Смертоносная чаша

Что именно?

– Во-первых, то, что ты очутился в этом идиотском заведении. Это глупо! Люди, жаждущие смерти и при этом собирающиеся, чтобы хорошо поесть, выпить и поболтать! Да тот, кто действительно хочет рассчитаться с жизнью, он просто возьмет и сделает это…

– Хорошо, а во-вторых? – резко перебил я ее – она задела за живое.

– А во-вторых… – Оксана нахмурилась. И стала еще серьезней. – А во-вторых, ты на сегодняшний день состоишь в числе подозреваемых.

– Я? Я? Я?

– Ах, Ник, не обманывай хотя бы себя самого. Ты оказался замешанным в преднамеренном убийстве. Ведь именно кто-то из вас троих: Вано, Вася – так, кажется, вы прозвали эту девушку, какое смешное имя, – да, именно Вано, Вася или ты совершили это преступление.

М-да. Оксана безжалостно, с присущими ей трезвостью и реализмом дала четкое определение того, о чем я не хотел даже думать и в чем не хотел признаться даже себе.

– Хорошо, – покорно согласился я, – давай подумаем вместе. Чашечка, в которой потом оказался яд, перед спектаклем и во время первого действия была пустой. И я еще подумал: не забыть бы влить в нее воды! Потому что, по замыслу, у Ромео в эпилоге должны были стекать капли воды, то бишь яда, по подбородку. Для достоверности. Для усиления эффекта. Потому что всегда заметно, из пустой пьешь посуды или из полной.

– Хорошо. И кто должен был наполнить чашку?

– Ну, в общем… – Я смутился. И, кажется, умудрился покраснеть.

– Ник. – Оксана взяла меня за руку. – Пойми, ты не перед Порфирием Петровичем на допросе…

– Думаю, Юрий Петрович был бы польщен такой характеристикой. Хотя не уверен, читал ли он Достоевского.

– Не надо недооценивать других, равно как и переоценивать себя, – мягко, расслабляюще улыбнулась моя жена. И мне вдруг показалось, что я у нее на приеме. – Он вовсе не глуп, твой чистенький следователь. И поэтому я спрашиваю: кто должен был налить воду в чашку?

– Вася, – буркнул я. И отвел взгляд.

– Ты чего-то недоговариваешь, Ник. Ты сам ее об этом попросил? – В светлых глазах Оксаны промелькнула тревога.

Я с шумом выдохнул.

– Нет, Оксана. Она вызвалась сама. Но это ничего не значит. Слышишь! Абсолютно ничего!

– Не нервничай, Ник! Я и не делаю никаких выводов. Просто хочу помочь тебе.

– Да, она вызвалась. – Поддаваясь мягкому голосу Оксаны, я стал вновь успокаиваться. – Я и видел, что она наливала.

– Откуда?

– Из какого-то графина – я помню, он всегда пылился где-то в углу, за кулисами. Никто им не пользовался. По-видимому, Вася взяла его, набрала из-под крана воды и налила в чашку.

– Не проще было бы сразу в чашку налить воды?

– Может, и проще. Но, думаю, донести сложнее. Чашечка маленькая – вода могла легко расплескаться.

– Допустим. Когда это было?

– Перед самим эпилогом. Да, пожалуй… Пожалуй… – Неожиданно мои руки похолодели. Боже, как я мог забыть! Ну, конечно, конечно. Перед заключительной сценой. Перед эпилогом. А потом мы все вместе сразу пошли на сцену. И в конце – Вася с чашкой в руках. Я сам видел.