По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

– Значит, вы все знаете, – сказал он с пугающим спокойствием.

– Достаточно, чтобы обвинить вас в убийстве трех человек и в покушении на убийство вашей дочери Лауры, – ответил Питер.

Причард протянул руку и схватил нож с длинным лезвием быстрее, чем мы успели двинуться.

– Великолепный образчик, – сказал он, проведя подушечкой большого пальца по сверкающему лезвию. Он невозмутимо посмотрел на Питера. – Меня постигла неудача с девочками, – сказал он. – Они обе стали такими же, как их мать. Я не мог позволить, чтобы они отравляли своим поведением общество, в котором жили. Джейн чуть не разбила брак Лэндбергов. Я не виню Лэндберга. Ни один мужчина не способен устоять против женщины ее типа. Когда днем в пятницу я вернулся с побережья, мой детектив сказал мне, что Джейн будет здесь. Тогда я понял, что должен положить этому конец. Мой детектив работал добросовестно. Он узнал, что Джейн вместе со своей презренной подружкой Мартой остановится в коттедже номер 6. Так что, как вы уже знаете, я выехал в путь. Я был здесь без четверти три. Направился к коттеджу. Обе не спали. Тауэрс подняла шум. Я приставил ей к горлу нож и велел Джейн связать ее. Затем сам связал Джейн.

– Они должны были выслушать вас, верно? – сказал Питер.

– Они должны были понять, – спокойно сказал Причард, – за что я намерен их убить. Когда я достаточно ясно все им объяснил, я сделал это.

– А нож? – спросил Питер.

– Он из набора для пикника, который я вожу в машине, – сказал Причард и снова провел пальцем по лезвию. – Он так и лежит там, тщательно вымытый, конечно.

– Значит, затем вы вернулись домой и стали ждать, когда вам сообщат об убийстве.

Причард кивнул:

– Это пятичасовая поездка. Здесь заключался самый большой риск. Я успел переступить порог дома всего за двадцать минут до звонка Лэндберга.

– И вы не знали, что Льюис заметил, как вы проезжали по Манчестеру?

– Так вот оно в чем дело! – сказал Причард. – А я-то гадал. Я вышел к машине взять несколько косметических салфеток. У меня не было с собой загородной одежды – только легкие туфли. На улице было скользко, и я захватил в холле лыжную палку в качестве трости. Когда я добрался до машины, вокруг нее ходил Льюис. Он спросил, моя ли это машина, и я подтвердил это. Обычно люди всегда рассматривают «кадиллаки», а эта машина особенная. Затем он сказал: «Значит, вы были здесь прошлой ночью!» – Причард отхлебнул кофе. – Я не стал спрашивать его, как он об этом узнал. Я убил его лыжной палкой. Мне пришлось это сделать. Понимаете, Стайлс, я не хочу, чтобы меня кто-либо наказывал за содеянное, кто бы это ни был.

– А Лаура? – спросил Питер.

– Ну, я решил, что она тоже должна умереть, – сказал Причард, как будто беседовал о погоде. – У нас был номер на втором этаже, как вы знаете. Мы были вне подозрения. Я решил, что Лауре лучше умереть сейчас, когда все ищут убийцу из «Дарлбрука». Это будет безопаснее, чем потом. Я должен был избавиться от всей их дурной крови. Поэтому, когда она поднялась, чтобы позвонить, я напал на нее. Конечно, я подумал, что сделал то, что намеревался. Наверное, мне нужно было убедиться в этом, но… но не очень-то это приятное дело – убивать собственных детей.

– Согласен с вами, – сказал Питер. – И говорить об этом нелегко. Так почему бы нам не прекратить этот разговор, чтобы вы сделали официальное заявление Гарделле? Рано или поздно вам все равно придется через это пройти.

Он отвернулся, как мне показалось, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие чувства. Затем нагнулся вперед, и Питер отчаянно закричал мне.

Причард рухнул до того, как мы подбежали к нему. Длинное лезвие по самую рукоятку вонзилось ему в живот.

Доктору Френчу не удалось остановить обильное внутреннее кровотечение, положившее конец взятой на себя Джорджем Причардом уродливо понятой им роли чистильщика общественной морали. Не приходя в сознание, он умер на операционном столе в медпункте отеля. На следующее утро вскоре после завтрака настало время Питеру, Гарделле и мне сообщить о случившемся Лауре Причард. Она сидела на кровати Рича Лэндберга, ее левая рука была подхвачена шелковой подвязкой. Кто-то нашел темные очки, которые теперь скрывали выражение ее глаз.

