Тень луны

- Чего нам ждать "скорую"? - сказал он. - Сейчас погрузим тебя и повезем в лифортовскую больницу, там мой друг - отличный хирург. Он уже готовит операционную.

Серж молча, словно проглотив воды, расхаживал по коридору, еще больше напоминая древнегреческого Аякса перед сражением. Затем он ушел вниз объясняться с вызванной кем-то милицией. Те уже копошились возле расстрелянного "БМВ" и мертвого тела, отгоняя выползших из подъезда зевак. Лена и Денис начали осторожно, поддерживая с двух сторон, переводить Игоря к лифту.

- Да сам я! - пытался сказать он, но это прозвучало очень тихо и неразборчиво. Сказывалась большая потеря крови, и тянуло вниз, к полу. На улице, пока шли к "тойоте", он уже почти ничего не видел.

- Потребуется переливание! - крикнул Денис подбегавшему к ним Сержу. Срочно собери ребят, как можно больше - я не знаю, какая у него группа крови. И скорее, ради Бога, скорее!

7

К больнице по двое-трое стали подтягиваться стриженые и "кожаные" люди, грозного вида и внушительных габаритов, пугая своим присутствием дежурный медперсонал. Серж отсылал их в амбулаторную, где у них брали пробу крови, доноров с нужной группой оставляли. Кононова на каталке уже везли в операционную. Денис, в белом халате, выйдя в коридор, пытался объяснить Лене:

- Проникающее ранение в брюшную полость... сделали рентгеноскопию пуля застряла в сантиметре от печени... чуть в сторону и... Но состояние крайне тяжелое, повреждена воротная вена, внутренние излияния Артериальное давление очень низкое

Но Лена ничего не слышала, сама находясь в каком-то шоке, который настиг ее здесь, в больнице.

- Вот это и случилось, - повторяла она одну фразу. - Вот это и случилось...

- Успокойся! - Денис взял ее за плечи и потряс. К ним шел Серж, от которого жались к стенам медсестры.

- Скажи им: если они что-нибудь напортачат, я...

- Заткнись! - рявкнул на него Денис. Серж с удивлением посмотрел на обычно спокойного медика и умолк. Наверное, понял, что сила здесь ничего не значит. И как-то сник.

- Займись лучше Леной, - добавил врач и скрылся в операционной.

Там уже вовсю шла работа. Двое хирургов, анестезиолог, медсестра, ассистент. Вторым ассистирующим был Денис, договорившись с коллегами. Бесчувственное тело Кононова было подключено к аппаратуре и мониторам, капельнице, наготове стоял фибриллятор - в случае остановки сердца. Все внимание было уделено брюшной полости. В предплечье оказалась повреждена мышечная ткань, сосуды сшили, наложили шовный материал. Хирурги и анестезиолог обменивались между собой и ассистентами репликами:

- Усилить наркоз... Как давление?.. Падает... Вошли в брюшную полость, расширители... Ввести миорелаксанты, больной напрягается... Кровоостанавливающее... Включить электрокоагулятор... Пульс?.. Приготовьте печеночное зеркало... Стоп!

Звуковой сигнал изменился, на мониторе пошла прямая линия.

- Остановка сердца. Фибриллятор!

Хирурги отступили от операционного стола, в дело вступил анестезиолог. Зафиксировав электроды к голове и туловищу Кононова, он пустил электрический разряд. Еще. Снова, усилив напряжение. Денис и другие смотрели на монитор. На экране вновь начала слабо и прерывисто биться синусоида.

- Завелось, - кивнул один из хирургов. - Продолжаем. Готовьте кровь...

По коридору то и дело пробегали медсестры, а Серж и Лена стояли словно оглушенные, пытаясь угадать - как там сейчас, в операционной? Но никто ничего не отвечал. Судя по суете и жестко-напряженному лицу Дениса, выглянувшему на минутку, дело обстояло самым серьезным образом.

- Надежда есть, - произнес он всего одну фразу. Но так говорят все врачи, когда им больше сказать нечего.

Лена заплакала, и Серж увел ее в сторону, подальше от чужих глаз. Но ей было все равно.

- Я уйду от него, - сказала она, сквозь слезы. - Я не могу так жить.

- Молчи, молчи... - отозвался Серж, неловко поглаживая ее по плечу. Как бы ему не уйти от нас...

В двенадцать двадцать семь было зафиксировано извлечение пули. Операция еще продолжалась около сорока минут.

8

Кононов лежал в реанимационной палате, соединенный проводками со следящей аппаратурой, с подключенной капельницей и дренажами в брюшной полости. Он уже пришел в себя после операционного наркоза и как-то безучастно, вяло смотрел на Дениса и Лену - в белых халатах. Апатия ко всему и всем. Что с ним было? Теперь он стал понемногу вспоминать. Медсестра, проверявшая в аппаратуре параметры, закончив осмотр, начала изгонять из палаты "лишних".

- Все, хватит, уходите!

- Что тебе принести? - спросила Лена, он услышал ее голос сквозь какую-то вату. Не сразу понял.

- Ничего ему не надо, все есть, - ответил Денис. Тоже через слой воды. Смешно, будто все они плавали в огромном аквариуме, прямо в одежде. Как рыбы. Нет, рыбы в чешуе, а эти трое - в халатах. А где Стас? Ах, да... Он же умер. А почему жив ты?

- Лена, тебе не идет эта прическа, - с трудом проговорил он, закрывая глаза. И уже не видел, что она, отвернувшись, заплакала и пошла к двери. За ней двинулся и Серж, помахав на всякий случай рукой спящему Игорю.

- Зачем он так? - спросила в коридоре Лена. Серж, пожав плечами, уселся на принесенный заранее стул. Здесь был его пост - он так решил - и никто бы был не в состоянии сдвинуть Аякса с места. Еще двое ребят дежурили у входа в больницу. Ожидать можно было всякого. А Лена, вздохнув, пошла дальше по коридору, к лестнице. Она тоже очень устала и теперь ей хотелось лишь одного - спать, забыться.

В тот же день явился дознаватель в штатском, врачи разрешили ему короткую беседу, минут на пять. Сержу пришлось смириться с необходимостью, хотя, будь его воля, он бы больше не пустил к Игорю никого.

- Можете говорить? - спросил дознаватель, присаживаясь на стул, в ногах Кононова. Тот кивнул головой. Говорить он мог: чем скорее отвяжется тем лучше.

Вопросы были стандартные: чем зарабатываете на жизнь? связаны ли с преступными группировками? есть ли враги? кого подозреваете? Но такими же стандартными оказались и ответы: коммерцией; нет; у кого их нет; никого. Удовлетворенный дознаватель, усмехнувшись, закрыл блокнот, пожелал Игорю скорого выздоровления и удалился. Потом заглянул Серж, но Кононов, закрыв глаза, притворился что спит, и тот, смущенно кашлянув, прикрыл дверь. Разговаривать больше ни с кем не хотелось.