Жена Майкла

— Санни? Куда это ты запропастилась?

— Меня зовут Лорел, — сумела едва слышным шепотом выговорить она. Красные пятна бликовали у него на лице, словно солнце затеяло с ней игру, но в зале не светило солнце.

Негр присел на пятки, медленно поводя головой из стороны в сторону, по-прежнему не отрывая от нее глаз: перед ней покачивалась серьга, то попадая в поле ее зрения, то исчезая.

— О-о-оу, не-е-ет, крошка! О, не-е-ет! Ты — Санни, я же узнал тебя! — Тут краем глаза он зацепил Джимми. — А этот откуда взялся? — что-то интимное, хозяйское в его голосе было гораздо страшнее его слов и взгляда.

— Есть тут миссис Деверо? Лорел Деверо тут?

— Наверное, вон в углу. Одна тут с ребенком.

Лорел слышала свое имя, голоса полисменов в дверях. Про себя она кричала, звала на помощь, но неотрывно уставясь на негра, не могла ни шевельнуться, ни выговорить ни слова.

— Миссис Деверо? — вежливо сказали рядом.

— Да.

— Пожалуйста, пройдемте вместе с мальчиком.

— Хорошо. — Но от дверей Лорел обернулась на темное выжидательное лицо.

— Не надо пугаться. За вами пришел муж.

В приемной у демонстрантов снимали отпечатки пальцев, выворачивали карманы. Майкл разговаривал с полицейским сбоку длинной стойки.

— Папа!

Майкл забрал у нее Джимми и недоверчива оглядел ее. Она осознала свое несоответствие этому высокому ухоженному красавцу.

— Просим извинения, миссис Деверо. В такой сутолоке очень легко забрать и невиновного.

— Да она похожа на них! — в сине-серых глазах Майкла плавали льдинки. — С чего вдруг такой наряд?.

— Я красила кухню. Вот и оделась в старое.

Облегчение на лице Майкла зеркально отразило облегчение полисмена. Все в норме, если красишь кухню, можно выглядеть и так.

О новом друге Джимми вспомнил в машине по дороге домой.

— А где щенок, пап?

— Последний раз видел Клайда, когда Майра с Шерри старались выманить его из-под своей машины. Не волнуйся, Джимми. С ним — прекрасно, — Майкл объяснил, что на базу позвонила Майра, как только полиция начала арестовывать демонстрантов, а ни Лорел, ни Джимми так и не появились.

Во дворе развал, следы борьбы. Без всякого выражения Майкл подобрал порванный, зацепившийся за засохший куст плакат — рассмотрел череп и шлем и изорвал в клочки. На лужайке еще оставалось два автобуса.

— Майкл, у меня было прозвище?

— Наверное, как у всякого другого.

— Ты слышал, чтоб меня называли — Санни? Одному парню-хиппи показалось, будто он узнал меня. Как думаешь — правда?

— Сомневаюсь. Скорее всего, перепутал с другой.

В эту ночь Лорел соблазнила собственного мужа. Это оказалось нетрудно. Его точно забавляла ситуация. Она твердила себе, что поступает так, чтобы стереть следы интимности на черном лице под шевелюрой кудряшек, но, оказавшись в объятиях Майкла, уже не была так уверена в мотивах.

Закончив с покраской кухни, Лорел подала заявление на лицензию и после письменного теста получила ее. Комбинация дополнительных рычагов, необходимость переключать скорость и потрясающая акселерация «ягуара» пугали ее поначалу. Но умение водить возвращается естественно, в отличие от чего другого. Встречные машины парализовали ее, пока она не обнаружила, что водители считают красный «ягуар» экстравагантным и стараются уступать дорогу.

На первой же беседе с доктором Гилкрестом она рассказала ему о своем приключении с демонстрантами и полицией.

— Двое назвали меня «Санни». Как считаете, может, мне стоит разыскать их? Порасспросить об этой Санни? Можно бы объявление дать в личную колонку.

— Почему же не порасспросили их сразу?

— Испугалась, — вздохнула Лорел, ответив так, как он и ожидал.

— А теперь? Не побоитесь?

— Не знаю…

— А вам как кажется, вы можете быть Санни?

— Опять не знаю… Мне надо выяснить. Мне хочется действовать, доктор. Не просто пассивно ждать…

— Но — почему? По-прежнему боитесь, что муж прогонит? Или что вас хотят убить?

Майкл вряд ли решится на что-то окончательно. Где-то он никогда не простит меня, а где-то — все еще ищет девушку, которую оставил дома, уезжая во Вьетнам. Я изо всех сил убеждаю себя — никакая опасность мне не грозит. Если б вспомнить… мне было бы легче… во всем.

— А что будете делать, если выяснится, что вы и есть — Санни?

— Тогда узнаю, что делала эти два года и…

— А если вам это не понравится? Ведь этого вы и боитесь? Зря торопите события. Вы не готовы, миссис Деверо, узнать свое прошлое…

— Нет, готова!

— Нет. Иначе вспомнили бы все прямо сейчас. Сию минуту. Ничто не тормозит вас, только вы сами. Что вам хочется по сути — узнать причину, толкнувшую вас на чудовищный поступок. Найти оправдание. И не только чтобы объяснить мужу, но и из-за того, что вы сами не в состоянии жить со своей виной.

— Нет!

Доктор перегнулся через стол, улыбаясь своей обманчиво ласковой улыбкой, и Лорел вызывающе замерла, помня, что лучшее он всегда приберегает напоследок.

— Миссис Деверо, будь ваше прошлое безупречно, вы не запрятывали бы его в подсознание.

Такой разумный, такой рассудительный… она ненавидит его.

И когда Лорел отправилась в пустыню, она поступила так и для того, чтобы доказать доктору Гилкресту и себе самой: он ошибается! Одиноко, заунывно стонал ветер между кактусов. Пустыня виделась Лорел такой же враждебной, как давним апрельским утром, когда она открыла глаза и впервые увидела ее. Опять засосало внутри: она одинока, потеряна.

Как только «ягуар» свернул с шоссе, Лорел покинула мир людей и вступила в мир природы. Тут она лишь одно из созданий в безбрежности других: ползающих, летающих, растущих… Открытие точно ударило ее, и она, охваченная смятением, едва не налетела на ограду, заглушив мотор всего в нескольких шагах от проволоки.

Корова с влажными карими глазами и обрезанными рогами вдруг выросла на дороге, посмотрела на машину, мотнула без всякой видимой причины головой и пропала. У Лорел сложилось впечатление, что в таких плоских окрестностях видно далеко вокруг, но животное сгинуло вмиг.

Лорел глубоко вдыхала, пытаясь обрести решимость, которая привела ее сюда, вопреки советам доктора, да и вопреки, в сущности, собственной воле. Щекотал ноздри пряный запах высохших растений. Машина, проезжающая по шоссе позади, рокотала приглушенно, словно по другую сторону плотного занавеса.

Сегодня Харли нет, никто ее не подталкивает. Легко и просто взять и сбежать — проще, чем вернуться туда…

Лорел включила зажигание и поехала по колее под убаюкивающий рев «ягуара». На этот раз она проедет по узкой дороге до конца.

Ей приходилось всматриваться по сторонам, выискивая верные приметы, избегая неожиданных ненужных зигзагов; даже в пустыне солнце отыскивало посверкивающие пивные жестянки.

Позади нее клубами вставала пыль, все ближе подступали горы. Тепло, но не так уж жарко, отчего же она обливается потом? Даже ноги, упирающиеся в кожаные подушки, стали липкими от пота. Боль, свербящая шею сзади, становилась все острее.

Колея обрывалась там, где начинался подъем в горы, как она и предугадывала. Тут в полуразрушенном теперь ранчо Пол Эллиот Первый встретил и женился на матери Пола Второго. Не скажешь, чтоб такое ранчо помогло кому-то разбогатеть.

В кирпичном доме вряд ли могло вместиться многолюдное семейство. Из провала бывшей двери залаял пес. Квохчущие цыплята спорхнули на землю с подоконника выбитого окна. Часть крыши сорвана, торчат голые стропила. Из-за двери покосившейся уборной выглянула голова в ярко-красной бандане. С ручки ржавого насоса на цементной площадке свисал полуувядший цветок. Поскрипывала под ветром древняя бесполезная мельница, до Лорел доносились запахи уборной.

Напротив дома стояли два корраля, а рядом воткнут неуместный тут металлический амбар. Замолкнув, подбежала к ней собака. В одной из палаток, поставленной у обветшалого забора, залился плачем ребенок.