Тень луны

- А ты знаешь, самая настоящая туфта, бадяжный, с сахарином - сказал наконец он. - Вот гномы цюрихские, гниды! Пять-десять гринов за такое дерьмо!

- Дай-ка попробовать, - Валера потянулся к трубочке, но получил от Игоря по рукам. Скомкав бумагу, он вышвырнул ее в окно.

- Теперь так, - жестко произнес Хмурый. - Если еще раз от тебя такое услышу или увижу - получишь уже не по рукам, а в зубы. А на третий раз уйдешь из бригады. Это касается и тебя, Клим. Особенно - тебя. Здесь была твоя последняя доза, понял?

- Ну! - кивнул тот.

Локтевым сгибом здоровой руки Игорь обхватил его за шею и сжал так, что Клим начал хрипеть. Глаза стали вылезать из орбит, губы хватали воздух, он упирался руками, но Хмурый держал крепко. Потом отпустил.

- Ты понял? - повторил он. - Иначе наши пути расходятся.

- Понял, - сказал Клим, массируя горло, опасливо косясь на него. - Все понял. Слово.

- Тогда поехали. К итальянцу.

Невозмутимо сидящий за рулем Серж включил зажигание.

...На следующий день машина мчалась к Мантре - городку горных отелей и замков, на границе с Италией и Францией, спокойному и приветливому курорту. Яркое солнце, свежий воздух, тишина, граничащая с идеальной белизной чистота, пальмы под окнами номера, шезлонги на балконах, мягкие халаты. Что еще нужно для нормального отдыха? Валера спал на заднем сиденье.

- Умаялся, - объяснил Клим. - То ли Света его уморила, то ли он - ее. Ну понятно: здесь ведь мужиков почти нет - одни голубые да онанисты. А тут такой бычок из России!

- Она скоро в Москву приедет, - пробормотал сквозь сон Валера. Контракт заканчивается, встретимся...

- Жди! - усмехнулся Клим. - Кто вкусил этой отравы - назад не возвращается...

А что он имел в виду под "отравой" - сладкую жизнь, наркотики, блага цивилизации или что-то другое, иные искушения, - осталось неясно. Ведь отравой может быть и постоянная влюбленность, и ленивая мечтательность, и унылое самосозерцание, все то, что пагубно входит у тебя в привычку, постоянно разрушая душевные скрепы, уводя от реальной жизни - в мир иллюзий. Те же "дозы", принимаемые тобой все больше и больше, пока одна из них не окажется смертельной.

Процедуры начинались и заканчивались по утрам, все остальное время было свободным. Друзья бродили по городку и окрестностям, выбирались на склоны гор, заходили в различные кафе и ресторанчики. Их было тут множество, с любой кухней, на выбор: от китайской до почти инопланетной, с космическим рационом. На дискотеки пускали по карточкам пансионата, как в славные советские времена в каком-нибудь Кисловодске. Там Игорь познакомился с одной танцовщицей-мулаткой, настолько темпераментной, что через несколько дней ему уже было не до процедур. Дополнительное "лечение" пошло впрок...

- Дикая кобылица и мертвого поднимет! - говорил Клим. Слово свое он держал: к наркотикам не притрагивался.

Промчались отведенные на пансионат две недели, дальнейший их путь лежал в Германию. Там жил партнер по совместному бизнесу, "шенгенская виза" позволяла путешествовать по всей Европе. Жаль, времени уже осталось мало. Звонили в Москву, но поговорить толком нельзя - все намеками. Мишель сказал по телефону, что "ждут сюрпризы". Догадывайся как можешь.

Поражало то, что все крупные города Европы заселены (а лучше сказать захвачены, тихой экспансией) выходцами из малоразвитых стран - Азии, Африки, Латинской Америки. Арабы, негры, малайцы, индусы... Коренные жители жались к окраинам, зеленым районам. Они уступали, растворялись в этом нашествии.

- Скоро вся Европа станет "цветной", - говорил Клим, большой спец по интернациональным вопросам. - Вы посмотрите, что делается? Жирные, аморфные, безвольные французы и итальяшки, немцы и англичане, лежат на спине и дрыгают лапками, а по ним твердой поступью идут колонны мускулистых алжирцев. Браво, я рад! Попробуй, тронь негра в Штатах! Тебя упрячут на двадцать лет за расизм. Америка и Европа протянет еще годков десять, не дольше. Потом - закат. Да здесь даже наших "азеров" больше, чем в Москве...

- Это точно, - соглашался Серж. - Пусть сюда и переселяются.

Берлин, как и предполагалось, был напичкан турками. Но часто слышалась и русская речь. Порою было даже непонятно - куда попал? Туристы, знакомые по соседним группировкам, опять же "чечи", все как дома. Может быть, твой дом - это вся Земля? Может быть, для кого как. Но Игорь не был сторонником идеи "всеобщего гражданства", "единой планеты". Человек Вселенной - кто это? Без корней и прошлого, без памяти и предков; сегодня здесь, завтра - в другой точке земного шара, везде хорошо, удобно? Для чего же тогда Господь сделал людей разными, дал каждому народу свой язык, свои особенности? Чтобы потом кто-то лукавый старался перемешать их, сбить в одно, легкоуправляемое стадо? Было ведь так однажды, в Вавилоне. Проходили. Знаем чем закончилось.

Партнер по бизнесу предлагал войти в долю при покупке отеля с рестораном в одном курортном немецком городке. Деньги не очень большие, а дело выгодное.

- Подумаем, - подытожил Игорь. Смущало то, что партнер намеревался осуществлять завоз танцовщиц-славянок, якобы он уже договорился с фрицами. Танцы - это одно, а Бордель - совсем другое. Кононов не собирался участвовать в "блядском" бизнесе. Вне правил, которым он следовал. А ведь за этим "отелем" из России не уследишь. А любой управляющий рано или поздно скурвится. Преданных и честных людей мало.

Вечером отправились в тренажерный зал при гостинице. Игорь обратил внимание на стройную немку-инструкторшу. Вообще-то они в большинстве мужеподобные, но эта - как исключение. И улыбается игриво. Жестами, на русско-немецком, договорился с ней сходить после тренировки в сауну. Парная-то у них общая... Ободренный согласием, Игорь ушел в раздевалку, встал под душ, затем перешел в сауну, взобравшись на верхнюю полку. Серж уже лежал тут давно и, судя по всему, спал. Ему было все нипочем, хоть за сто градусов. Было еще два фрица и какая-то обвисшая фройляйн. Прикрывая шрамы от ранений локтями, Игорь ждал свою инструкторшу, стряхивая с лица пот. Спустился пониже. Наконец, она появилась, нисколько не стесняясь своей наготы. А чего стесняться красивой фигуры? Села рядом, улыбаясь Игорю, потихоньку стали кое-как разговаривать. Через какое-то время, она подняла руку, чтобы поправить прическу, и Игорю бросился в глаза пук нестриженного рыжего меха подмышкой. "Тьфу ты!" - подумал он сердито. Словно угадав его мысли, Серж пробубнил с верхней полки: