Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое. (СИ)

баркасе плывут сети проверять, пока рыба не протухла. А одного

человека смотреть за стоянкой оставляют, что бы рыбу не сперли,

она где-то здесь в погребе лежит, в холодке. Сторож наверное и

дрыхнет - толканул кому-то за бутылку, ну и выпил один без

закуси. И никто на него не обидится – все здесь такие!»

«А нам что делать?» - я имел в виду до возвращения баркаса

с основным составом.

«Придется подождать», - Дока вздохнул, и неожиданно

улыбнулся, заметив что от турбазы по нашим недавним следам

прыгает по камням Уазик.

«Начальник едет, Геннадий, или папа Гена!» - опознал

шофера по транспорту, - « Я его знаю отлично - развалюху

частенько ко мне пригоняет, подшаманить. Так что сейчас все

нужное выпытаем!»

Уазик возле Урала остановился, папа Гена, мужик большой

по размеру, близкого к зверскому облика и в одежде старой и

затрапезной, с явными следами общения с рыбой, вывалился из

кабины со счастливой улыбкой, и не замечая меня, походкой

медведя двинулся к Доке, протягивая к нему сразу две руки для

приветствия:

«Здорово братан!». – проревел еще издали, - «Уже и не

надеялся, что в гости ко мне прикатишь! Счас мы это дело

отметим!» - последнее орал, уже тряся двумя лапами Докину руку.

Тот тоже улыбался и демонстрировал радость встречи.

Наконец вспомнил и обо мне:

«Это друг мой, Юра», - предложил папе поздороваться со

мной.

«Генка я!» - двумя лапами схватил мою руку и попытался

сделать вид посерьезней, - «Друзьям Евдокима я завсегда рад!» - и

снова все внимание обратил на моего приятеля.

«Там кто-то лежит!» - Дока показал медведю направление на

землянку с необудимым алкашем, - «Ты посмотри, может в

больницу пора везти!»

«Ерунда!» - медведь и улыбаться не перестал, - «Счас я его

вылечу, подождите минутку!» - и побежал к Уазику. Из кабины

вылез с сумкой, и даже на расстоянии я понял ее содержимое: до

нас донеслось позвякивание стекляшек.

А дальше мы с Докой хлопали глазами, оба и синхронно,

потому что впервые в жизни наблюдали удивительные вещи. Для

начала, в бутылках оказалась жидкость мутноватая, а пробки –

самодельные, сделанные из лишенных зерен початков кукурузы.

Папа налил полный стакан как я понимал самогона, и на наших

глазах (правда, из-за двери), немного приподняв верхнюю часть

тела, начал вливать в недвижимого и с закрытыми глазами алкаша

мутноватую жидкость. А тот, будто кто-то дал ему важный сигнал,

жидкость глотал с таким вожделением, будто давно ждал этого

момента. Стакан опустел вмиг, не проронив ни капли мимо рта.

Папа Гена опустил ранее приподнятое тело на кровать, придал ему

безопасное положение, что бы ненароком не свалился на земляной

пол, и разведя свои медвежьи лапы, повернулся в нашу с Докой

сторону:

«А что делать? Его только так можно к жизни вернуть! Счас

полежит минут двадцать – и встанет, я то хорошо знаю!»

«А вдруг того?» - усомнился Дока.

«Не», - успокоил папа, - «это дело давно проверено!» - и

засиял улыбкой, - «Теперь и нам можно разговеться!»

Как мы с Докой не отнекивались, а выпить пришлось.

Самогонки. И хорошо, что в другой землянке, довольно чистой и

без запахов. Жидкость я можно сказать продегустировал на запах,

аромат, крепость и вкус – ничего, пить можно, пора и мне «бражку

затирать» - так назывался процесс в моем детстве. Иначе, если

судить по магазинам, скоро и на рыбалке выпить будет нечего!

После первых ста грамм Дока накрыл стакан ладонью:

«Все, я пас – за рулем!» - и не давая Геннадию времени

возмутиться, озадачил того просьбой, - «Мы по делу приехали,

помощь твоя нужна!»

«Что надо?» - папа был готов рассказать все тайны, даже

если они военные. Но делать это намеревался по ходу более

важного– введения в организмы присутствующих содержимого

начатой бутылки. Только Дока стакан свой закрывал, и этот

медведь, которому сто грамм – что слону дробинка, наполнил мою

тару с лихвой, потом и свою в таком же объеме.

«Нам нужно знать, не появлялись ли у вас в субботу две

недели назад два заметных человека, один большой, вроде тебя, а

второй маленький, почти пацан».

. «Счас соображу», - Гена поднял стакан, кивнул мне, мол и

ты подними, раз Доке нельзя. Пришлось еще раз выпить, только я

свой ополовинил, на что Гена с сожалением вздохнул.

«Кажись, было такое», - припомнил он, кончив зажевывать

самогон кусочком хлеба, - « только сам их не видел. В субботу они

пришли, с парой пузырей, переночевали, а утром с рыбаками

поплыли, не знаю зачем. Назад рыбаки вернулись без них и под

кайфом – наверное, рыбой поделились, выменяли на водку».

Помолчал, посмотрел на нас с заметной тревогой: «Парень,

который тогда на стоянке дежурил, говорил мне, что в тот же день

сюда мент приезжал, искал каких-то бандитов в костюмах

камуфляжных. Но сюда приходили с турбазы хмыри городские, в

шортиках и маечках. Менту такие не были нужны – парень о них и

не говорил, что бы не напрягать зря».

С Докой мы поняли вмиг: наши клиенты побывали, только

уже переодевшись и закопав шмотки, в которых их видел

обходчик, когда те перескакивали железку, и в которых их опер

искал – тогда Михаил еще не знал, что преступники уже

переоделись. Только что они делали дальше? Этого папа Гена

объяснить не мог, и визит в гости можно было спокойно

закруглять. Но осуществить это быстро не удалось – Гена не давал

такой возможности, пока не опустела вторая бутылка самогона, а я

не оказался в состоянии удивительной легкости в мыслях и любых

телодвижениях. К счастью, Дока проявил твердость характера,

стакан игнорировал и наконец то – я уже начал клевать носом –

потащил меня к мотоциклу. Покатили слава богу домой, вместе с

мешком рыбы, без которого Гена отпустить очень нужного друга-

механика никак не мог.

Часть тридцатая.

егодня четверг, у нас плановая камералка. И к месту -

вчерашний самогон оказался повышенной ядрености, влияние на

организм сохранилось даже сейчас - противная сухость во рту и

излишняя легкость мыслей. Какое поле, чувствовал себя

некомфортно. Да и жена….лучше не вспоминать, что успела

высказать, когда утром вырывался из объятия Морфея.

Ребята сочувствовали улыбочками – сами не раз попадали в

подобное положение, и по началу с полчаса молчали. Дальше

Владимир терпеть не мог:

«С кем наклюкаться ухитрился?» - задал назревший вопрос, -

«Давно тебя таким не видел!»

«Ясно с кем», - подключился и Паша, - «Дока домой привез –

значит с ним и квасили!»

Я сердобольцев выслушал, вздохнул, с демонстрацией на

физиономии полного раскаяния:

«Ради бога, не напоминайте! Меня тошнить начинает!»

Ребята хихикнули, и уткнулись в бумажки, уже с

серьезными лицами. Я тоже начал в своих что-то высматривать,

только без вдохновения, и полезных в голове мыслей.

Ну и что, так и сидеть дальше? Понимая, что по работе

ничего толкового не придумаю? Нет, лучше пройтись, подышать

свежим воздухом – глядишь, и пораньше выйдут из организма

остатки вчерашнего зелья! С мрачным видом из-за стола поднялся

и пошел на выход из комнаты – ребята подняли на меня глаза,

наверное посчитали, что побежал в туалет во дворе, куда

частенько тянет мужиков в подобном моему состоянии. Но

намерения были другими – прогуляться в гараж, к Доке, кое-что

высказать.

Как обычно, пришлось его поискать, а потом и подождать,

пока заканчивал неотложное дело. И только после этого уже в

каптерке он осмотрел меня с сочувствием:

«Голова болит?» - нашел что спрашивать! На физиономии