Апельсин–желание

– Бывай, красавица, не поминай лихом, – усмехнулся старик и похлопал себя по ноге. Бруня потрусил к хозяину, положил ему морду на колени. – Что ж мне с вами делать-то, тунеядцы? – вздохнул Вербицкий.

Зотова вышла на крыльцо, достала мобильный. На улице было свежо и прохладно. Сгущались сумерки, небо покрылось бледными веснушками звезд. Связь отсутствовала.

– Черт! – выругалась она.

Потрясла телефон – появился слабый сигнал. Елена Петровна отошла к калитке, здесь сигнал был четче, но недостаточен, чтобы позвонить. Как миленький поедет, ругалась она про себя на Вербицкого. Одна проблема: что со зверьем делать? «Что ж мне с вами делать-то, тунеядцы?» Последняя фраза старика заполнила мозг липким туманом. Телефон выскользнул из руки. Елена Петровна медленно обернулась. Пот холодной струйкой потек по спине. Зотова сорвалась с места и побежала. Выстрел прозвучал, когда она потянула на себя дверь старого домика с резными крылечком и ставнями, через мгновенье тишину разорвал еще один. Все было кончено. Пес Бруня ушел в иной мир вместе с хозяином. Старик решил не ждать прихода палача.

– Господи, Бруньку-то зачем? – охнула Елена Петровна.

Вытерев набежавшие слезы, Зотова заметила на столе записку. Из-за слез никак не получалось прочитать корявый текст, написанный артритной рукой. «Было бы несправедливо вынуждать палача делать то, что я должен сделать сам. Все так, как должно быть. Позаботься о Ефимке, вредный кот отказался со мной идти».

– Ефимка! – рыдая, позвала Елена Петровна. Кот мягко спрыгнул откуда-то со шкафа и, громко урча, потерся о ее ногу. Она подняла рыжего на руки, прижала к груди и всхлипнула: – Придется тебе переехать ко мне. Ты не возражаешь?

Кот не возражал. Во всяком случае, когда она попыталась отлепить его от себя, чтобы выйти на улицу и сообщить о происшествии в милицию, вцепился когтями в кофту и истошно заголосил.

Сумерки посинели, звезды стали ярче. Здесь, в ста километрах от Москвы, вдали от цивилизации, темнело быстро. Ночь дышала паром изо рта. Тишина давила на уши. Оглушительная тишина. А она здесь одна, с котом на груди и с трупами старика и собаки в домике… Зотова пошарила по карманам. Вспомнила, что выронила телефон, вернулась к калитке. Нагнулась, чтобы отыскать сотовый, и заметила следы – совсем свежие, отпечатавшиеся на слегка подмерзшей бурой глине. Кто-то совсем недавно топтался у калитки, курил… Мужчина, крупный… Он приходил! Он был здесь… где-то рядом…

Звук приближающихся тихих шагов отозвался в сердце бешеным стуком.

– Господи! – Зотова судорожно зашарила рукой по земле, ладонь скользнула по холодному корпусу мобильника.

Шаги слышались уже совсем рядом. Из темноты показалась крупная фигура и склонилась над ней.

– Леночка Петровна, – пробасил водитель Петька. – Что вы тут делаете?

– Да мы тут… Телефон мы с котом искали, – икнула Елена Петровна и выпрямилась, погладив Ефимку по рыжей голове. – Ты машину выдернул из грязи?

– Ага, мужик один на внедорожнике подсобил. Мир, как говорится, не без добрых людей.

* * *

У нее никогда не было домашних животных. Ни котов, ни кошек, ни собак, ни рыбок! И попугаев не было. Черепах, лягушек, морских свинок, хомячков – тоже. Тараканы завелись как-то, но долго не выдержали и переехали к соседям. С ее графиком работы она и себя-то толком покормить не успевала, вся жизнь на бегу. Сентиментальная корова! Надо было соседке Вербицкого кота сбагрить, вместе с курами и кроликами. Куда ей кот? Зачем? Что она с ним будет делать? Чем кормить? Как выгуливать? А если он вздумает жениться?

Елена Петровна отодвинула воротник пальто, на груди лежал наглец и довольно щурился.

– Почему к соседке Виктора Константиновича жить не пошел, лохматая рожа? Я уже вспотела вся из-за тебя.

В машине было душно. Елена Петровна снова попыталась отлепить котейку от себя, Ефимка истошно заголосил и выпустил когти.

