Апельсин–желание

– Ага, меня бабуля научила, – похвалился Макс.

– Офигеть! – пискнула горничная, поправила фартук, вновь стала чопорной и удалилась.

После завтрака Троянцев потер руки, перебрал клубочки, разложил их по цветам, устроился на постели удобнее, подложив под спину подушки, и взялся за спицы. Через пару часов на прикроватной тумбочке собралась стайка бабочек с ажурными разноцветными крылышками и перламутровыми глазками-бусинками. Пальцы с непривычки болели, шея затекла, глаза слезились от напряжения. Он собрал клубочки обратно в пакет, убрал его под кровать, сунул бабочек в карман пижамы, поднялся на третий этаж, разложил крылатых у двери в комнату Дарьи и на цыпочках вернулся к себе. Зачем он это сделал, Макс понимал с трудом. Почесывая макушку и глупо улыбаясь, лежал на кровати и ждал. Чего ждал, Троянцев тоже не мог понять.

Звук торопливых шагов он услышал прежде, чем распахнулась дверь и в комнату ворвался лохматый вихрь в коротком цветастом платье и оранжевых гольфах. Вихрь прыгнул на его постель, чмокнул в щеку и унесся прочь. Поцелуй распустился на скуле маковым бутоном.

– Сумасшедшая… – Троянцев озадаченно потер полыхающую щеку, почувствовал ладонью щетину и странное ощущение в груди, теплое и пушистое, как клубок мохера.

Где-то звонил сотовый. Трезвонил и трезвонил. Мать честная, он забыл позвонить матери родной!

– Твою мать! – Макс заметался по комнате, на ходу придумывая оправдание. У него отключили телефон, заблокировали сотовый, отрубили инет… Если он маман так скажет, то даже нисколечко не соврет… Телефон нашелся в брюках, он вытряхнул его на диван, схватил сотовый, бодро сказал «слушаю» и отвел трубку подальше от уха. Что выдаст мама, Макс прекрасно знал и со словами родительницы согласен был заранее. Да, он неблагодарный сын, тунеядец и так далее. Пусть мамуля выговорится, а потом он порадует ее новостью, что нашел работу…

– Троянцев, ты неблагодарная скотина! – донеслось до него.

– Света? – Макс прилепил трубку к уху. – Свет, ты?

– Уже и не узнаешь, да? Старых друзей не узнаешь? – заплетающимся языком говорила Прохорова. – Должность новую получил и зазнался? – В трубке послышались пьяный смех и всхлипы одновременно. – Предатель! Я тебя ненавижу! Жениться он собрался… Да я вам такую свадьбу устрою! На всю жизнь запомните! Сволочь, скотина, будь ты проклят!

– Свет, ты что, напилась? – ошарашенно спросил Макс, но Светлана уже отсоединилась.

Точно напилась. В хлам. Переживает. Все еще любит. Ревнует. А он тут бабочек всяким дурам вяжет…

Троянцев вытряхнул на пол содержимое пакета, сломал о колено спицы и расшвырял клубки ногами по комнате. Чтоб они сквозь землю провалились, эти Гайворонские! Чтоб им пусто было! Не станет он никакую влюбленность изображать! И жениться не станет! Пусть Гайворонский его в асфальт закатывает. Все! Хватит! Надоело! Он свободный человек и вправе сам распоряжаться жизнью!

Макс стянул пижаму, переоделся в свою одежду и выскочил за дверь. Слетел по лестнице вниз и чертыхнулся: пройти к выходу незаметно было невозможно – в гостиной находилась Дарья, сидела за роялем, шуршала нотами и выстукивала одним пальчиком по клавишам какую-то мелодию. К ней подошла темноволосая стройная дама.

– Дашенька, ну сколько можно тебя ждать? Твой папа будет недоволен, если мы его поручение не выполним. Поехали, солнышко, а то магазины закроются.

– Ой, я забыла совсем! Прости, Ангелина. – Дарья хлопнула крышкой рояля и поднялась. – Я сейчас, только куртку возьму.

Троянцев метнулся в проем, под лестницу, долбанувшись лобешником о деревяшку. В ушах зазвенело. Похоже, он себе еще одно сотрясение мозга организовал.

– Куртку я твою уже взяла. В машине лежит. Поехали! – нетерпеливо воскликнула Ангелина.

Звякнул колокольчик на входной двери, и все стихло.

Макс посидел немного, потирая лоб, на карачках выполз из убежища и тут же заполз обратно, как рак-отшельник в норку, – сверху послышались голоса. Один голос принадлежал Гайворонскому, другой – неизвестному мужчине. Разговор шел на повышенных тонах.

– Послушайте, Варламов, я предложил вам двести тысяч. Вполне достойная сумма! Не понимаю, чем вы недовольны?

– Нет, это вы послушайте, Артур Георгиевич. Я вам, кажется, объяснил, что не занимаюсь организацией праздников, декорациями, гоблинами, эльфами и ужинами с публичными людьми, – раздраженно произнес незнакомый голос. – Повторяю еще раз: вы обратились не по адресу. Хотите потешить дочь феерическим сказочным представлением с приглашением самого Орландо Блума – обратитесь в агентство. Сейчас на рынке их полно. За двести тысяч они вам не то что ряженых, но даже настоящих гоблинов для праздника организуют. А мне это не интересно. Нет времени заниматься дешевыми понтами и придурями нуворишей.

– Что ты сказал? – с угрозой спросил Гайворонский, и над головой у Макса послышалась какая-то суета.

«Сейчас прольется чья-то кровь, – подумал Троянцев, – и прямо на мою несчастную голову».

– Не советую, – тихо прошипел незнакомец с трогательной фамилией Варламов, но интонация была такой, что у Макса кровь в венах застыла.

– Ну и пошел ты… – прошептал Артур Георгиевич.

И Варламов пошел. Легкие шаги по лестнице, каблуки по паркету.

– Дешевые придури нуворишей, говоришь? – закричал Гайворонский и долбанул кулачищем об стену. – Да что ты понимаешь, убогий режиссеришка? Я Синюю птицу для Дашки ловлю! Хочу, чтобы она у нее в груди пела, хочу, чтобы моя дочь была счастлива, по-настоящему счастлива! – Гайворонский сел на ступеньку. – Моя дурочка думает, что она в положении, но я-то знаю: художник тут ни при чем. Болезнь прогрессирует с каждым днем. Ей становится хуже. Она умирает, Варламов! Умирает моя девочка…

– Артур Георгиевич, что же вы… – Шаги проследовали в обратном направлении. И голос Варламова сказал: – Вставайте, голубчик, у нас полно дел, не время раскисать. Проводите меня в комнату дочки, пока девушка не вернулась, мне надо ее осмотреть. Синяя птица, говорите? С этого и следовало начинать.

Режиссер увел президента наверх. Шаги давно стихли, а Макс все сидел под лестницей и тупо таращился перед собой – перед глазами мелькали разноцветные бабочки. Он смахнул их с ресниц, вернулся в комнату и рухнул на постель. Пусть все остается как есть. Может быть, и у него получится раздобыть хотя бы одно синее перышко для странной и очень милой девушки – Дарьи Гайворонской.

Ближе к вечеру в дверь постучались.

– Вот, я вам тут купила кое-что. – Даша положила на кровать какие-то пакеты. – В смысле, не я… то есть – я.

– Так вы или не вы? – рассмеялся Макс.

– Папа попросил обеспечить вас всем необходимым. Вы только не смущайтесь, ладно? Потому что я сама смущаюсь. – И Даша залилась краской, словно в подтверждение своих слов.

– Боже мой, что там? – шутливо округлил глаза Троянцев.

– Трусы, – хихикнула девушка. – Никогда в жизни не покупала белье мужчинам. Ну и еще кое-что из одежды.

– Надеюсь, вы выбрали с Микки-Маусами и Санта-Клаусами? – сурово спросил Макс.

– Нет, – растерялась Дарья.

– Жаль, я только с Микки-Маусами ношу. В крайнем случае – с северными оленями.

– Надо же, а я купила розовенькие, с бантиками и кружавчиками, – расстроенно сообщила Даша. Заметила его ошарашенный взгляд и весело расхохоталась. – Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Может, мы на «ты» перейдем? Мы ведь в каком-то смысле жених с невестой, хотя и не настоящие.

– Давайте перейдем, если хотите, – улыбнулась Даша и уселась на кровать рядом с ним. Помолчала, теребя пуговицу на кофточке. Наконец неуверенно сказала: – Спасибо, что согласился стать моим мужем.

– На здоровье, – усмехнулся Макс, чувствуя, как в душе поднимается волна раздражения.

– А у тебя девушка есть? – Дарья искоса на него посмотрела.

– А тебе не все равно? – разозлился Макс. – Да, я согласился на этот идиотский брак с тобой, так что ты еще от меня хочешь? Что ты в мою жизнь лезешь?