Ищите женщину

Она оказалась вполне пристойной хозяйкой, чего никак не ожидал Турецкий. Одинокие женщины почему-то редко умеют, да и не любят, готовить. Для кого? А самой себе – что-нибудь побыстрей, чтоб за столом не рассиживаться. Кого прельщает застолье в одиночку?

Лиза обошлась тем немногим, что было под рукой. Наварила острых и пряно пахнущих пельменей – и с различными соусами, и с маслом и уксусом, и со сметаной – как душа пожелает. Красиво разложила на большом блюде магазинные нарезки, украсила помидорами, огурцами и всяческой зеленью. В разные пиалы поместились разноцветные салаты. Словом, всего оказалось такое обилие, что Турецкий, выбравшийся в кухню «на запахи», был даже слегка растерян.

– Мы ждем гостей? – осведомился он.

– А что, если сами, так можно и на газете? – невинно спросила она.

– Я… не только о форме. Скорее, о содержании. Это ж все просто невозможно съесть.

– В духовке стоит пицца – с рыбкой, грибами и маслинами.

– Чудо! – с печальной улыбкой констатировал Турецкий.

– Может быть, вам просто не нравится хозяйка? Почему вид кислый такой? Ну что ж вы молчите?

– Вы задали очень трудный вопрос.

– Почему?

– Потому что искренний ответ обязывает. А неискренним в данной ситуации может быть только полено. Которое стоеросовое.

– Ловко выбрались… Тогда следующий вопрос: где вы предпочитаете сидеть? В гостиной или, по-простому, здесь? Если вам жарко, кстати, можете открыть форточку.

– Мне не жарко. Вы обратили внимание на цвет моего лица? Так это совсем по другой причине.

– Любопытно – по какой?

– Она заложена еще в первом вашем вопросе.

Лиза многозначительно вскинула глаза к потолку.

– Вон оно что!… Только вы, пожалуйста, не думайте, что если я немного выпила, то могу потерять…

– Что именно? – пряча улыбку, спросил Турецкий.

– Это тоже интересный вопрос, – после паузы заметила она. – Действительно, а что может или еще способна потерять старая женщина… ну пусть не очень старая… А?

– Знаете, когда вы постареете?

– Я и это готова выслушать от вас, но сперва ответьте!

– Отвечаю. В тот час, когда у вас вдруг не возникнет необходимость и задавать себе вопрос о каких-то потерях, и отвечать на него. Но это случится очень не скоро. Можете мне поверить.

– Почему вы так уверены?

– Потому что вы – женщина, и этим все сказано. Я предпочел бы на кухне, если вы не возражаете…

Когда они подняли рюмки – он с коньяком, а она попросила налить ей вина, – Александр сказал:

– Давайте еще раз помянем человека, чтоб ваша душа больше не болела. Каждому свое – не нами придумано.

Обед проходил в молчании. Она была задумчива, изредка бросала реплику, продолжая думать о своем. Турецкий по привычке навалился на пищу, чтобы наесться быстро и основательно. И, выполнив главную часть обеденной программы, мог теперь позволить себе полегоньку потягивать коньячок под сигарету и крепкий черный кофе.

– А я ведь знала его много лет… – вернулась к прежней теме Лиза. Первоначальный ее хмель прошел, и его место заняла обычная пустота, характерная для ее последних дней. – Во всяком случае, треть его жизни, это уж точно, прошла на моих глазах. От совсем еще скромного юноши, но… с определенными повадками… до…

– Любовника?

Лиза исподлобья кинула на него тяжелый взгляд:

– Вы считаете этот факт оскорблением нравственности?

– Напротив, все вполне естественно. Возможно, даже и закономерно. Я вообще, Лиза, уверяю вас, отношусь к проблемам подобного рода без предубеждений и без цинизма. Каждый волен делать то, что ему хочется. Не в ущерб другим, разумеется. Эгоизм должен быть взаимным, разумным, как говаривал один классик… Это неплохо сказано, что Господь дает нам только одно: право выбора. А уж дальше каждый из нас выбирает по себе… Вы читали странички его дневника?

– Читала. Я поняла, кого вы цитируете. Думаю, что он только учился быть искренним, а пока охотно наблюдал за собой со стороны. Меня это неприятно удивило… Но речь сейчас о другом, мне любопытно, вы сами-то следуете своим принципам? Или все это только для посторонних?

– Вам действительно любопытно? – улыбнулся Турецкий, протягивая огонек к ее сигарете.

– А вы не видите?

– Обычно я предпочитаю Козьму Пруткова…

Она чуть нахмурилась и тоже улыбнулась:

– А-а, в смысле не верь глазам своим?

– Вы знаете, Лиза, а с вами легко!

– Рада этому обстоятельству.

– И вот именно по этой причине я, пожалуй, вспомню для вас одну коротенькую историю. Факт ведь иной раз убедительнее сотни аргументов… Года два назад у меня в прокуратуре проходила практику молодая юристка. Симпатичная, бойкая, способная. Способная разносторонне. И вот вбила она себе в голову, что ей назначено свыше облагородить мою жизнь. Сделать меня лучше – с ее, естественно, точки зрения. То есть осчастливить, обласкать, указать единственно правильные пути и так далее. Ну а та семья, что у меня имеется, это была одна из самых распространенных ошибок. Которую она призвана немедленно исправить. Я ей говорю: «Лиля, успокойся. Ты хорошая девушка, красивая, умная, все при тебе. И это твой главный житейский капитал. Не разбазаривай его попусту на всякие там ложные и надуманные дела, я же не собираюсь менять свою жизнь. Так что это у тебя пустой номер». Но она продолжает страстно дышать на меня и даже пробует руководить поступками. И тут я думаю: а может, у нее это действительно всерьез? Знаете, Лиза, бывает вдруг словно затмение. И все мы, независимо от воли, от разума, иной раз не можем не подчиниться законам… физиологии, что ли. Куда нам с нашим муравьиным интеллектом против матушки-природы! Короче, вижу я, что может сорваться девушка, как говорится, с резьбы. Ну и говорю ей: «Значит, так, подруга, если тебе нужно успокоиться и только я, как тебе кажется, могу тебе в этом вопросе помочь, выбери любой из способов, который тебе кажется наиболее радикальным. И я готов сопутствовать. И не надо атак. Просто скажи».

– Вот такой был разговор? – со странным интересом спросила Лиза. – И что же она, эта ваша… Лиля?