика:

— Поколачивал он жену, Стенхауз. А она ростом с ребенка была, ну и не вынесла. Будь она моей сестрой, Стенхауз еще тогда пулю получил бы. Все должно быть по справедливости, так я считаю. Хорошая взбучка ни одной бабе не повредит, но такой, как Стенхауз, любую в гроб вогнал бы.

Сэм выхватил из костра уголек и зажег трубку. Доктор Морли налил себе еще бренди, добавив немного кофе. Гунн сосредоточенно смотрел на ворону, дерзко каркавшую с ветки акации. Бони встал и не спеша отошел в сторону.

Трое мужчин тайком наблюдали за чужаком, подмечая его походку, манеру держаться. Наблюдение вошло у них в привычку и давало пищу для рассуждений и выводов.

— В нем есть аборигенская кровь, уж это точно, — пробормотал Сэм.

— Четверть, я думаю, — дополнил Гунн. — Хотя человек он приличный.

После паузы критический разбор подытожил доктор Морли:

— С ним все ясно. Звание свое заслужил, потому как не только читать-писать, а еще кое-чему научился. Светлая голова, зоркий глаз — многого добился. И если кому-нибудь из вас двоих есть что скрывать, держите ухо востро. А ты, Сэм, сглупил, когда сказал, что сделал бы, будь миссис Стенхауз твоей сестрой.

— Почему? Что я такого сказал?

— А то, что у миссис Стенхауз был брат, и ты помнишь, что произошло в день ее похорон.

4

Бони берется за дело

Старший констебль Ирвин поначалу не понравился Бони. Однако вскоре первое впечатление рассеялось.

Ирвин приехал на небольшом выносливом грузовичке; его трекеры, как и было им положено, путешествовали в кузове, на ящиках с грузом. Ирвин вылез из кабины и зашагал навстречу инспектору Наполеону Бонапарту. Он держался неестественно прямо — не столько оттого, что у него затекла спина, сколько из субординации.

Ирвин был высок, широкоплеч и немного нескладен. При ходьбе он слегка загребал ногами — результат многих лет, проведенных в седле. Лет тридцати пяти на вид, он был рыжеволос, голубоглаз, большерот. С красновато-загорелого лица, похоже, никогда не сходила улыбка. Прежде чем заговорить, он усмехнулся, точно ему послышалось что-то забавное в жуткой разноголосице слетевшихся на мертвечину ворон.

После взаимных представлений Ирвин сказал:

— Вчера ночью нам удалось связаться с управлением, и шеф предложил, чтобы вы взялись за это дело, раз уж оказались здесь. Он передает вам привет, сэр, и обещает ближайшим самолетом направить в Лагуну человека, который примет участок Стенхауза.

Светло-голубые глаза Ирвина были серьезны, и именно в этот момент Бони почувствовал, как исчезает его первое впечатление о констебле.

— Отлично, Ирвин, — произнес он. — Я охотно возьмусь за эту работу, если вы мне поможете. Возможно, дело простое, а возможно, и нет. Лично я надеюсь на последнее. Вы уже завтракали?

— Да. На рассвете сделал остановку и подкрепился.

— Тогда выпейте с трекерами кофе, и сразу же приступим. Мы еще ничего не делали. Ледлоу накрыл труп одеялом, когда проезжал здесь вчера.

Они направились к сидящим у костра, а оба трекера остались стоять возле пикапа.

Спутники Бони встретили Ирвина по-свойски, хотя, похоже, хорошо знали, что улыбчивая наружность этого здоровяка — всего лишь маска. Ирвин взял чью-то немытую кружку, плеснул себе кофе, добавив немного докторского бренди.

— …Спасибо, я уже завтракал. Эй, Ларри, Чарли! Тащите сюда ваши кружки.

Они подошли, двое чернокожих темноглазых парней в армейских шинелях поверх обычной одежды, в широкополых фетровых шляпах и ботинках военного образца. Они отчаянно гордились своей формой, заставлявшей всех аборигенов относиться к ним с величайшим уважением. Налив трекерам кофе, Ирвин велел им вернуться к пикапу. Бони попросил Сэма Ледлоу подробно рассказать обо всем, что он сделал, обнаружив мертвого полицейского. Выслушав водителя грузовика, они с Ирвином перекатили джип на его первоначальное место, туда, где камни были закапаны кровью.

