Только когда я смеюсь

– По-деловому, – оценил Спенсер. – Вот это мне нравится.

Спенсер повернулся ко мне в фас.

– Скажу вам по правде, Хамид, – начал он, выкладывая на стол свой портфель, подозрительно легкий с виду, и щелкая замками. Подкладка оказалась ярко голубой, но, кроме нее, внутри ничего не было. – Я не привез денег, – окончил фразу Спенсер. – Ни пенса.

Я уставился на ослепительно голубую внутренность бесполезного портфеля, затем поднял глаза на Спенсера и, чтобы унять дрожь своих рук, крепко ухватился за край своего кресла. Спенсер расплылся у меня перед глазами, а внутри разлился нестерпимый огонь, как будто температура моего тела резко подскочила на несколько градусов. Я чувствовал, как жар подступает к лицу. Мне казалось, я падаю на стол. Вокруг царила полная тишина, в которой отчетливо слышались все шумы внутри моего собственного тела – бешеное сердцебиение и захлебывающиеся легкие. Больше мне этого никогда не сделать. Это уж я знал наверняка. Я сгорел, я конченный человек. Операция никогда не закончилась бы так, если б Боб не захватил ведущую роль. Спенсер и Солейман неотрывно смотрели на меня. Я растянул свои губы в вымученной улыбке, откинулся на спинку кресла, медленно сосчитал про себя до пяти и обратился к ним:

– На следующей неделе вы прочитаете газету, мистер Спенсер, и покраснеете от стыда и бессилия. Со здешними людьми хорошо иметь дело. Каждый, с кем бы я ни встречался здесь, готов помочь нам. Конечно, можно возразить, что им нужны наши деньги. И это действительно так, но это не просто очередной переворот. Это игра ва-банк, рискованное предприятие. И это солидное деловое предложение, Спенсер. Конечно, вам принимать решение, но, я думаю, вы совершаете ошибку. По сути дела, я поделился с мистером Солейманом своими чаяниями относительно данного плана.

Солейман улыбнулся и слегка поклонился.

– Минуточку, минуточку, – засуетился Спенсер. – Я не сказал, что выхожу из игры. Но я осторожный человек. Даже ваш знаменитый мистер Аплярд не стал бы торопиться при определенных обстоятельствах. И я тоже поостерегся. Я перевел деньги через другой банк сюда с одного из моих счетов в Цюрихе. Если вы позволите мне позвонить, я вызову сюда человека, который принесет деньги.

Я подвинул к нему телефонный аппарат.

– Соедините меня с банком «Вестерн Ордер», – сказал в трубку Спенсер.

– Передайте, чтобы он вручил их кассиру, – подсказал я Спенсеру. – Для мистера Хамида. Не стоит указывать имен на квитанции о доставке и корешке.

Спенсер сказал в трубку:

– Речь идет о портфеле с деньгами. Все в порядке. Доставьте его в Центральный Банк. Вручите кассиру. Скажите, что это для мистера Хамида. – И повесил трубку.

Я повернулся к Солейману.

– Вы не могли бы попросить кассира пересчитать деньги и выдать курьеру квитанцию на полученную сумму, мистер Солейман? – попросил я. – А потом нам потребуется портфель с документами из сейфа.

Солейман вышел.

Я обратился к Спенсеру:

– Надо поспешить, чтобы успеть во все банки сегодня.

– Но мы успеваем?

– Я составил списки очередности, и даже если мы опоздаем, последние два банка откроют нам.

– А не выглядит ли несколько странно, что вы сопровождаете меня по банкам?

– У меня в этом городе есть свои деловые интересы, мистер Спенсер. Ничего необычного в этом не будет. – Я глянул на часы. – Пора сделать обход, посмотреть, как работает банк. Если хотите, можете пойти со мной.

Спенсер уже было поднялся. Но я тут же добавил:

– Вы храбрый и безрассудный человек, мистер Спенсер.

– Неужели? – удивился Спенсер. – Почему?

– Ну, пройтись по банку, который вы собираетесь обвести вокруг пальца, показать всем и каждому свое лицо крупным планом? – Спенсер кивнул. – Дать им возможность прикинуть ваш рост и вес, запомнить мельчайшие детали вашего костюма?

– Наверное, я все-таки не пойду с вами, – передумал Спенсер.

