"Мерседес" на тротуаре (СИ)

Нынешний барин выглядел тогда вполне безобидно. Даже трогательно. Он отчаянно пищал, пытаясь объяснить окружающим, что минусовая температура — не лучшие условия для успешного развития детского организма. Всю дорогу к помойным ящикам я пытался решить морально-этическую проблему: взять малыша домой, или понадеяться на отзывчивость соседей. Зря мучился. Все уже было решено за меня. Как котенок оказался в моей квартире — для меня загадка и сейчас. Наверное, прошел сквозь стену. В дверь я его не впускал. Мы встретились уже на кухне. Когда спустя три дня у бедняги отвалились обмороженные кончики ушей, я понял, что выгнать на улицу инвалида детства не смогу. С тех пор кот мной пользуется без зазрения совести.

— Интересно, что означала странная многозначительная ухмылка на физиономии следователя? — Спрашиваю я, обращаясь к Брыське. Коту надоедает слушать мой монолог. Он в последний раз, больше для проформы втыкает свою мохнатую черепушку в мой небритый подбородок и отправляется изучать закоулки нашей совместной собственности — однокомнатной квартиры.

Я включаю тетрис. Компьютер, все-таки идеальный инструмент для пишущего человека. Если бы Александр Сергеевич пользовался не пером, а компьютером он, возможно, не стал бы великим поэтом, но, наверняка написал бы столько прозы, что хватило бы для защиты кандидатских диссертаций тысячам двадцати пушкиноведов. Действительно: и писать легко, и правки вносить, а, главное, есть возможность в паузах загрузить пальцы тем же «тетрисом», а голову мыслями.

Я ловлю себя на том, что в то время, когда мой родной и, между прочим, единственный брат, страдает от переломов и ушибов в больнице, я без капли сострадания набираю рекордное количество очков и просчитываю способы поиска владельца белого «Мерседеса». На экране со страшным писком обрушивается пирамида из разноцветных кубиков и я попадаю в таблицу.

Получу завтра гонорар за статью о принтере и куплю Лехе в больницу, что-нибудь экзотическое. Манго или фейхоа. Впрочем, он по фруктам не «прикалывается. Для Алексея Владимировича лучшее фейхоа это колбаса.» Весьма довольный своей человечностью и глубокими познаниями вкусов брата я поднимаюсь. Телефонный звонок застает меня на пол пути к кухне, где я собрался, было поживиться бутербродом и чайком.

— Але. — Вслушиваюсь в тишину и гадаю, кто из моих подружек решил подшутить на сей раз.

— Ты, козел, — хриплый низкий баритон никак не напоминает приятные голоса моих знакомых. — Не суй свой нос, куда не надо. Понял?

— Не-а. — Без смущения расписываюсь в своей бестолковости.

— Напрягись и пойми. Не поймешь — откусим.

— Что? — Смысл угрозы не срезу доходит до меня.

— Нос, идиот.

— Вы с острова Туамоту? — Мне нравиться, как звучит мой вопрос: небрежно и слегка иронично. Именно так господа типа Джеймса Бонда общаются с пьянчужками, не способными правильно набрать шесть цифр телефонного номера.

— Что? — наступила очередь удивляться обладателю хриплого баритона.

— Поясняю: Туамоту — последний заповедник каннибалов. Везде их цивилизовали, а там оставили размножаться в дикой природе и разрешают баловаться человеченкой. — Я, довольный собой, кладу трубку. Но дойти до вожделенного холодильника мне снова не удается. Телефон надрывается, как сирена у пожарной машины, не подчиниться такому воплю — выше человеческих сил.

— Что, смешливый, пацан? — Тот же баритон хрипит мне прямо в ухо. — Кладбище клеевое средство от шуток. Понял или тупой?! В ментовку больше не ходи. Все, пока. Мозгой думай, а не задницей. Писака.

Обожаю людей вежливых и интеллигентных. Приятно с такими побеседовать. Послушать передовые идеи и получить пищу для размышлений. Вот как сейчас, например. Человек позвонил, не поленился. Расставил все точки над i. Оказывается я — личность суперпопулярная. Весь город в курсе того, чем я занимаюсь, куда хожу, что пытаюсь узнать. Общественность трогательно заботится о моем здоровье: физическом и душевном. А я-то думал, что старые холостые рекламисты никому не нужны. Какая трагическая ошибка.

