Чужая осень (сборник)

Вот купил Сережа кассеты для Вышегородского и внес их в графу «Непредвиденные расходы», не станешь же дедушку огорчать. А если мы с Рябовым уж слишком шикарно погудим где-то, этак тысяч на двадцать-тридцать, то Сережа эту сумму на оплату своих стукачей спишет или по другой статье. У нас ведь даже социальное страхование предусмотрено, а как же.

Бухгалтер согласился работать за смехотворную сумму при одном условии: два раза в месяц Ира должна его навещать. Однако, после первого свидания, девушка примчалась ко мне в слезах и предъявила производственную травму: от избытка чувств глухой вцепился в ее зад вставными зубами, причем сделал это с пылом пса, хватающего нарушителя государственной границы. Ира в категоричной форме заявила, что предпочитает провести ночь пусть даже со взводом полярников, в течение долгой северной зимы видевших из всех особей женского, пола только белую медведицу, чем с агрессивным дедушкой. Я напомнил ей, что наша работа предусматривает значительную долю риска и в качестве примера продемонстрировал на своем теле несколько шрамов, правда, находящихся в верхней части торса. В ответ Ира справедливо заметила, что если шрамы украшают мужчину, то укусы женщине вовсе не к лицу, а тем более — к другому месту.

Присутствовавший при этом служебном разбирательстве Рябов оценил укус и душевную травму девушки в одну тысячу рублей и торжественно заверил: с бухгалтером будет проведена беседа, и если он еще раз позволит себе подобное, Ира может дать ему в ухо чем-то потяжелее, что наверняка повлияет на страсть бухгалтера, а быть может и улучшит его слух. Эта тысяча справедливо была оприходована в графе расходов на лечение травм.

Когда Вышегородский знакомился с первым месячным отчетом, он жестикулировал руками, словно диктор телевидения в передаче для глухонемых. «Что это за расходы, и еще какие! — вопил мой тесть. — Тридцать тысяч на охоту, двадцать — подарки». Но когда он дошел до пятидесяти тысяч на личные нужды, то чуть не задохнулся, и полчаса рассказывал, что он четверть века жил на сто рублей в месяц и при этом ни в чем себе не отказывал. Я долго и монотонно пояснял ему, что не летал охотиться в Африку, и вообще стрелять в безвинных животных — не моя страсть, а нужно было это все для дела. Дед в жизни в лесу не был, думает, что охота — это утепленные сапоги и патрон «Байкал» двенадцатого калибра за двадцать семь копеек. А три ящика отборного коньяка, соответствующая закуска, лицензии, аренда на три дня двухэтажной охотничьей сторожки, местные егеря и привозные девушки… Да что там говорить, когда дедушка узнал, для кого мы так старались на той охоте, он сходу согласился, что расходы были оправданными, но в личной жизни нужно быть чуть скромнее.

Да я и так всю жизнь экономлю, вот часы у меня «Сейко», а мог бы носить «Роллекс», и хожу в «Адидасе», а не в «Пуме», и езжу на «Волге», когда «Мерседес» — вполне по средствам. Хорошо хоть, что в графе расходов на наших девочек значилось безликое «Оплата технического обслуживания автотранспорта», иначе дед решил бы, что я гарем себе завел. Кстати, именно в эту графу Рябов втискивает наши личные расходы на особ противоположного пола. С техническим обслуживанием он здорово придумал, Вышегородский до того окостенел в своих привычках, что несколько раз заявил: «А зачем мне машина, я лучше на трамвайчике поеду». И это говорит человек, который не обеднел бы, купив таксомоторный парк города. Так что на пристрастии Леонарда Павловича к общественному транспорту и полному незнанию проблем личного мы выигрывали. А расходы на девочек есть. Жилье одно сколько стоит. Для наших персиков Сережа снял две двухкомнатные квартиры в новом районе города: у каждой из них своя отдельная комната, чтобы они успешно могли готовиться к сессиям. Только один раз после того, как Оксана завалила экзамены, мне пришлось прибегнуть к помощи телефона, чтобы сдать их, а затем я предупредил девушку: нужно хорошо учиться, чтобы народное хозяйство получило толкового специалиста, на такие мелочи у меня просто времени нет. И в качестве примера прилежания привел собственную кандидатуру, хотя и я университету, и он мне дали очень многое — в основном, тяжкие воспоминания. Сейчас мы ехали именно к Оксане, и даже не потому, что ноги у нее начинаются от груди, и не оттого, что вылепила ее лицо природа, не скупясь на самые прелестные черты, а из-за того, что Роман Дубов, постоянно подтверждая справедливость древней поговорки «Рыжая — наполовину красивая», всю жизнь перед рыжими бабами растекался патокой по паркету. Посмотрим, устоит ли почти пятидесятилетний Ромчик перед девятнадцатилетней Оксаной Владимировной, заканчивавшей все предыдущие аналогичные встречи чистой победой в первом раунде.

