Африканская охота для дам

– Ты говорил, что тут есть бриллианты? – огрызнулась Верка. – Теперь отказываешься от своих слов? Я никогда себе не прощу, если его тут оставлю! И вообще, что мы тут встали?! Пошли дальше. Дверь пробивайте.

Сашка взял меня за руку и показал пальцем на груду хлама у стены за пьедесталом. Та часть погребальной камеры пока находилась в тени (свет фонариков туда не доставал, так как мы все рассматривали скелет), и мы не видели, что там находится. Вместо того чтобы открывать дверь, мы направились к этой груде.

– А ведь у многих народов было принято оставлять подношения умершему. Регулярно. Или как там это называлось?

Еда, конечно, вся превратилась в прах, а вот вино, налитое в герметично запаянный сосуд, сохранилось. Мы все по очереди его понюхали.

В это мгновение телеведущий подал жалобный голос.

– Пить хочешь? – спросила его Верка.

– Хочу. Но откуда тут вода?

– Вино есть.

– Откуда?!

Верка взяла сосуд в руки и направилась к мужику, так и не вылезшему из дыры, потом позвала Серегу и Витька, велев им телеведущего все-таки вытащить. Они и вытащили – под его истошные вопли. Да, похоже, с потомками у мужика будет большая напряженка. Пока телеведущий еще не успел прийти в себя, Верка вставила ему в руку узкое горлышко сосуда и предложила попить. Он отхлебнул.

– Кислое, – сказал он. И отхлебнул еще.

Мы все стояли вокруг него полукругом и не решались провести подобные эксперименты над своими родными организмами. Я, конечно, понимаю, что вино с годами делается только лучше, но все-таки эти годы должны быть как-то ограничены. Даже если мужик не помрет в ближайшие сутки, я, пожалуй, здешнее вино пить не буду. И Сашке не дам.

Я первой повернулась к закрытой двери и направила автомат туда, где, по моим прикидкам, с другой стороны должна была находиться щеколда.

Дверь была деревянной, так что я ее пробила без труда. Мы оказались в очередной погребальной камере. Возраст этого скелета, по-моему, был таким же, как и первого. Возможно, их похоронили с разницей в несколько лет, а то и десятков лет, но по прошествии веков эта разница скрадывалась.

– А эти люди были черными или белыми? – вдруг спросил мой сын.

– Понятия не имею, – сказала я и задумалась. Я в самом деле не знала, отличаются ли скелеты чернокожих и белокожих людей, когда с них спадет кожа и все ткани? Не исключаю, какие-то исследователи смогли бы это сказать, но доберутся ли они до этих мест?

Камень с шеи второго скелета уже снял Сашка, показав тете Вере язык. Она предпочла не ругаться с моим сыном, видимо, зная, что я за него вступлюсь. Да и вообще, почему бы нашей семье тоже не поиметь бриллиант, если это бриллиант, конечно. В колье он будет хорошо смотреться! Платины бы еще где-то надыбать… Скажу Алексею Петровичу, пусть подарит мне платину к Восьмому марта. Хотя Лешке лучше не знать о наших находках. Он может болезненно отреагировать, например, послать меня на поиски бриллиантов и других древних гробниц. Но я, пожалуй, воздержусь от поездок в Замбару в дальнейшем. Мне одного раза хватило выше крыши. Да и камни могут оказаться простым стеклом.

Серега взял себе меч из второй гробницы, в третьей меч взял телеведущий. Сашкин порыв я пресекла в зародыше, заметив, что мы без меча как-нибудь обойдемся, нам в нашей квартире его девать некуда. Верка решила, что тоже без мечей проживет, правда, взяла один шлем. Телеведущий последовал ее примеру.

