Замороченные

Брайан рассмеялся, вытащил из кармана носовой платок и начал заботливо вытирать потный лобик своей супруги.

— Кажется, я догадываюсь, что это. Это порошок с нашего портативного принтера. Вчера вечером, перед тем как завалиться спать, Шейла меняла картридж. Ничего не поделаешь — бизнес есть бизнес! Ни минуты покоя! Очевидно, она испачкала пальцы, а сегодня утром в этом цейтноте мы и не заметили…

— Как бы вы ни торопились, всегда надо найти время, чтобы вымыть руки, — наставительным тоном заметила Маргарет. — Иначе вы и других заразите своими микробами.

Ну, спасибо тебе, Брайан, удружил, подумала Шейла. Теперь Маргарет будет думать, будто я неряха и грязнуля.

— Клянусь, сегодня утром я мыла руки, — возразила она тоном провинившейся школьницы, — но этот порошок такой въедливый — стоит только раз им испачкаться, а потом его ничем не отмоешь.

— Да, могу себе представить, — кивнула Маргарет. — У меня та же проблема с красками. Сегодня утром пришлось даже оттирать руки скипидаром.

— Вы что, сегодня утром занимались живописью? — спросил ошарашенный Брайан. — Как это прекрасно! Если бы вы только знали, как я вами горжусь…

— С чего это вам мною гордиться? — не без иронии осведомилась Маргарет, сворачивая с основной дороги на проселок, ведущий к одинокой ферме, видневшейся в небольшом отдалении. — Мы с вами едва знакомы.

— У меня такое чувство, будто мы знакомы много-много лет, — прочувствованно начал Брайан. — Моя покойная тетушка Эйлин всегда говорила…

— Шейла, — перебила его Маргарет, — неужели вам до сих пор не осточертело выслушивать эти бредни про тетушку Эйлин?

— Маргарет, вы даже представить себе не можете, до какой степени мне это обрыдло.

Обе женщины издевательски посмеялись над несуществующей тетушкой Эйлин.

Маргарет остановилась у дверей маленького притихшего домика и выключила зажигание.

— Одна нога здесь, другая там, — предупредила она. — Фермер Фитцпатрик не из тех, кто привык чесать языком, когда у него дел по горло.

— Я и сам такой же, — поспешно вставил Брайан, — особенно если делаю что-то по зову сердца. Сказать по совести, я получаю от этого такое удовлетворение…

— Брайан, достаточно! — прошипела Шейла.

— Ты права, дорогая. Я не должен отвлекать Маргарет от ее работы. Фермер Фитцпатрик ваш друг?

— Нет, не то чтобы друг, но я пытаюсь поддерживать с ним нормальные отношения. Его жена тоже в свое время служила горничной в замке Хеннесси. Давно это было. Случилось так, что ее арестовали за кражу: она пыталась прикарманить какую-то мелочь в одном из номеров. По счастью, дело удалось замять, однако с тех пор она не выходит из дому. По-моему, она слегка повредилась в уме от стыда. Как говорится, жадность до добра не доведет. Один неверный шаг, и вся твоя жизнь — псу под хвост.

Шейла и Брайан пробормотали что-то невнятно-сочувственное.

Маргарет начала выбираться из машины, но вдруг передумала и осталась на месте. Она указала на резиновый шланг, валявшийся у стены коровника на пропитанной влагой земле:

— Вы, кажется, хотели пить? Вот вам и водичка.

48

Как только супруги Доу добрались до дома после неудачной попытки выкрасть кольца Кладда, Анна сразу же уселась за компьютер, чтобы забронировать билеты на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Бобби рвал и метал, исходя праведным негодованием. Он то и дело повторял, что это она во всем виновата: теперь у него нет даже отвратительной коронки доктора Шарки, чтобы прикрыть остаток переднего зуба, сточенного под клык.