– Я виню себя в том, что допустил это, – сказал Питер. – Я был так уверен, что теперь, когда мы все узнали, он захочет публично оправдаться. Кажется, он искренне верил, что сделал то, что было необходимо. Я был готов к тому, что он бросится на меня или на Джима, но не на себя.

– Он предпочел более легкий путь, – тихим бесстрастным голосом сказала Лаура. Ее способность владеть собой снова вернулась к ней. – Никакого длительного публичного разбирательства. Никакого пожизненного заключения в психиатрической клинике. – Ее губы дрогнули. – Я еще не скоро осознаю, до какой степени он нас ненавидел.

– Он слишком далеко зашел в своей ненависти, – сказал Питер.

Мы вышли, оставив ее одну. Казалось, девушке необходимо было остаться в одиночестве. Вернувшись в кабинет Макса, Гарделла начал укладывать свои бумаги в потрепанный портфель. Оставалось несколько деталей, которые он должен был проверить: установление личности детектива, нанятого Причардом, время приезда и отъезда машины Причарда из гаража. Но само преступление было раскрыто.

– А как насчет вас, дружище? – спросил он Питера, перекатывая во рту новую сигару.

– Что насчет меня? – не понял его Питер.

– Вы же приехали сюда кое-кого найти, – сказал Гарделла, – но не нашли его.

Питер закурил и сощурил глаза от поднимающегося дыма. За его спиной я видел в окно, как на снеговых холмах бесчисленные лыжники оставляют сверкающие на солнце перекрещивающиеся следы своих лыж. Издали донесся звук колокола на вышке трамплина. Для большинства из здешних гостей все вернулось в привычное русло.

– Где-то здесь по-прежнему веселится человек, убивший моего отца, – сказал Питер. – Я хотел бы его найти.

– Я некоторым образом полюбил вас, – сказал Гарделла, – и возлагаю на вас большие надежды.

– Надежды?

– Работяги вроде меня будут продолжать искать вашего особого человека, – сказал Гарделла. – В конце концов обычно мы таких людей находим. Но кого мы можем винить за состояние умов, которое они представляют? Кто намерен сражаться с беззаконием, насилием, ненавистью и фанатизмом? Кто должен хотя бы постараться вырвать этот ядовитый сорняк из голов людей, которые наслаждаются этим? Я – всего лишь коп. Я могу действовать только после того, как случится преступление. А как насчет работы до того?

Питер удивленно смотрел на него, затем улыбнулся:

– А вы знаете, я тоже почему-то вас полюбил, дружище. Я обмозгую ваш вопрос.

– Пожалуйста, – сказал Гарделла. – И дайте мне знать, что там у вас получилось, если найдете время.

Питер глубоко вздохнул.

– Да, – сказал он. – Я дам вам знать.

ЛОЖНАЯ ЖЕРТВА

Часть первая

Глава 1

Лес кончился, на опушке показался дом. Далеко отсюда, в самом начале проселочной дороги, у обочины главной шоссейки, стоял почтовый ящик с аккуратной надписью: «Э.Ландерс». Здесь же, на поляне, рядом с узкой тропинкой, терявшейся в молодом березняке и сосенках, красовался невысокий столб с табличкой, на которой прямо от руки было выведено краской: «Место для стоянки. Э.Ландерс». Рядом с вывеской был припаркован маленький черный «триумф».

Владелец белого «ягуара» с откидным верхом выключил двигатель и убрал ключи в карман. Он еще помедлил в машине, старательно набивая черную полированную вересковую трубку табаком из шелкового кисета и раскуривая ее. В меру высокий, темноволосый, стройный, с красивым мужественным лицом и задумчивыми голубыми глазами, он наконец вышел из машины. Немного подождав, он нарочито громко захлопнул дверцу и неторопливо, чуть заметно прихрамывая, направился по тропинке к дому. Одноэтажный, современной постройки, он одной стороной выходил на поляну, кое-где поросшую деревьями, другой – на склоны коннектикутских гор. Небольшой, вымощенный каменными плитами дворик окаймляли аккуратные клумбы. Никаких признаков телеантенны, электросети или телефонных коммуникаций не было заметно. В городе ему сказали, что здесь нет телефона и, возможно, не стоит появляться без предупреждения.