Музыка под занавес

Дверь позади Ребуса отворилась, и на улицу вышел Тодд Гудир.

— Никогда бы не подумал, что ты тоже куришь, — сказал Ребус.

— Я — домой. — Гудир на ходу пытался попасть руками в рукава куртки. — Деньги на следующий заход я оставил на столе.

— Не иначе на свидание торопишься?

— Угу.

— Как ее зовут?

Гудир ответил не сразу.

— Соня, — проговорил он наконец, так и не сумев выдумать уважительной причины, чтобы не называть Ребусу имени своей девушки. — Она работает в экспертно-криминалистической бригаде.

— И в среду она была на месте преступления?

Гудир кивнул.

— Вы, наверное, ее помните — ей двадцать пять, и у нее такие короткие, светлые волосы…

Ребус покачал головой.

— Не обратил внимания, — признался он.

Гудир обиделся было, но передумал.

— Вы ведь тоже когда-то ходили в церковь, не так ли? — проговорил он.

— Кто тебе сказал?

— Я слышал, как кто-то в участке упоминал об этом.

— Слухам лучше не доверять.

— Тем не менее у меня такое чувство, что это правда.

— Твое чувство тебя не подвело. — Ребус поднял голову и выпустил струйку дыма. — Я стучался в двери разных церквей, но так и не нашел ответов на свои вопросы.

Гудир задумчиво кивнул:

— То, что сказал Колин, так типично… Умирает любимый человек, и мы виним во всем Господа. Наверное, что-то похожее случилось и с вами, я угадал?

— Со мной ничего не случилось, — твердо ответил Ребус, краем глаза следя за участницами девичника, которые отправились на поиски очередной забегаловки. Партия жениха тоже провожала их взглядами; два-три кавалера, похоже, спорили, не наплевать ли на традиции и не двинуть ли следом.

— Извините, — сказал Гудир. — Я просто спросил…

— Любопытство до добра не доводит.

— Вам, наверное, будет очень не хватать вашей работы?

Ребус закатил глаза с видом мученика.

— Ну вот, опять!.. — пожаловался он в пространство. — Выходишь покурить, а попадаешь на «Время вопросов»!

— Пожалуй, я лучше пойду, — откликнулся Гудир с извиняющейся улыбкой.

— Постой…

— Да?

Несколько мгновений Ребус сосредоточенно разглядывал тлеющий кончик сигареты.

— Когда ты увидел Кафферти в комнате для допросов… ты встретился с ним в первый раз?

Гудир кивнул.

— Он знает твоего брата, да и деда тоже, коли на то пошло… — Ребус поглядел вдоль Роуз-стрит. — Паб Гарри Гудира когда-то находился в квартале отсюда — ты в курсе? Я только забыл, как он назывался…

— «Передышка».

— Точно… — Ребус утвердительно мотнул головой. — Когда твоего деда судили, я свидетельствовал против него.

— Я этого не знал.

— Задержание мы проводили втроем, но давать показания в суд отправился я один.

— А против Кафферти вы свидетельствовали?

— И оба раза он попадал за решетку. — Ребус сплюнул на мостовую. — Шив говорит, твой брат с кем-то подрался. Как он сейчас, нормально?

— Думаю, да… — Гудир смутился. — Извините, но мне действительно пора идти.

— Ступай. Увидимся завтра.

— В таком случае — спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Ребус проводил удаляющегося Гудира взглядом. По правде сказать, он казался ему неплохим парнем. И неплохим полицейским. Быть может, подумал Ребус, Шив и удастся что-то из него сделать.

Деда Гудира он помнил очень хорошо. Его «Передышка» была своего рода местной достопримечательностью: там вовсю торговали таблетками-стимуляторами, травкой, марафетом, изредка попадался и героин. Гарри был дилером средней руки и постоянно имел неприятности с полицией; одно время Ребус даже удивлялся, как ему вообще удалось получить разрешение на открытие паба. Несомненно, имела место передача денег из рук в руки — никак иначе Ребус не мог объяснить, почему чиновники из городской администрации пошли ему навстречу. Впрочем, купить влиятельных друзей в нужных местах можно было всегда: в свое время и у Кафферти было несколько «ручных» муниципальных советников, благодаря которым он неизменно дешево отделывался — вне зависимости от того, сколько ему приходилось за это платить. Пытался он купить и Ребуса, но у него ничего не вышло: инспектор к этому времени уже знал, что к чему.

