Смертоносная чаша

ожидаясь ответа, я выскочил на воздух, не забыв при этом вызывающе громко хлопнуть дверью перед носом Толмачевского, чья физиономия мне никогда не внушала ни симпатии, ни доверия.

Я плохо помню, как добрался домой. Ноги подкашивались от усталости. Перед глазами мелькали яркие круги, а между ними – бледное лицо Стаса. Его полуоткрытые губы. Его умоляющий взгляд, словно он мне что-то хочет поведать. Что же он хотел сказать мне перед премьерой? Что? И почему я сразу его не выслушал?! Бог мой, ничего не исправить! Стас Борщевский нем навсегда, и теперь я сам должен искать то, чего не успел подарить мне Стас. Но где? И найдутся ли у меня силы? Не знаю… В ту ночь я ничего не знал…

Оксана всплеснула руками, встретив меня на пороге дома: видимо, у меня был не лучший вид. Она тут же потащила меня в ванную, заставив принять душ.

– Так больше не может продолжаться, Ник! – твердо заявила она, когда я немного пришел в себя после холодного душа. —

– Слышишь? Ты сейчас же мне все расскажешь!

Я с удивлением вглядывался в ее возбужденное лицо.

Впервые за время нашего знакомства я слышал в ее голосе такую твердость и решимость.

– Перестань, Оксана, – отмахнулся я.

Но она не думала сдаваться.

– Нет! Не перестану! Пока ты живешь со мной, Ник, пока мы вместе. Значит, я еще нужна тебе, Ник. Иначе ты давно бы ушел от меня. И особенно сегодня я хочу быть тебе нужной!

– Почему, Оксана? Почему именно сегодня? – Я нахмурился.

– Ты так редко говоришь со мной, что уже, наверное, забыл, что твоя жена – психиатр. Неужели ты думаешь, я не догадываюсь, что в твоей жизни что-то происходит? Неужели стал считать меня дурочкой?

– Да нет, не стал, – не переставал я удивляться. И не только словам, не терпящим возражения, но и внезапно возникшему собственному желанию излить душу. Переложить, как и раньше, на жену часть своей боли. Такого со мной давно не случалось. И я не боролся с собой: я был слишком слаб в эту ночь для борьбы и тут же все выложил Оксане. Конечно, не будучи полным идиотом, я в нужные моменты делал паузу или ставил многоточие. А именно – когда дело касалось непосредственно любви с Васей. В остальном же, в остальном была полная правда. Я поведал, как весной встретился с Лядовым. Как он в порыве благородных чувств преподнес мне адресок «КОСА». Я даже упомянул, как долго страдал и мучился без всяких оснований и как эти муки привели меня в клуб самоубийц, где я познакомился со своими новыми товарищами. Я подробно описал традиции «КОСА», ее нравы, ее завсегдатаев, подробно рассказал о главном – убийстве Стаса Борщевского. И закончил свой пылкий монолог бесстрастным допросом чистюли следователя, который мне так пришелся не по вкусу.

В общем, моя речь получилась сумбурной, но довольно увлекательной и вполне годной для приключенческого романа. В светлых, широко раскрытых глазах жены я прочитал удивление и страх.

– Это ужасно, Ник! – после продолжительной паузы выдохнула она.

В этой истории все было ужасным, поэтому я спросил:

– Что