Однако забавно: кроме Ларисы и милиции никто о моем визите в органы не знал. А здесь прозвучало недвусмысленное предупреждение о вреде общения с представителями закона. Ларису можно сразу со счетов сбросить. У нее с Лешкой все серьезно. Подобную шутку Лара даже на первое апреля не отмочит. А вот улыбчивый капитан — другое дело. Не зря он улыбался. Придется, видно, помочь Господину Щеглову в раскрытии «глухаря».

19 декабря

Лешка выглядит неважнецки. Пытается улыбаться, но с такими массивами синяков ни одна мускулатура не справится. Разве что Шварцнеггер своими горилльими ручками поможет.

— Привет, красавчик.

— Привет. — Леха говорит одними губами. Растрескавшимися, с разорванными кровавыми разломами. Не очень он похож на жениха. Все это безобразие вряд ли до свадьбы заживет. Во всяком случае, за две недели он точно не управится. Мы снова проехали мимо бракосочетания и банкета.

— С личиком ты, брат, явно перестарался. К такой голове, как у тебя нужно бережно относиться.

— На лицо упал. — Коротко поясняет Лешка. Сквозь распухшие до негритянских стандартов губы вижу ровный ряд зубов.

— Удачно упал: зубы целы. Синяки через пару недель позеленеют от страха и сбегут. Будешь как новый.

— Точно. — Соглашается он.

Зубам брата я завидую. И очень. У меня битву между кариесом и импортным рыцарем Бленд А Медом, одержал безжалостный злодей кариес. Следы его нашествия в моих челюстях, выразительны и наглядны как сгоревшие после Мамая деревни. А у Лешки челюсти как у крокодила. Не то, что кариес, джип не смог одолеть его белозубую улыбку.

— Но носом по тротуару ты, Леха, напрасно елозил. На тротуаре кроме льда наверняка ничего интересного не было. А подними голову, так хотя бы номер запомнил. — Поддерживать привычный легкий тон, глядя на брата, загримированного, под мумию фараона, не просто.

— Я запомнил. — Обычно Лешка более разговорчивый. О своих ненаглядных компьютерах и программных заморочках он может рассуждать часами. Сейчас он сказал немного, но и этого «немного» хватило, что бы я понял: передо мной лежит великий человек. Не каждый способен запомнить номер, переехавшего его джипа. Я, лично, к такому подвигу не готов.

— Милиции сказал?

Лешка молча кивает. Оно и понятно. Ему дышать больно, а не то, что говорить. Но я вспоминаю свою беседу с веселым капитаном и решаю, что неплохо бы и самому знать заветный номерок. Найдет ли что-нибудь милиция или не найдет — это еще вопрос, а уж я найти постараюсь. Слишком большой интерес вызывает у меня загадочная личность гонщика «серебряной мечты». Хочу познакомиться — сил нет. И не люблю себе отказывать в том, чего очень хочу. Каюсь, грешен. Но кто из нас без недостатков? — Леша, шепни номерок. Он мне может пригодиться.

— 47–35 НББ. — Лешка произносит каждую цифру тщательно и аккуратно. Будто первоклашка, читающий надпись по слогам.

— Смотри, какая экзотика! Это же нужно такой номер откопать! — Я просто на седьмом небе от счастья. Древний номер, редкая машина — по таким приметам найти виновника Лехиных переломов и ушибов проще, чем с девицей в кино сходить. Я эту мелодию угадаю с одной ноты. А то: «глухарь, глухарь!» Подстрелю глухаря и даже выцеливать не буду.

— Леха, брат, я перед тобой преклоняюсь: попасть под такую приметную машину, да еще на тротуаре, редкая удача. — Склоняю голову. Лешкины глаза смеются, а губы кривятся.

— Ладно, шут. — Говорит он негромко.

— Ну, вот: я к нему с открытым сердцем, распахнутой душой и палкой колбасы, а он обзывается! — Мне хорошо. Переломы срастутся, синяки сползут. Лешка жив, улыбается — значит, все в порядке.

— Колбасы? — Эта реплика служит сигналом и укором одновременно. О подарке больному я чуть не забыл.

— Сейчас. — Торопливо копаюсь в полиэтиленовом пакете и достаю увесистую палку «Докторской». — Специально медицинскую колбаску взял. Вместо пилюль. Лечит, что твой Авиценна. Не даром «Докторской» называется. Тетка на рынке сказала, от любой хвори кроме импотенции помогает. Для импотенции, говорит, мягковата. Нужно твердокопченую брать.