Ловцы душ. Исповедь

Спать уже не хотелось. Хотелось бежать к Васе, делиться догадками. Хотелось танцевать, бить в ладоши, носить себя на руках. Костя позвонил Василию, разбудил и выложил свои мысли…

Но, положив трубку, Санников спросил себя: а что толку от этой догадки, если девчонка не признается? Да и как она может признаться в таком… Одно дело — отцу любимому: защитнику и покровителю. И совсем другое дело — на допросе чужому дотошному до подробностей дяде. Девяносто процентов женщин, переживших насилие, скрывают этот факт только потому, что не хотят огласки и не желают отвечать на каверзные вопросы типа: «Не сама ли ты, голуба, все это затеяла?»

Да и Малахов вряд ли избежит наказания. Благородные мотивы вины не отменяют. Ружье уже выстрелило. А почему — вопрос второй. Вот почему Малахов ничего не стал говорить Ларисе. Он сделал то, что должен был сделать, он не мог поступить иначе. А для Ларисы лучше считать, что он бросил ее, чем знать правду и десяток лет жить в ожидании. Выходит, этот Малахов, как ни крути, человек действительно благородный. На его фоне он, Костя, — так, жалкий тип, и Лариса конечно же права… Только вот беда, Малахова она теперь долго не увидит, а он будет иметь все преимущества, потому что останется рядом. Жизнь несправедлива. Но, похоже, он должен восстановить справедливость. В конце концов, и ему не чуждо благородство, и он тоже считает себя настоящим мужчиной. Он не станет пользоваться ситуацией, а расскажет Ларисе все как есть.

Заснул он под утро и, конечно, проспал. В голове бродили сомнительные мысли о том, что он вовсе не должен рассказывать… И чтобы эти некрасивые помыслы не окрепли до состояния убеждений, Костя тут же позвонил Ларисе на работу.

Однако сначала ему ответили, что Белова на вызове, потом сказали, что снова только что уехала, а в середине дня, когда он позвонил с работы, после консультации, неприятный женский голос отчеканил, что Белова в отпуске и две недели он может не утруждать себя звонками ей.

У Санникова оставалась еще одна консультация по записи, но он плохо слышал, что ему говорит постоянный клиент, страдающий манией преследования. Такому нужен психиатр, психология здесь бессильна. Он все-таки привел мужчине несколько доводов против того, что кто-то его преследует, и отпустил в глубокой задумчивости. Костя знал: через неделю мужчина вернется и приведет ему контраргументы. Так строилось их общение. Но это будет еще не скоро.

После работы он медленно побрел в сторону остановки. Торопиться смысла не было. Скорее всего, он сегодня идет к Ларисе в последний раз. Она выслушает его и тут же раскается в том, что не сохранила верности такому прекрасному человеку, как Саша. Ей будет стыдно и больно, но он не намерен всего этого видеть. Его дело — рассказать и — уйти…

Они столкнулись в подъезде. Лариса бежала вниз по лестнице с двумя большими сумками. Следом через ступеньку прыгал Петя. Санников не успел ничего спросить, Лариса сунула ему свои сумки и повернула назад:

— Там, внизу, — крикнула она, — красная машина. За мной… приехали. Поставь эти, а я быстро сбегаю за остальными.

Петька остался стоять рядом с Санниковым.

— Хоть ты объясни, что случилось? — спросил его Костя.

— Ей сегодня позвонила та мама, которая нашлась, и сказала срочно драпать.

— Почему?

— Из-за тех ребят, что вчера крутились. — Петька перешел на шепот, потому что по лестнице поднималась пожилая женщина…

Нина Анисимовна совершила непростительную глупость. Вечером она так увлеклась чтением, что начисто позабыла о просьбе Марты. Ей, конечно, было не совсем удобно идти к незнакомому человеку и говорить ему какую-то абракадабру. Но обещание — свято. В конце концов — чем она рискует? Ну выставит себя дурочкой в крайнем случае. Не побьют же ее за это!

Всю дорогу она ругала себя за забывчивость и повторяла время от времени японское слово «тсонсапо», чтобы не вылетело из головы. Сегодня она знала гораздо больше вчерашнего о девушке Ларисе, и ей не терпелось посмотреть на нее.

