Ищите женщину

Кончен бал, погасли свечи. Утомленная женщина смежила веки, погасив тем самым божественные светильники. Все замерло на последней возвышенной ноте. Мужчина мог быть доволен собой. Долг не напоминал ему о себе. Возможно, он стыдливо наблюдал со стороны, но это его дела. Говоря словами незабвенного Швейка, отвечавшего на вопрос поручика – много ли у дамы было желаний? – Турецкий, с полной ответственностью за свои слова, имел все основания заявить: «Я исполнил все ее желания, какие только смог прочесть в ее глазах» – и закончить гениальной фразой все того же Швейка: «Теперь она спит как убитая от этой езды».

А вот тут наконец и проклюнулся, высунул свою головку долг, будто болотная кикимора. Напомнил, зачем здесь находится старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, если он сам об этом забыл… Нет, не забыл, да ведь и ночь только начинается.

Прикрыв сладко спящую женщину простыней, Александр Борисович перешел в гостиную, оделся – чтобы придать своему облику хоть какую-то цельность – и уселся за стол, положив справа злополучный словарь, с коего все началось, а перед носом английский текст.

И очень скоро обо всем на свете забыл.

Это была деловая переписка. Точнее, копии документов, остающиеся обычно в архиве на правах оригиналов. Принадлежали они перу уже известного Турецкому по дневнику Вадима Кокорина директора нью-йоркского частного института «Российское общество» Рюрика Алексеевича Михайлова. Понятной буквально с первых прочитанных строк стала и судьба этих документов – все они были похищены из секретного архива Михайлова, потому что ради каких-то благих целей подобные документы добровольно архив не покидают. Исходя же из того немногого, что успел вычитать в записках журналиста Турецкий, он мог предположить, что именно эти документы и явились причиной раздоров в институте, закончившихся, как это обычно бывает в подобных ситуациях, кровавыми разборками. Ну а там уже могут фигурировать и дикие звери, и негритянские ночные банды, в существовании которых сильно сомневался покойный Вадим. А вот докопался он до правды или нет, об этом мог сообщить лишь конец его дневника. А его не было ни у самого автора, ни у его ближайшего приятеля, ни у доверенной подруги.

А может, у матери? Или еще у кого-то из пухлой записной книжки? Ведь не будь неосторожного, но счастливого для следствия звонка Елизаветы, вряд ли бы у кого-то появилась мысль связаться с ней. Нет, если по списку, то могли бы дозвониться и до нее, да только ничего б она никому не сказала: здесь поистине судьбоносное стечение обстоятельств. Кстати, и везет, как правило, тому, кто очень старается. Турецкий не лукавил перед самим собой: он действительно старался.

Первый документ относился к марту семьдесят пятого года. Это было личное письмо Рюрика Михайлова директору Центрального разведывательного управления. Вот, значит, как! Директор независимого института, объединивший вокруг себя самые прогрессивные эмигрантские круги, готовящий конструктивные предложения по перестройке экономической, политической и социальной основ советской страны, как видно из письма, активно и, похоже, давно сотрудничает с ЦРУ? Просто замечательно.

Михайлов сетует по поводу набирающей силу кампании по расследованию незаконной внутренней деятельности ЦРУ, которую проводит сенатская комиссия под председательством сенатора Черча. И выражает особую надежду на то, что президент Джералд Форд, по сути санкционировавший это расследование, в которое включились и вице-президент Нельсон Рокфеллер, и аналогичная сенатской комиссия палаты представителей, все-таки не отдаст на растерзание общественному мнению один из важнейших национальных институтов – разведку. В самом широком понимании этого слова.

Далее, высказывая мысль, что поводом для данного расследования является несомненно обострение межпартийной борьбы, Михайлов от имени своего института формулирует личное отношение к данному вопросу. Конечно, пишет он, индивидуальные свободы являются первоосновой открытого демократического общества. Как и конституционное правление. Как иные ценности, включающие в себя и потребности национальной безопасности – в первую очередь. А для этого необходима эффективная и действенная система разведки, многие стороны деятельности которой, исходя из высших соображений, несомненно должны сохраняться в тайне.

Но чем же был вызван этот патриотический пассаж? Объяснение на следующей странице. Кампания, по мнению Михайлова, приобретает черты не столько расследования, сколько дискредитации ЦРУ. А это в свою очередь грозит заметным сокращением бюджета организации. Другими словами, могут неожиданно закрыться источники финансирования разного рода важнейших политических операций. Нет, он, конечно, помнит недавнюю беседу с господином директором, полностью доверяет его опыту и очень надеется, что госдепартамент и конгресс хотя бы частично возьмут на себя финансовые заботы ЦРУ в плане поддержки отдельных независимых радиостанций, институтов и всех тех организаций, которым необходима конкретная и действенная помощь.

И в этом контексте он позволяет себе напомнить о тех финансовых трудностях, с которыми в последнее время столкнулся возглавляемый им институт «Российское общество» в связи с необходимостью дальнейшей разработки программы «Вопросы стратегии и тактики политической и духовной перестройки России».

К представленному ранее проекту, находящемуся в настоящий момент у заместителя директора господина И. Крафта, добавляется проект программы семинаров для молодых иностранных политиков, аспирантов и студентов, проходящих практику по линии взаимных международных обменов в Гарвардском университете. Семинары предлагается провести под эгидой ЦРУ.

Список кандидатов на эти семинары будет представлен для рассмотрения и утверждения отдельно.

И подпись – полным титулом.

А ведь Вадим, подумал Турецкий, не будучи знатоком различных аспектов политической борьбы в Соединенных Штатах и заинтересованный в добыче сведений личного характера, сумел-таки углядеть в Михайлове несколько иные качества, нехарактерные для большинства людей, окружавших его отца в эмиграции. А сам-то Михайлов ни на диссидента, ни на конформиста не тянет. Скорее – платный агент.