Джайв с манекеном

– Как ты жил раньше? – спросила я. Леха, которого всегда выбивали из колеи мои неожиданные вопросы, покраснел и уткнулся в плошку с мороженым. Мы, прогулявшись по центру, зашли в кафе, где заказали кофе и мороженое, как в детстве. Со стороны, наверное, мы выглядели смешно, уж больно не сочетались друг с другом: девица в норковой шубе и парень со сломанным носом, угрюмый, в спортивных штанах и куртке. Слава богу, что входя в помещение, Леха хоть шапочку снимал. Впрочем, москвичей трудно удивить несуразностью наряда. Я невольно вспомнила, что в моем провинциальном городке эпатажные наряды вызывали у людей ступор и осуждение.

– Нормально жил, – нехотя пояснил Леха, ковыряя ложечкой подтаявший шарик. – Как все.

– А как это?

– Что?

– Жить как все?

Леха пожал широкими плечами. На эту тему ему было явно неприятно говорить.

– Ну… Школа, армия. Я в науках не силен, институтов не кончал. После армейки пошел в охрану. Так вот и бегаю.

– А родители?

– Отца не было. Мамка спилась давно. Не знаю даже, жива или нет. Я ее уже лет пять не видел.

Я подперла щеку кулачком и вздохнула. Леха насторожился.

– Так, по-твоему, живут все люди?

– Ну, не так. А что? – вдруг разозлился он. – Ты-то конечно, жила по-другому, и нас, пролетариев, не поймешь.

– Ошибаешься.

– Ничего я не ошибаюсь, – надулся он.

– Ошибаешься.

Я помолчала, а потом сказала куда-то в пространство.

– Отец нас с матерью бросил, когда мне было лет пять. Жили бедно, часто даже покушать не было. Я работала с четырнадцати лет. Потом в театр попала на третьеразрядные роли. Мама от рака умерла. Так что я тебя понимаю, как никто другой.

Рассказывая Лехе о своей жизни, я с удивлением поняла, что не чувствую ничего: ни жалости к себе, ни ностальгии, словно все это касалось совершенно постороннего человека, а я же озвучивала текст позабытой роли. Как бы то ни было, но в последнее время все старые горести и страхи казались сущей ерундой. И только где-то глубоко в душе, погребенная под стылым слоем осенней листвы и пепла тлела горечь. Леха сочувственно сопел. Чтобы не смотреть на него, я отвернулась в сторону, вовсе не потому, чтобы он не видел моих слез. Какие слезы, если все это – буффонада, в театре одного актера, с единственным зрителем. Я боялась, что если посмотрю на Леху, то расхохочусь, и он поймет, что я вру.

Высокого блондина у стойки я заметила сразу, и поначалу не могла понять, откуда мне знакома его фигура. Парень выделялся своим ростом и горделивой осанкой бравого гренадера. И только когда он повернулся, я узнала своего недавнего знакомого.

– Илья! – воскликнула я.

Он обернулся и, увидев меня, направился к нашему столику, продираясь между людей. Леха насупился и недовольно спросил.

– Кто это?

– Так, знакомый один. А что?

– Ничего. На педика похож. Прилизанный какой-то.

– Он танцор, – возмутилась я.

– Я и говорю – педик, – проворчал Леха. – Ходят в колготках и сношаются друг с другом. Тьфу…

Я хотела достойно ответить, но не успела. Илья подошел к нам, чмокнул меня в щеку и протянул руку Лехе. Тот пожал ее с явным нежеланием.

– Это Илья, мой знакомый, а это мой друг Алексей, – представила я их друг другу. – Садись к нам.

– Спасибо. Ты тут какими судьбами? – спросил Илья, с любопытством оглядывая Леху. Тому не понравились эти взгляды, и он заскрипел зубами.

– Да вот, гуляли, – неопределенно сказала я.

– Я курить пойду, – буркнул Леха и, сдернув куртку с вешалки, направился к выходу. Илья улыбнулся.

– Странный у тебя парень.

– Почему?

– Ну… Вы явно не пара. Представлял рядом с тобой что-то более шикарное, как минимум на «Ламборгини-Диабло». А у этого на мопед-то хоть есть?

– У него «Мерседес», и он – просто друг, – пояснила я.

– Ну, «мерин» тоже хорошо, – смилостивился Илья. – Слушай, ты у Левиных давно была? Я слышал, там какая-то заваруха случилась на Новый год.