— Вы хоть раз залезали в джип?— спросил Бони.

— Нет, инспектор. Кое-что передвинул за сиденьем — хотел поглядеть, не пропало ли чего, — но все это — стоя снаружи.

— Вы уверены, что не прикасались к рулю, когда сталкивали джип с дороги?

— Уверен. Колеса и без того достаточно вывернулись.

— И на тормозе машина не была?

— Нет, катилась довольно легко.

— Хорошо. Сейчас мы вытащим тело, и доктор Морли произведет предварительный осмотр.

Сэм снял одеяло, а доктор и оба полицейских принялись внимательно изучать позу трупа, отметив вред, причиненный птицами лицу и шее.

— Стенхауз любил устраиваться поудобнее. Неплохая идея — сделать такую спинку у сиденья, — заметил Сэм.

— Ага, — согласился Гунн. — Это старик Уильямс, кузнец наш, ему сиденье сработал, когда кузов переделывал.

— Готовы, доктор?

— Да, инспектор.

Они вытащили тело и положили на землю. Доктор занялся осмотром, взяв в помощники Гунна, и попросил Сэма вскипятить воды. Бони сказал Ирвину:

— Сэм считает, что раз пропали винтовка констебля и одеяла трекера, то трекер застрелил Стенхауза и бежал. Но я вовсе не убежден, что Джеки Масгрейв действительно убил своего босса.

— Я тоже, — кивнул Ирвин. — Насколько я знаю, Масгрейв был очень предан Стенхаузу, да и констебль относился к нему совсем неплохо. У вас есть другая версия?

— Пока не уверен. Вам что-нибудь говорит спинка сиденья?

— Да, пуля пробила ее, пройдя сквозь тело.

— Давайте-ка отодвинем вещи за сиденьем. Прямо за пулевым отверстием в спинке я видел жестянку с маслом.

Они вытащили из джипа запасные покрышки и походное снаряжение, и Ирвин достал четырехгаллонную жестяную банку с маслом. Пуля пробила ее только с одной стороны, и большая часть масла вылилась через отверстие. Очевидно, до этого банка была полна. Они слили остатки масла в другую банку и достали пулю, которая завязла в густой жидкости.

— Гм, свинцовая пуля сорок четвертого калибра. Думаю, удастся установить оружие, из которого ее выпустили, — пробормотал Бони.

Они обыскали машину, но винтовки не обнаружили. В лежавшем на переднем сиденье чемоданчике нашли пистолет 32-го калибра и патроны к нему, документы и служебный журнал покойного констебля, а также смену белья, туфли, бритвенный прибор и расческу.

— Винтовки нигде нет, — заключил Ирвин.

— Он мог ее вообще не взять.

— Вряд ли, сэр. Ага! Вот ящик для провизии.

Ирвин поспешно открыл небольшой деревянный ящик, порылся в нем и усмехнулся.

— Еды нет. Все правильно. Трекер его убил, забрал свои одеяла и винтовку констебля, прихватил еду, какая была, и дал ходу.

Бони отступил назад от правого переднего колеса.

— Если его убил трекер, он должен уметь обращаться с винтовкой или револьвером, — заметил Бони. — Он мог застрелить его с того места, где я стою, но при этом трудно было бы не попасть в лобовое стекло. А, доктор? Что скажете?

— Судя по всему, убит выстрелом в сердце, — ответил Морли. — Пуля с мягкой головкой, в стальной рубашке, выпущена из винтовки. Пробила тело навылет, выходное отверстие на спине диаметром в два дюйма. Выстрел, полагаю, был сделан с расстояния около двадцати пяти ярдов.

Бони просиял, а глаза доктора быстро затуманились.

— Очень интересно, — промолвил Бони и вытянул руку. На ладони у него лежала пуля, извлеченная из жестянки с маслом. — Не этой ли пулей был убит констебль?

— Наверняка нет.

— Когда наступила смерть?

— Самое позднее — позавчера, самое раннее — дня три назад.

— Иными словами, пятнадцатого или шестнадцатого, так? — уточнил Бони, зажигая сигарету. — Мы не нашли пули, соответствующей вашему описанию. Посмотрите, пожалуйста, на отверстие в спинке сиденья. Считаете ли вы, что его оставила пуля, которая пробила тело?