«Не моя вина, что дедушка Гудир закончил свои дни в кутузке…»

Затушив сигарету, Ребус повернулся к дверям паба, но на пороге замешкался. Что ждало его внутри? Еще одна порция спиртного и компания юнцов: Шив, Фил и Кол, скорее всего, увлеченно обсуждают дело, перебрасываясь версиями и идеями точно мячиками. Какую лепту мог он внести в это?..

И, закурив еще одну сигарету, Ребус зашагал прочь. Сначала он свернул на Фредерик-стрит, потом — на Принсес-стрит. Подсвеченный прожекторами силуэт Эдинбургского замка как будто парил в воздухе на фоне темного ночного неба. В парке у подножия холма монтировали увеселительные аттракционы и многочисленные палатки, которым уже совсем скоро суждено было стать настоящим местом паломничества для покупателей, не успевших обзавестись подарками к Рождеству. Ребусу даже показалось, что он слышит музыку — должно быть, в парке работал каток под открытым небом. Стайки детей и подростков пробирались вдоль магазинных витрин, не обращая на него ни малейшего внимания. «Когда это я успел стать человеком-невидимкой», — удивился Ребус. Остановившись напротив одной из витрин, он взглянул на свое отражение в стекле — сутулые плечи, выпирающий живот и все остальное. Значит, он существовал, но дети продолжали как ни в чем не бывало скользить мимо, словно в их мире для него не нашлось места.

«Должно быть, именно так чувствует себя призрак», — подумал Ребус.

Добравшись до перекрестка, он дождался зеленого, пересек улицу и толкнул дверь, ведущую в бар «Каледониан». В этот поздний час в баре было многолюдно. Играл джаз, Фредди колдовал с шейкером и льдом, официантка ждала, пока он смешает последний коктейль, чтобы нести поднос с напитками к столикам, за которыми царило оживленное веселье. Сегодня все посетители бара выглядели людьми благополучными, преуспевающими, уверенными в себе и в своем будущем.

Многие прижимали к уху мобильные телефоны, ухитряясь одновременно говорить и с абонентом, и с соседями по столу. Один такой субъект сидел на облюбованном Ребусом табурете возле бара. Свободных мест у стойки не было, и детективу захотелось подойти и прогнать нахала, но он справился с раздражением и стал терпеливо ждать, пока Фредди разольет напитки.

Наконец официантка отошла, ловко управляясь с подносом, бармен поднял голову и сразу заметил Ребуса. Озабоченное выражение, появившееся на лице Фредди, подсказало детективу, что ситуация изменилась. При таком скоплении посторонних бармен вряд ли захочет отвечать на вопросы.

Тем не менее Ребус подошел к стойке.

— Мне как обычно, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Ты, я вижу, не преувеличивал, когда говорил, что по вечерам у вас бывает оживленно.

На этот раз вместе с бокалом Фредди подал счет, но Ребус только снисходительно улыбнулся, чтобы бармен знал — он ни на что не претендует. Налив в виски несколько капель воды, Ребус взболтал бокал и понюхал содержимое, одновременно оглядывая зал.

— Если вы их высматриваете, то зря. Они уехали, — негромко подсказал Фредди.

— Кто?

— Русские. Выписались сегодня после обеда. Сейчас, наверное, уже летят в свою Москву.

Ребус постарался скрыть разочарование.

— Я, собственно, хотел узнать, — сказал он, — не выяснил ли ты, кто был с Андроповым в тот день?

Бармен кивнул.

— Я собирался позвонить вам завтра, — сказал он, понизив голос до шепота, и оглянулся на официантку, которая подошла с очередным заказом: два красных вина и фирменное шампанское. Пока Фредди наполнял бокалы, Ребус прислушивался к разговору рядом. Два бизнесмена-ирландца, не отрывая взгляда от экрана телевизора, показывавшего (без звука) второй тайм футбольного матча, обсуждали какую-то сделку с недвижимостью. Сделка неожиданно сорвалась, и оба пришли сюда топить свое горе в вине. «Господь да пошлет им медленную и мучительную смерть» — таково было их основное пожелание неведомым врагам, за осуществление которого поднимались и опустошались бокалы.