– Честно говоря, не в курсе, – пожала я плечами. – После фейерверка сразу уехала. Нас еще в одном месте ждали. Инга что-то совсем пропала. Она не звонила тебе?

– Нет. Честно говоря, не думаю, что позвонит. Я ведь тоже уехал довольно быстро, услышал, как одна парочка собиралась в Москву, ну и попросил подвести.

– Почему ты думаешь, что Инга не позвонит? – быстро спросила я.

– Ну, слухи ходят, что у Левиных что-то случилось с дочерьми. Я сразу подумал про Ингу. Если что и произошло, то с ней.

– Ты какими-то загадками говоришь, – недовольно сказала я, покосившись в витрину. Леха стоял на улице, курил и корчил злобные рожи. Илья получил свой чай и пирожное и сделал неопределенный жест.

– Ты давно Ингу знаешь? – спросил он.

– Не особо. А что?

– Оно и видно, что не особо. У нее ведь вообще нет друзей.

– Я заметила. А почему?

Илья скривился.

– Честно говоря, я лично думаю, что она ненормальная. Знаешь, есть такой термин «немотивированная агрессия». И Инга явно чем-то подобным страдает.

– С чего ты взял? Я за ней такого не замечала.

– Потому что ты человек новый. Она сперва присматривается. Когда я стал с ней танцевать, тоже считал ее вполне адекватной. Даже недоумевал, почему все о ней так злословят. А потом понеслась звезда по кочкам…

Илья махнул рукой и отхлебнул из своей чашки.

– Поясни, – попросила я.

– Ну, то, что она ни с того, ни с сего, орать начинает, это тьфу, семечки. Сошло бы за какие-то рабочие моменты. Так ведь она ж не по делу орет. Обзывает, оскорбляет. Педагоги от нее вешаются и не желают работать, партнеры бегут… Ты знаешь, что она была замужем?

– Слышала от нее.

– А знаешь за кем? Ее муж был ее партнером по танцам. Обычный парень из бедной семьи, правда, кобелина еще тот. Прельстился на денежки. Красавчик был.

– Был?

– Был. Однажды Инга застукала его с девчонкой. Они уже женаты были месяца два. Я грешным делом подумал, что она изменится. После замужества ласковая стала, приветливая. Не поверишь, его туфли чуть ли ни в зубах носила, сама чистила. А потом вот… Застукала.

– И что?

Илья покосился на Леху, топтавшегося на одном месте.

– Ему там не холодно? – забеспокоился он.

– Не замерзнет. Так что там с ее мужем? – нетерпеливо оборвала я. Илья поднес чашку к губам, а потом поставил на стол.

– Я тогда опоздал. Когда приехал, все кончилось. Мужа Инги на «скорой» увезли, и девчонку ту тоже. Наши говорили, она ему лицо ножом искромсала. Ирка, ну, та, которая с ним роман крутила, говорила: схватила нож со стола, мы им хлеб резали, и на Костю. Ирка орала, Костя отбивался, только пока охрана прибежала, она ему полморды исполосовала. Ладно ножик был маленький, а то бы зарезала. Ирке тоже руки поранила.

– Кошмар! – вздохнула я.

– Скандалище был жуткий. Косте операцию делали, но он больше не выступал. И Ирка. Левин обоим кучу бабла отвалил, чтобы Ингу не посадили, справками тыкал о ее психическом расстройстве.

– Как же она выступает? – удивилась я. – Если она так опасна…

– Левины – генеральные спонсоры, – охотно пояснил Илья. – Они сделали все, чтобы похоронить эту историю. Тренерам тоже отвалили будь здоров. Центр обновили, призы царские. В прошлом году победители на Таити летали. Только все в курсе. Многие мне сочувствуют, да только деваться некуда, вот и терплю.

Илья сокрушенно вздохнул.

– И как часто у нее эти приступы бывают? – спросила я. Илья пожал плечами.

– По-моему, постоянно. Она их гасит, но все равно не может долго сдерживаться.

– Гасит?

– Водярой, случайным сексом. Она потрахаться не дура, – усмехнулся он. – С кем придется, причем. У нас пару раз было, а потом она стала со мной такой ласковой, я и подумал – быть беде. Еще порубит в винегрет. С тех пор мы и не ладим. Пацаны говорили, что она в кабаках всякую шоферню снимает.

Я вспомнила нашу встречу с Ингой и подумала, что слова Ильи не лишены здравого смысла. Помянув недобрым словом Кристофа, спровадившего меня в сумасшедший дом, я спросила: