Дмитровское шоссе

Все оказалось очень просто. После двух дней переговоров, проходивших в американском посольстве на рю Габриэль (советские дипломаты не захотели принимать у себя столь незначительную по рангу делегацию), было составлено и парафировано соглашение о проведении совместной выставки двух космических кораблей, причем с новым андрогинным узлом.

На другой день, поддавшись настойчивым просьбам спутников, Ростов отправился с ними в один из дешевых парижских универсамов. Походив по нему около часа, изынывая от тоски, он внезапно вспомнил о необходимости немедленно отправить в Москву шифровку, информирующую руководство Академии наук о финансовых аспектах соглашения. Ростов раздраженно поморщился, строго посмотрел на своих спутников и сказал, что с покупками придется подождать и всем троим необходимо срочно пройти в посольство чтобы шифрограммой информировать инстанции — он сурово нахмурился — о результатах переговоров. Спутники тоскливо посмотрели по сторонам. Роскошь дешевого универмага притягивала их к себе с непреодолимой силой. Заметив молчание спутников, Олег Александрович напомнил им, что делегации предписано перемещаться по Парижу только всем вместе и хотя скоро предстояло возвращаться домой, придется сохранить непотраченные франки для следующей поездки. Лица спутников вытянулись. Они знали, что следующей поездки в Париж придется дожидаться очень долго. Тогда Олег Степанович смягчился и предложил выход. Он сказал, что может отправить шифровку и сам, с помощью советника по науке, но в этом случае они останутся без его помощи и не смогут объясниться с продавцами. Эксперты, видя возможность потратить еще не тронутые суточные — до сих пор за все платил Ростов и спутники считали, что так и должно быть, — убедили его, что будут всюду ходить вместе и, как только купят кое-какие сувениры, тут же отправятся обратно в отель. Олег Степанович нахмурился и с кажущейся неохотой согласился, сделав вид что идет на такое нарушение только ради спутников. Еще раз напомнив о необходимости соблюдать бдительность и о вероятности провокаций, он вышел из универмага, взял такси и поехал в посольство. Он не сомневался, что эксперты, оставшись вдвоем и без языка, тут же разойдутся во мнениях — один захочет пойти в отдел трикотажа, а другой — в отдел детских игрушек, и обязательно что-то натворят.

Его ожидания полностью оправдались. Олег Степанович находился в посольстве всего два часа, когда из консульского отдела прибежал растрепанный и взволнованный парень. Запинаясь, он сказал, что одного из экспертов задержала полиция. Олег Степанович немедленно спустился в консульский отдел и вместе с консулом поехал выручать пострадавшего.

В полиции объяснили, что советский гражданин — некто Холстынин — Олег Степанович посмотрел на консула и кивнул — упал на стойку с фарфоровой посудой, разбил много чашек и блюдец. Администрация потребовала, чтобы он заплатил за причиненнный ущерб, но поскольку у Холстынина таких денег не оказалось, вызвала полицию. Олег Степанович сразу попросил освободить Холстынина, заявив, что немедленно выплатит требуемую сумму, и эксперта, взволнованного и перепуганного, передали консулу.

Не исключено, что все могло бы обойтись всего лишь высылкой эксперта домой, но в дело вмешалось два фактора, на которые Ростов даже не расчитывал. В посольстве Холстынин заявил, что его намеренно толкнул какой-то мужчина, тут же скрывшийся.

Олег Степанович потом объяснил Холстынину, что он сделал это совершенно напрасно — лучше было бы взять всю вину на себя, — но было уже поздно. Представители компетентных органов, стремящиеся оправдать свое пребывание в веселом городе Париже, тут же заподозрили провокацию и принялись расспрашивать пострадавшего, о чем он говорил в полицейском участке и с кем там беседовал. Его заверениям, что он не знает никакого языка кроме русского, и что с ним ни о чем не говорили, вполне естественно, не поверили. На этом дело, однако, не закончилось. Принялись выяснять, почему спутник оставил Холстынина одного, несмотря на суровое предостережение Ростова. В общем, дело пошло и остановить его оказалось невозможно. На другой день обоих отправили в Москву.

