Письмо Россетти

– А кстати, что произошло с ней?

– Дон Гаспар отправил ее в монастырь. Насколько мне известно, она до сих пор там.

– А вы? Вас эта любовь тоже разрушила?

– Я ведь до сих пор жив, как видите.

– Вот уже во второй раз за сегодня вы избегаете прямого ответа на мой вопрос.

– Да. – Он поднял на нее глаза, на губах мелькнуло подобие улыбки. – Вы правы.

– Ладно, так и быть, прощаю. Но лишь потому, что это одна из самых печальных историй, что мне доводилось слышать.

– Похоже, у нас обоих есть такие истории.

– И все же в вашем случае жизнь обошлась с вами крайне жестоко и несправедливо.

– Наверное. Надеюсь, теперь вы понимаете, сколь многим я обязан герцогу Оссуне…

Какое-то время он молчал, размышляя над тем, чего не сказал ей. Просто не хотел расстраивать. Не сказал о том, как смотрел на отца и герцога Гиррона, оба они лежали мертвые на земле, а сам он в тот ужасный миг ничего не чувствовал. Не сказал, что убить человека в реальности – совсем не похоже на то, что можно себе представить; это куда сложней, грязней, ужаснее, чем можно описать. Он никогда не забудет гримасу удивления и боли на бледном как мел лице умирающего герцога. Каждый, кого доводилось ему убивать с тех пор, смотрел на него этими удивленными, страдающими глазами Гиррона.

Солнце клонилось к западу.

– Нам пора отплывать, – сказал Антонио.

– Хотите еще раз побывать на празднике?

– Это так уж необходимо?

– Да, я настаиваю. Карнавал особенно хорош ночью. Вы должны все это увидеть, хотя бы раз.

***

Луна взошла и успела исчезнуть за крышами, когда они вернулись в дом Алессандры. В гондоле Антонио и Алессандра сидели друг против друга в полном молчании. Она показала ему лучшую часть карнавала: целую флотилию разукрашенных лодок на Большом канале; они обошли каждую площадь, где выступали жонглеры, фокусники, танцующие собачки, а на специальных помостах шли представления кукольных театров. Видели они и знаменитое выступление под названием “полет турка”, там акробат и канатоходец проявил чудеса мастерства, спускаясь по веревке с крыши кампанилы к дверям Дворца дожей. Закончился вечер грандиозным балом на площади у церкви Сант Анджело; народу было так много, что не протолкнуться, и свежий вечерний воздух проникнуть сюда не мог. Поначалу Антонио взял ее за руку с видимой неохотой – возможно, просто не умел танцевать? – но вскоре музыка и заразительный пример остальных его вдохновили. И они кружились и кружились в танце в этой толпе, смеялись, что-то напевали до тех пор, пока не выдохлись окончательно. Она даже на миг отвернулась, а потом взглянула на него снова, чтобы проверить, уж не сон ли все это. То, что они вдруг оказались так близко друг к другу; то, как уютно лежала ее ладонь в его ладони; как его губы мельком коснулись ее лба; теплое пьянящее ощущение его сильной руки на талии…

Гондола их свернула в канал Сан-Джузеппе, и они погрузились во тьму и тишину, составляющие такой разительный контраст с пестрым и шумным водоворотом праздника в центре города. Гондольер направил лодку к причалу возле ворот в сад, Алессандра удивилась, заметив, что там уже стоит одна гондола.

– Здесь посол, – шепнула она Антонио.

– Вы его ждали?

– Нет. – Она, щурясь, всматривалась в гондолу. Там никого не было. – Наверное, уже прошел в дом. Подождите здесь. Я узнаю, зачем он приехал, потом вернусь. – До этого она уже пригласила Антонио переночевать в свободной спальне, теперь же надо было придумать способ незаметно провести его туда. Она поднялась, собираясь выйти из гондолы, но Антонио удержал ее за руку.

– Последний раз, когда я был здесь, вы спрашивали меня о маркизе, и я не мог ответить на этот вопрос, – сказал он. – Теперь же отвечу. Он посол, а это, в свою очередь, означает, что он шпион.

– Что же вам известно об этой его деятельности?

– Ничего, что бы я мог сказать вам. Но вы должны верить, что мне кое-что известно о мире, в котором он вращается. И, честно говоря, не думаю, что вы поступили мудро, связавшись с ним.