– Я знаю, что вы ощущаете, – сказал я. – Вы все, англичане, напоминаете мне знаменитый анекдот об Уинстоне Черчиле в пустыне. Утыканный таким множеством копий, что он напоминал…

– Дикобраза.

– Дикобраза, именно. На вопрос своего приятеля, не больно ли ему он ответил: «Только, когда я смеюсь». Разве не великолепный анекдот?

– Я, пожалуй, посижу здесь, – сказал Спенсер. – Вы идите на свои обходы, а я побуду здесь.

Я закрыл за собой дверь в кабинет Солеймана и увидел Солеймана с кассиром, пересчитывающих деньги Спенсера, которые только что прибыли. Я направился к ним.

– Что случилось? – спросил Спенсер.

– У мистера Спенсера очередной приступ, – вздохнул я. – Это с ним частенько случается.

– Так, может, вызвать врача?

– Нет, нет, нет, – запротестовал я. – Это слабая форма, но у него вываливается язык и он очень возбуждается.

– Как это ужасно!

– Я просто оставил его в покое на некоторое время. Больше ничего в этом случае не нужно. Это деньги для мистера Хаммета? – спросил я.

Кассир едва успел пересчитать их. Он перевернул записку, прикрепленную к портфелю и прочитал:

– Доставить в Центральный Банк, кассиру, для мистера Хамида. Мистера Хамида, – повторил он.

Я рассмеялся, а вместе со мной и мистер Солейман.

– Вот вам и арабский мир! Мои предки были Хамметами с тысяча шестьдесят шестого года, но стоило мне побыть в Ливане несколько дней – и я уже Хамид.

Солейман снова рассмеялся и кивнул кассиру. Она начала укладывать деньги обратно в портфель убийственно медленно, пока не решила, что они не поместятся, и снова начала вытаскивать пачки и перекладывать их по-новому.

– Я беру деньги с собой, – сказал я.

– Такую сумму? – поразился Солейман. – Но ведь это опасно.

– Как динамит, – сострил я. – Если не умеешь с ним обращаться.

– Но почему бы вам не взять чек? Заверенный чек.

Я объяснил:

– Боюсь, ваши соотечественники еще не полностью овладели банковской системой. Вы так слепо верите в подписи на бумажках.

– К сожалению, так и есть, – признал Солейман.

– Мне еще повезло, что они принимают долларовые купюры, – сказал я. – Было время, когда они требовали только золото.

Солейман сочувственно закивал. Откуда-то с другого конца города доносились звуки мусульманской молитвы. Был полдень. Я взял портфель, полный денег.

– Если вам придется зайти в кабинет до моего возвращения, будьте осторожны с мистером Спенсером. Он очень возбудим во время своих приступов.

– Понимаю, – кивнул Солейман. Я уже намеревался уходить, когда он опять обратился ко мне. – Вы вчера рассказали мне анекдот, мистер Хаммет. О матросе, на которого напали индейцы с копьями. «Тебе больно?» – спросили его и он ответил: «Только когда я смеюсь». И вот здесь я не совсем понял. В чем соль?

– А-а-а, – протянул я. – Сказав это, он сразу же умер. Вот в чем соль…

Теперь до мистера Солеймана дошло. Он расхохотался и смеялся до тех пор, пока по его щекам не потекли слезы. Он просто захлебывался от смеха. Кассир, ничего не понимая, тоже начала смеяться, и здесь уж, признаться вам, расхохотался я. Совсем как раньше, как в былые времена, мишень – раз, два, три, бах. Я опустил портфель всем его весом на самые кончики пальцев и пошевелил кистью. Прекрасное ощущение – тяжесть денег.

Не переставая смеяться, я отвернулся от окошка кассы и очутился лицом к лицу с Ритой Марш. Она сидела в фойе банка. В шелковом костюме и с новой прической она выглядела довольно привлекательной. Она освобождала место в своей кожаной дорожной сумке. Подняв глаза, она взглянула на меня и кивнула. Я направился к ней. Она встала мне навстречу и схватила меня за руку.

– Некуда спешить, дорогуша, – сказала она. – Ваши приятели потерпят, пока я перепакую свой багаж, правда ведь?

– Полагаю, что да, – ответил я.

Боб взорвался первым в ответ на требование Риты занять место сзади рядом со мной.

– А она какого черта здесь делает?

– Я здесь, чтобы получить свою долю, – заявила Рита. – Вот зачем.