Ростов остался в Париже один. К нему не было претензий, — ведь он предупредил товарищей, впервые выехавших за границу, о необходимости быть вместе и строго соблюдать правила поведения советских граждан за рубежом, а одним из таких правил является неустанная бдительность. За оставшиеся дни Олег Степанович завершил переговоры с американцами, погулял по Парижу, посетил Монмартр, базилику Сакре-Кер, откуда открывался прекрасный вид на огромный город, Монмартрское кладбище там он отыскал могилы художника Греза и генерала Кавиньяка, подавившего революцию 1848 года. И, конечно, побывал в Соборе Парижской Богоматери.

Когда он вернулся в Москву, там его уже ждали. Из в общем то рядового происшествия успели раздуть грандиозный скандал, чуть ли не измену Родине. Три раза Олега Степановича подробно расспрашивали о случившемся, хотя он сразу заявил, что во время происшествия с Холстыниным находился в посольстве. В расследование, как в водоворот, втягивались все новые и новые люди. В результате обоих экспертов исключили из партии и уволили с работы. Олег Степанович получил еще один урок, в котором, правда, не нуждался — никогда не оказываться виновным. Можно творить черт знает что, но если тебя схватят за руку — пощады не жди.

Ростов постоял несколько минут перед крошечным отелем на рю Вашингтон, затем свернул на Большие бульвары. Ему нравилась эта часть Парижа, и он в разные годы останавливался в нескольких отелях, расположенных здесь, между Мадлэн и перекрестком Ришелье — Друо. Когда-то здесь возвышались крепостные стены, начинающиеся от Мадлэн на западе и упирающиеся в Бастилию на востоке французской столицы. Теперь на их месте протянулся широкий тенистый бульвар, обстроенный по обеим сторонам магазинами, театрами, ресторанами, кафе, зданиями банков, а также домами богатых французов. Перед каждым отелем, где ему доводилось жить — пусть неделю, — Олег Степанович останавливался и вспоминал события, связанные с ним. Вот здесь он провел всего одну ночь, возвращаясь в Москву из Женевы (тогда еще не было прямого рейса в Швейцарию). А вот в этом отеле жил две недели — в Париже проходила международная конференция и его пригласили в качестве синхронного переводчика. Французы щедро заплатили ему за работу, и он тогда купил жене изящную золотую цепочку. А вот в этом отеле на Итальянском бульваре Олег Степанович останавливался трижды — по пути в Нью-Йорк и обратно.

Наконец, почувствовав усталость, он спустился в метро, сделал пару пересадок и вышел на станции «Севр-Бабилон», уже рядом с «Феранди». Недалеко от отеля он зашел в продуктовый магазин, купил батон великолепного французского хлеба с хрустящей корочкой, сыр «чеддар» и пару бутылок алжирского вина, так и не изменив своей привычке обедать наедине. Впрочем, это был не обед — скорее, ужин. Завтра утром он встретится с сотрудником посольства Полосиным — Ростов выбрал именно его потому что тот приехал в Париж меньше года назад и не мог быть знакомым с Соколовым. При встрече Олег Степанович сообщит ему о своем приезде, даст адрес и попросит ни в коем случае не сообщать никому, где он живет. А в остальном легенда простая — ученый, приехал поработать во французских библиотеках, собирает материал по истории Парижской Коммуны. Но Полосин был нужен ему по двум причинам: во-первых, ему не хотелось без нужды нарушать правила пребывания советских граждан за рубежом, а регистрация в посольстве была обязательной. Во-вторых, Олег Степанович собирался расспросить Полосина о том, что делает Соколов в посольстве, с кем чаще всего встречается, а также узнать, как позвонить Полосину в вечернее — или ночное — время.

Первые дни прошли спокойно и без происшествий. Ростов побывал в новом здании посольства — огромном здании, окруженном по всему периметру высокой металлической оградой, а потому похожему на крепость. Даже семьи дипломатов жили за оградой, хотя и пользовались другим выходом. Судя по всему, решил Олег Степанович, нужно обладать особым складом ума и удивительно терпеливым характером чтобы согласиться жить в посольском жилом доме — в Париже и одновременно как бы вне его, а на части советской территории, перенесенной во Францию. Как только они выдерживают это? — удивлялся он. Насколько должна быть велика страсть ко всему иностранному — особенно к твердой валюте чтобы жить в подобном затворничестве! Да еще если напротив, по другую сторону бульвара, манит зелень Булонского леса. И уж наверняка советник по безопасности является здесь самым уважаемым и внушающим страх человеком, от которого зависела оценка поведения семей дипломатов. Пользуется, наверно, вниманием молодых жен сотрудников посольства, ухмыльнулся он.