– Так что же мне теперь делать? Сказать, чтобы он ушел и больше не возвращался?

– Ну, это тоже вариант.

– Очень неумно с вашей стороны полагать, что это будет так просто. Прошу вас, не вмешивайтесь, я разберусь сама. – Она подняла глаза, увидела свет в окнах гостиной. – Ждите здесь. Вернусь через минуту.

Едва успела она отворить дверь, как к ней подбежала Бьянка.

– Маркиз ждет вас наверху. Что-то случилось, настроение у него – хуже некуда.

Алессандра поднялась на второй этаж и увидела посла в гостиной. Он сидел перед камином, подносил к губам бокал с каким-то крепким напитком. При звуке ее шагов обернулся. В отблесках пламени из камина глаза отсвечивали красным. Сердце у Алессандры билось как бешеное; хоть она и отвергла предупреждение Антонио, страх вселился в ее душу. Никогда прежде не видела она маркиза в столь дурном расположении духа. Алессандра приготовилась к худшему.

– Ты умеешь шить? – спросил он.

Этого вопроса она никак не ожидала и подумала, что просто ослышалась.

– Простите?…

– Ты шить умеешь или нет?

Голос посла звучал рассерженно, даже грубо, никогда прежде он не говорил с ней таким тоном. Отпил еще глоток коньяка, и Алессандра решила, что он, должно быть, пьян.

– Да, конечно умею.

– Тогда помоги мне. – Бедмар поставил бокал на пол и медленно поднялся из кресла. Затем левой рукой начал неловко расстегивать пуговицы на груди. – Да помоги же снять это!

Алессандра расстегнула жилет и ахнула при виде кровавого пятна, расплывшегося на льняной рубашке.

– Что случилось? – спросила она.

– На меня напали какие-то злодеи. Грабители.

“Или же они просто притворялись грабителями”, – подумал он. Среди них был один, точно одержимый самим дьяволом, сражавшийся с большим мастерством и ловкостью, чемпринято у уличных разбойников. Светлоглазый парень с монголоидными чертами лица, он наверняка прикончил бы его, не подоспей на помощь Санчес со своими людьми. Когда этот дьявол увидел, что прибыли целых три когорты, несколько товарищей его ранены и численный перевес больше не на его стороне, он с необычайной ловкостью вскарабкался по стене дома, потом перебрался на крышу и, прыгая с одного дома на другой, исчез с легкостью и проворством кошки. И еще Бедмар был готов поклясться, что видел, как этот разбойник, перед тем как скрыться, обернулся и взглянул на него с торжествующей улыбкой. Нет, то были не обычные уличные грабители. За этим неожиданным нападением наверняка стоял чертов сенатор, посол был просто уверен в этом.

Алессандра помогла маркизу снять рубашку и увидела, что тот ранен в левое плечо, причем рана настолько глубокая, что обнажилась кость.

– Я пошлю за доктором.

– Никаких докторов.

– Он умеет держать язык за зубами.

– Нет, ты должна зашить рану сама. Не хочу, чтобы хотя бы один посторонний человек знал, что я ранен.

– Ну хорошо. Вам лучше сесть. Вернусь через минуту, принесу бинты и прочее.

И она помчалась вниз, на кухню, где дожидалась Бьянка.

– Мне нужны иглы, нитки, несколько сухих полотенец, – сказала ей Алессандра. – И еще попроси Нико подготовить гостевую спальню, у нас сегодня еще один гость.

Затем Алессандра выбежала из кухни и бросилась к двери. Виконт наверняка недоумевает, почему она так задержалась. Однако, выбежав на улицу, она увидела, что его гондолы нет. Антонио уплыл.

ГЛАВА 13

– Папа! – взвизгнула Гвен. Сидя на постели в гостиничном номере, она крепко прижимала телефонную трубку к уху. – А я как раз собиралась тебе звонить!

Клер только что вернулась с утренней пробежки по набережной. Вернуться пришлось раньше, чем она намеревалась. Примерно на полпути она обнаружила, что навстречу ей бежит трусцой какой-то мужчина. Он приблизился, и Клер увидела, что это не кто иной, как Эндрю Кент собственной персоной. Она развернулась и бросилась бежать назад, к площади. Нет, если уж сталкиваться с профессором лицом к лицу, она предпочитала делать это подготовившись – по крайней мере, подкрепившись кофе и завтраком.