Погребальных камер оказалось пять. Последняя явно была заполнена значительно позднее, чем предыдущие, хотя бы судя по тому, что в одном из горшков сохранилось зерно, оставленное в качестве подношений. Оно, конечно, заплесневело, но тем не менее на самом дне были настоящие неиспорченные зерна. Вино из последней гробницы решили попробовать мы все – по глотку. Пить-то хотелось здорово – и я решилась. Мне вино показалось кисловатым и терпким. Сашка забрал еще один бриллиант (правильнее будет сказать: камень с шеи третьего скелета), заявив Верке, что это мамина доля. С двух других скелетов камни сняли Витек с Серегой. Тоже не могли устоять. А вдруг это в самом деле бриллианты? Поскольку гробницы закончились, нам пришлось довольствоваться одним бриллиантом на брата (или сестру). Телеведущего мы не считали. Ему и меча со шлемом хватит. Правда, как можно было надеть шлем с покойника себе на голову, я не понимала. Но, возможно, мужику в шлеме было легче: он ведь холодил, а у него должна башка болеть после ударов по макушке.

– И что, интересно, нас ждет теперь? – спросил Серега, ни к кому конкретно не обращаясь, когда мы оказались в довольно широком коридоре.

Освещая стены, мы заметили на них специальные подставки для факелов. В коридоре лежала вековая пыль.

– Мам, а почему в гробницах пыли почти не было? – спросил Сашка.

– Они же оставались плотно закрытыми.

– И как сюда никто раньше не добрался? – покачал головой Витек. – В этой Африке все, что ли, идиоты?

«Во-первых, могли и добираться», – подумала я, глядя на щеколду с наружной стороны. Открывалась она явно без проблем. Но что тут было воровать африканцам? Старые мечи? Не уверена, что они высоко ценятся среди племен, обитающих неподалеку от горного массива. Не исключаю, что никто из членов этих племен ни разу не бывал в городах. А туристы сюда, похоже, не забредают. Во-вторых, камни могли оказаться и не бриллиантами, и местные жители об этом знали. Зачем им кусок стекла? В-третьих, эти погребальные камеры, скорее всего, являются священным местом. Поэтому, как я сказала вслух членам группы, нам надо быть очень осторожными при выходе из горного массива. Не думаю, что местные жители встретят осквернителей гробниц с распростертыми объятиями. В-четвертых, это место вполне может оказаться давно заброшенным. Последняя перспектива никому из нас, конечно, не улыбалась, но неизвестно, что лучше – не встретить поблизости ни одной живой души или встретить хозяев этих мест, куда мы попали без спросу и где – назовем вещи своими именами – изрядно нагадили.

– Всем держать оружие наготове, – сказала я, проверяя магазин в своем автомате.

Но до стрельбы было еще далеко…

Казалось, коридор тянется вечно. Мы уже стали терять надежду, что выйдем из него.

– Думаю, это место изначально планировалось сделать усыпальницей, – вдруг заявил Витек. – Я читал где-то про подобные захоронения в горах. Кто-то их нашел – то ли в Тибете, то ли в Индии… Не скажу сейчас точно. Там тоже был прорублен коридор внутри горного массива, и ученые так и не смогли решить, природный он или это дело рук человеческих. Еще спорили, не пришельцы ли его прорубали? И там были захоронения, подобные этому – только не пять, как здесь, а множество: от очень старых до относительно новых, ну, не современных, конечно, а сделанных на несколько веков позже первоначальных. И ученые пришли к выводу: там хоронили не простых смертных, а то ли жрецов, то ли каких-то священнослужителей…

Я тоже где-то слышала о подобных вещах. И именно внутри гор. Может, в древние времена такие традиции существовали по всей Земле? Но тогда почему здесь только пять погребальных камер? Или что-то заставило жителей этих мест сменить место жительства? Предполагаю, ответов на эти вопросы мы не узнаем никогда…

Коридор время от времени петлял, но все так же не сужался и не расширялся. Верка не давала нам скучать, рассуждая о драгоценных камнях. Подружка пыталась вспомнить, где их добывают. По этому вопросу нас просветил телеведущий – не зря он все-таки брал интервью у разных людей. Алмазы ищут или на дне реки, стоя в воде, или прорывают тоннели.

– Так, значит?.. – воскликнула подружка, взмахивая руками и показывая на стены.

– Нет, – покачал головой телеведущий. – В земле. Это, кстати, очень опасное занятие. Земля в тоннелях часто обваливается, так как ее никто не укрепляет, и копатели задыхаются под толщей породы. Но это – типичная африканская технология, если ее, конечно, можно назвать технологией.

Вдруг Серега в ужасе воскликнул: