Страсти по Веласкесу

– Немедленно расставайся с такими мыслями. Человек всегда должен стремиться к лучшему. Должен иметь стимул. Только тогда он хорошо и продуктивно трудится. Мысли, подобные твоим, расслабляют, а значит, мешают работе.

Наверное, мой шеф был прав, но в глубине души я по-прежнему была уверена, что тогда было очень счастливое время.

Мои невеселые размышления прервал голос Герасима:

– Подойди сюда.

Я вздрогнула и кинулась к нему.

– Гляди. – Он с хмурым видом ткнул пальцем в экран. – Видишь эту строку?

– Ну…

– Это адрес того, кто прислал тебе письмо. Вот тут, – Гера еще раз прикоснулся к экрану, – должна стоять его фамилия. Взрослые, серьезные люди обычно не мудрят и не прячутся за дурацкими кличками. Этим больше молодняк балуется.

– Тут нет ничего! Только цифры. 1-9-2-4.

– Точно! Значит, он просто не хочет ее указывать, или была у него на то серьезная причина…

– Выходит, мы так и не сможем узнать, кто он?

– Сможем, если повезет. Только время потребуется. Сейчас запущу специальную программу и займусь поисками почтовой службы отправителя. Потом попытаюсь найти ссылку на техническую поддержку и выйти на его провайдера… – старательно подбирая слова и, как я понимала, упрощая свои комментарии до предела, объяснил Герасим.

– Не нужно мне всего этого рассказывать. Все равно я ничего не пойму, – вздохнула я. – Давай сделаем так. Я сейчас поеду по своим делам. А ты, как разузнаешь что интересное, звони. Только помни, что для меня это очень важно.

– Говорила уже. Чего зря повторять? – укоризненно покачал головой Гера.

– Чтоб проникся и не отлынивал. А то знаю я тебя, динамщика.

Герасим страдальчески вздохнул и вдруг сказал:

– Слушай, а может, плюнешь на все это? Раз уж ты не собираешься браться за эту работу, зачем тебе докапываться до этого анонимщика? Выкинь его из головы и забудь.

– Это еще почему? – опешила я от такого предложения.

Гера немного помолчал и, взглянув мне в лицо, тихо произнес:

– Чтобы чего не вышло!

Глава 2

После разговора с Герой на душе стало еще муторнее, и уже на полпути к дому я вдруг поняла, что возвращаться в пустую квартиру, где меня ждет одиночество, просто невыносимо. Недолго раздумывая, я развернулась и поехала к Даше на работу.

Даша была моей самой близкой подругой и неоценимым помощником. Она работала в одном очень солидном НИИ, созданном еще в стабильные советские времена. Первоначально он задумывался как учреждение, занимающееся исключительно научным изучением произведений искусства, но постепенно поле его деятельности расширилось. К помощи физических и химических лабораторий стали прибегать реставрационные мастерские музеев, у которых постоянно возникала нужда провести то микроанализ красочных пигментов для установления подлинности картины, то рентгеноскопию очередного полотна, «подозреваемого» в более позднем дописывании. Занимаясь оказанием технической помощи музеям, институт постепенно оброс собственными мастерскими и превратился в научно-реставрационный комплекс, в котором теперь можно и восстановить пришедшее в плачевное состояние произведение искусства, и любое исследование в лаборатории провести. Заведующей одной из таких лабораторий и была Дарья. В тех случаях, когда мне в руки попадало произведение искусства, подлинность которого вызывала сомнение, я обращалась к ней за помощью. Даша проводила необходимые исследования и выносила вердикт, которому я верила безоговорочно. Она была специалистом высокого класса.

Подругу я нашла в дальнем закутке, где она, пристроившись за столом, писала очередной отчет.

– Садись, скоро закончу, – не отрываясь от бумаг, махнула Даша рукой в сторону ближайшего стула.

Я покорно опустилась на продранное сиденье, сложила руки на коленях и замерла. Дарья написала несколько строк, потом вдруг подняла голову и тревожно спросила:

– Что случилось? Ты сама на себя не похожа.

– Неужели так заметно? – вяло откликнулась я.

– Другим, может, и не заметно, но я-то тебя хорошо знаю. Это ж надо! Пришла и сидит молча, словно сиротка. Рассказывай, что у тебя стряслось.

– По большому счету, ничего трагического. Просто получила по Интернету письмо, и оно меня расстроило.

– И что в нем было?

– Предложение. Требуют разыскать картину.

Дарья удивленно вздернула брови:

– Ты правильное слово употребила? Не просят, а именно требуют?

– Да, – хмуро откликнулась я и процитировала по памяти: «Поручаю найти картину Веласкеса «Христос в терновом венце», незаконно изъятую в 1924 году у княгини Екатерины Павловны Щербацкой. В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую очень щедрое вознаграждение».

– И что?

– А то! Не нравится мне это послание!

– Чем? – невозмутимо поинтересовалась подруга.

– Всем! – взвилась я. – Это не просьба и не предложение! Это приказ!

– Ну, ты преувеличиваешь! Не спорю, изложено очень сухо и лаконично. Можно было бы, конечно, написать и полюбезнее, но, возможно, автор письма человек деловой и не привык тратить время на пустые слова. Вот и ограничился только сутью.

– Деловой, говоришь? – фыркнула я. – Деловые люди не имеют привычки рассылать анонимные сообщения. Они обычно подписываются и оставляют координаты, по которым с ними можно связаться.

– А тут?

– А тут и близко ничего нет! Эта сволочь все свои данные закодировала. Вместо слов цифры проставила!

– Может, кто из подростков пошутил? – высказала предположение Дарья, но уверенности в ее голосе я не услышала.

– Ты сама-то хоть веришь в то, что говоришь? – раздраженно фыркнула я.

– Не очень. Язык письма явно не подростковый. Писал взрослый человек.

– Вот и я так думаю. И потом! Откуда этот «подросток» вообще обо мне знает? Где взял мой адрес? Никому постороннему я его не сообщала. Он вообще известен ограниченному кругу лиц. Только вот какая странность: я обзвонила их, и все они в один голос заявили, что ничего подобного мне не посылали.

– И какие у тебя предложения?

– Никаких. Одна неясная тревога.

– Так в чем же дело? – Дарья пожала плечами. – На мой взгляд, предложение просто классное. Тебя просят выполнить привычную работу за щедрое вознаграждение. О таком можно только мечтать, а ты психуешь.

– Все ты правильно говоришь, – тоскливо вздохнула я. – Только эта сволочь меня слишком хорошо знает… Просто отлично! Видишь, как он послание составил? «В расходах не лимитирую, в случае успеха гарантирую очень щедрое вознаграждение». Разве я могу от такого отказаться? Да ни в жизнь! И он это отлично знает, гад!

– Почему «он»? А вдруг это «она»! – вяло возразила подруга.

– Да это я просто так сказала. Он, она… мне без разницы! Беда в другом… Можешь смеяться, но мне кажется, что это провокация.

Лицо у Дарьи вытянулось от удивления. Другой реакции от своей здравомыслящей подруги я и не ожидала.

– Можешь не смотреть на меня так! Сама понимаю, что выгляжу полной дурой. Но у меня нехорошее предчувствие, и ничего с этим я поделать не могу!

– Успокойся и объясни толком, – попросила Даша.

Я глубоко вздохнула, пытаясь обрести ровное состояние духа, и сказала:

– Мне кажется, что меня хотят втянуть в историю. Меня не покидает ощущение, что здесь что-то нечисто, и что именно по этой причине заказчик не оставил своих координат. А чтобы я не насторожилась и не отказалась, предложение сделали на таких замечательных условиях. Очень заманчиво. Никаких ограничений в расходах, щедрое вознаграждение по окончании работы. – Мой голос упал до шепота. – Да, кто-то слишком хорошо меня знает…

– А ты не усложняешь? – с сомнением произнесла Дарья. – Зачем так мудрить, если можно поступить проще? Например, встретить тебя ночью во дворе и покалечить? А то и вовсе убить?

– Знаешь, я над этим тоже думала. А может, такой путь для него слишком примитивен?

– Ты кого-то подозреваешь? – спросила Даша.