В подъезде она наткнулась на молодого человека с мальчиком, один вид которых вызвал у нее улыбку. Так она и поднималась дальше, улыбаясь и предвкушая…

Навстречу ей попалась девушка, лица которой она не успела разглядеть.

— Скажите, пожалуйста, — крикнула ей вслед Нина Анисимовна, — квартира 55 на четвертом или на пятом этаже?

Девушка поравнялась с молодым человеком и обернулась. «Она!» — вздрогнула Нина Анисимовна. Нет, конечно, абсолютного сходства не было. Глаза — другие, взгляд — иной. Но овал лица, форма носа… Вылитая Марта!

— Вы Лариса? — Нина Анисимовна, сияя, спускалась вниз. — А я вас узнала, — начала она и вдруг спохватилась, что не имеет никаких полномочий разговаривать с девушкой или рассказывать ей о чем-то.

Интересно, понимает Лариса по-японски? Наверно, училась когда-то, недаром же Марта…

— Тсонсапо, — отчетливо произнесла Нина Анисимовна, стоя выше Ларисы на одну ступеньку.

Она старалась говорить с акцентом, как настоящая японка, чтобы девушка лучше поняла ее. Слово прозвучало в подъезде звонко, как звук разбитого бокала. А действие произвело — как разорвавшаяся граната.

Лариса побледнела и некоторое время смотрела прямо перед собой, словно что-то припоминая. Губы ее вздрагивали, как будто она собиралась заплакать. Потом она с ужасом взглянула на Костю, на Нину Анисимовну, на Петю и попятилась вверх по лестнице. Споткнувшись, она повернулась и припустила назад. Через несколько секунд с грохотом захлопнулась дверь и повисла тишина.

Внизу Костя слышал легкие шаги старушки, быстро спускавшейся по лестнице.

— Ты что-нибудь понял? — спросил его Петя и, не дожидаясь ответа, сказал: — Вот и я тоже. Обычно она… Ну да ладно, все равно ты этого анекдота не знаешь. Пошли, посмотрим, чего с ней такое.

Они позвонили раз, другой, третий, но Лариса не открыла.

— Понятно, — сказал Петька. — Контора закрылась. Держи, — он протянул Косте сумку, — я, пожалуй, пойду.

— Стой! — Санников смотрел на дверь как на заклятого врага. — Чепуха какая-то… Лариса, — позвал он, — ты помнишь, что у Пети температура? Он уходить собрался!

За дверью стояла гробовая тишина. Петька порывался уйти, но Санников крепко держал его за рукав. Через несколько минут лязгнул замок, высунулась рука Ларисы, пошарила в пространстве, пока не наткнулась на Петю, и втащила его в квартиру. Санников остался на площадке один с сумками.

Попытавшись осмыслить произошедшее, Костя понял, что не может придумать ни одного более-менее здравого объяснения случившемуся. Он спустился к окошку и выглянул на улицу. У подъезда действительно стояла красная машина. Она была реальной, в отличие от улыбающейся старушки, сказавшей что-то на птичьем языке и растворившейся как сахар в горячем чае, в отличие от запертой двери и Ларисы, которая сбежала от него, будто он на ее глазах превратился в монстра.

Костя решил не ломать голову, а подождать, что будет дальше. Ее ведь кто-то ждет внизу, а значит, рано или поздно либо она выйдет из квартиры, либо кто-то поднимется за ней. Тогда, может быть, что-нибудь и прояснится.

Санников выстроил сумки Ларисы в ряд, сел на ступеньку, вздохнул и пожалел, что не захватил с собой свежий номер журнала «Вопросы психологии». Неизвестно, сколько придется ждать…

Прошло около пятнадцати минут, дверь, наконец, открылась, и вышел Петька.

— Заноси сумки, — скомандовал он. — Мы никуда не едем. Да побыстрей!

Санников послушно внес сумки и остановился, увидев Ларису. Она была все такая же бледная, лицо напряженное, руки сжаты в кулаки.

— Что с тобой?

Лариса молчала, вместо нее ответил Петя:

— Она считает, что ты — враг.

Санников задумался. Может быть, Василий уже позвонил и рассказал ей про Сашу?

— Почему? — уточнил он, не решаясь сразу каяться.

— Ей сказали…

«Василий! — пронеслось у Санникова в голове. — Задушу!!»