— Я похож на вампира из ужастика про Дракулу! — хныкал он. — И какого черта мы только полезли в дом этого Мэгилликадди? И я-то, дурак, позволил тебе себя уговорить! Это же не наш стиль! Из-за того что нам вздумалось во что бы то ни стало испортить Джеку Рейли его медовый месяц, мы бог знает сколько проторчали в этой дыре! А могли бы отправиться на какую-нибудь благотворительную тусовку — хотя бы в Глазго, — зря, что ли, мы столько труда положили на то, чтобы улучшить шотландский акцент! И что в итоге? Ни одного прибыльного дельца, а все, что мы имеем, — это кружевная скатерть и выпавшая коронка! И вдобавок меня чуть не растерзала бешеная собака!

— Но нам все-таки удалось испортить Джеку Рейли медовый месяц, — возразила Анна. — Ему-то небось хотелось расслабиться со своей женушкой, а он вынужден носиться как ошпаренный по всей Ирландии, разыскивая нас. Держу пари, он не станет светиться на телеэкране, чтобы в очередной раз облить нас грязью.

— Мне плевать, что он там болтает, главное — чтобы он нас не нашел! — огрызнулся Бобби и, в ярости схватив кружевную скатерть Мэй Рейли, метнул ее через всю комнату.

— Ему нас никогда не найти. Никогда! — сказала Анна, стуча по клавиатуре. — О, вот как раз то, что нам нужно! — воскликнула она. — Бобби! Два свободных места на сегодняшний вечерний рейс!

— А раньше ничего нет? Я хочу вылететь прямо сейчас! Сию же минуту! Хочу забраться в самолет, закрыть глаза и проснуться уже в Лос-Анджелесе.

— Все билеты на дневные рейсы уже распроданы. Но я включила наши фамилии в лист ожидания.

— Как бы мне хотелось полететь первым классом! — снова захныкал Бобби.

Однако еще на заре совместной преступной деятельности они условились быть скромнее: учитывая специфику их работы, сопряженную с частыми перелетами, чем меньше внимания со стороны бортпроводников, тем лучше. Так что они, как правило, бронировали места в экономическом классе. И как назло, обычно сзади сидел какой-нибудь малолетний непоседа, который беспрерывно пинал их сиденья ногами.

— Ладно, я пошел собираться, — объявил Бобби тоном великомученика.

Анна проследила взглядом за тем, как он скрылся в спальне, и перевела глаза на кружевную скатерть Мэй Рейли, бесформенной грудой валявшуюся на полу. Я должна как можно быстрей от нее избавиться, повторяла она себе. Если кому-нибудь взбредет в голову заглянуть в дом, когда нас здесь не будет, скатерть окажется самой что ни на есть неопровержимой уликой. С другой стороны, ее можно так выгодно толкнуть на черном рынке!.. Ладно, у меня еще есть время подумать.

Она снова повернулась к экрану компьютера, забронировала два билета на вечерний рейс, а затем зашла на форум Суитсвилла — посмотреть, не появилось ли нового сообщения от матери. Обычно, стоило им немного повздорить, как это случилось вчера вечером, мать, прежде чем отправиться спать, оставляла для нее сообщение.

Но на этот раз она этого не сделала.

Анна озадаченно уставилась на экран.

В недоумении пожимая плечами, Анна попыталась стряхнуть охватившее ее неприятное чувство. Как только мы доберемся до Лос-Анджелеса, я обязательно ей позвоню, пообещала она мысленно. Если я позвоню ей прямо сейчас, Бобби начнет ворчать, что я теряю время даром, вместо того чтобы паковать чемоданы и закрывать дом.

Анна посмотрела на часы. Все равно сейчас уже поздно звонить. Сию же минуту перестать дергаться, сказала она себе. У нас и так достаточно причин для волнения. Первоочередная задача сейчас — успеть вылететь из страны до того, как Джек Рейли нас настигнет. Она усилием воли отбросила желание взять трубку и набрать номер.

А в это время на другом берегу Атлантического океана Гортензия лежала без сна в темноте на стареньком диване. Прогнав назойливых полицейских, она погасила во всем доме свет и легла. Мне ни за что на свете не следовало упоминать о форуме Суитсвилла, пилила она себя. Теперь они, как пить дать, будут отслеживать все поступающие туда сообщения. А заодно и прослушивать мой телефон.

Анна, милая, только не вздумай мне звонить. Где бы ты ни была, не вздумай звонить!