Время для посещения Горбунова мы выбрали самое подходящее, между часом и двумя. Веня по-прежнему не вылазил из мастерской, на жэковском балансе в подвале значилось тридцать девять квадратных метров, на самом деле тут легко заблудиться. Но кто-кто, а я, оставивший здесь свои лучшие годы, знал все ходы-выходы Венькиной берлоги, мог смело бродить по ним без фонаря.

Металлические створки щелкнули, мне пришлось зайти первым, чтобы Веня не перенервничал. Здесь долго не думают, непрошенных гостей всегда есть чем встретить, не зря в свое время Венька расщедрился для них на такой хлеб-соль, как огнемет. Что касается его ребят, то они сейчас, выстроившись в дружную шеренгу, насупленно смотрят на моих. Снимаю напряжение, нависшее в звенящей тишине, пожимаю руку хозяину и зову Оксану.

Еще один эффект. Вот сейчас стояли эти мальчики с волчьими внимательными взглядами, готовые в любую секунду по мимолетному движению головы Горбунова влево броситься на незванных гостей, а вошла Оксана — и все внимание уже приковано к ней, мужик постоянно остается самим собой. Но если говорить откровенно, я не испытываю при виде этой девочки никакого желания, хотя к женщинам питаю известную слабость; для меня лечь с Оксаной было бы не меньшим абсурдом, чем заниматься любовью, например, с Рябовым.

Пользуясь тем, что телохранители Горбунова продолжали раздевать Оксану вмиг вспотевшими глазками, я смело иду вперед, к огромной вешалке, но Веня не сдвигается с места, а один из его парней, конопатый до неприличия, вспомнив о своем предназначении, подскочил ко мне, проявив непростительную несдержанность.

— Слы-шишь, — он нарочно растягивал слова, — ты плохо ды-шишь…

Остальные ребята неподвижно стояли на своих местах, что мои, что Горбунова. Новичок, решил я, и коротким ударом по переносице опрокинул его на пол.

— Извини его за фамильярность, он новенький, — подтвердил мое предположение Горбунов, и тут же попытался взять реванш, — учитесь, ребята, этот человек начинал, как вы, а теперь, — не без издевки продолжил он, — стал очень большим боссом.

— Пошли, Веня, — прервал я начавшееся повествование и толкнул вперед дверь-вешалку. Если Веньку вовремя не остановить, он закатит целую лекцию о своей роли в моей судьбе и, конечно же, о том, что во многом благодаря невиданной проницательности Горбунова его бывший телохранитель стал такой же личностью, как он сам. При этом Веня скромно умолчит, что сейчас я получил право отдавать ему приказания в виде дружеских просьб. Я всегда старался не портить с ним отношений, всячески способствовал желанию Горбунова создавать видимость собственной самодеятельности, и он это воспринимал как должное.

По старой привычке присаживаюсь на инкрустированный столик и уже в который раз любуюсь великолепным собранием досок, о которых не смеет даже мечтать местный музей.

— Веня, — без предисловий беру проблему за ее острые углы, — завтра, вернее, сегодня утром, ты сходи, пожалуйста, к Дубову с новой клиенткой. И пусть это будет последний клиент для Дубова. Он должен сесть на голодный паек.

— Все сказал? — спросил Веня и, получив утвердительный ответ, похабно пошутил, — а теперь слей воду. Неужели ты считаешь меня таким наивным, что я буду сам себе кислород перекрывать. Дубов взносит двадцать процентов от каждой сделки.