– Ну ладно, ладно, не ори, – буркнула она и запахнула пальто.

Кошмар! У нее никогда не было домашних животных. Пашку она водила смотреть на зверюшек в зоопарк. Удивительное место – зоопарк. Дети там почему-то впадают в истерику, вместо того чтобы радостно разглядывать лисичек, обезьянок, волков и лопать сладкую вату. Возможно, чувствуют какую-то отрицательную энергетику, витающую в воздухе. Как бы за животными ни ухаживали, они все равно страдают в неволе. Ефимка всю жизнь провел в условиях относительной свободы, на природе, мог гулять, когда хотел. В московской квартире ему будет тесно. И главное, как она его будет к лотку приучать, если Ефимка всегда справлял нужду во дворе? Спасибо, Виктор Константинович, удружил! И за совет спасибо тоже! «Ищи убийцу там, где дочка Гайворонского посеяла ключи»… Двенадцать лет прошло!

И правда – старость не радость. С памятью у Вербицкого все было замечательно, видно, дело Анастасии Гайворонской отпечаталось в мозгах намертво, а вот с головой – не совсем гладко. Потрясающе! Сколько девочке было тогда? Не больше восьми. Ну ладно, допустим, она чудом вспомнит, где потеряла ключи. Дальше – что? Окажется, что посеяла их в песочнице рядом с домом или по дороге за мороженым. Убийцу там искать? Бред какой-то. Хотя… Серову надо допросить, вдруг подсказка Вербицкого сработает в деле Кутузовой. Теряла ли Катя ключи? Если теряла, то где?

Все! Довольно о работе. Надо дать разгрузку мозгам и подумать о чем-нибудь другом. Например… У нее никогда не было домашних животных. Ни котов, ни кошек, ни собак, ни рыбок. И попугаев не было. Черепах, лягушек, морских свинок и хомячков – тоже…

– Приехали, Леночка Петровна, – прервал поток ее кошмариков водитель.

– Спасибо, Петюнь, – сказала Зотова, плотно запахнула пальто и вместе с котом выпала из автомобиля. Если Ефимка и дома не отлепится, придется снимать его одновременно с кофтой и кожей. Невероятно! У нее есть кот! Кот!

В подъезде притихший котейка оживился. А ближе к двери Елены Петровны высунул морду из-за ворота пальто и заволновался. Разволновалась и Елена Петровна, обнаружив под дверью своей квартиры букет цветов.

– Варламов… – охнула она и нагнулась за букетом.

Ефим выпрыгнул из пальто, обнюхал букет и… сделал такое, что Зотова меньше всего ожидала.

– Зачем ты? Ты обоссал цветы, негодяй?

Чуть не плача, Елена Петровна отперла дверь. Кот влетел в квартиру, как к себе домой, и растворился в темноте. А она подняла букет, стряхнула желтые капли и бережно понесла в ванную. Нельзя же выкинуть в помойку такую красоту. Лилии. Странно, что Варламов подарил ей эти цветы. Он всегда преподносил розы, алые или кремовые, знал, что розы – ее любимые цветы. Ладно, лилии тоже сойдут, смилостивилась Елена Петровна и услышала звонок в дверь. На пороге стоял режиссер Варламов с букетом алых роз.

– Здравствуй, Лена. Как трогательно, что ты тоже меня с цветами встречаешь, – улыбнулся режиссер.

Зотова растерянно посмотрела на букет, который все еще держала в руках, потом на букет Ивана Аркадьевича и молча отправилась обратно в ванную.

– Дверь закрой! – крикнула она, включив водичку. – Кстати, я теперь не одна живу, с Ефимом!

Дверь громко хлопнула. Пожалуй, слишком громко. Зотова выключила воду и вышла в прихожую. В квартире было подозрительно тихо. Елена Петровна заглянула в кухню, потом в комнату, затем в спальню – на постели вольготно развалился Ефим, положив морду на подушку.

Елена Петровна тяжело опустилась на кровать, всхлипнула и истерично расхохоталась – подлый кот только что разрушил ее жизнь. И поспособствовал ему в этом Артур Георгиевич Гайворонский. За каким чертом он ей букет прислал? Белые лилии. Цветы смерти. Он видел, что она была у Вербицкого, наверняка слышал разговор. Он в курсе, что теперь она знает о нем то, что знать ей не следовало. Букет похоронных цветов – это предупреждение, намек, чтобы она не лезла туда, куда не надо, – иначе умрет. Умрет. Артур задумал найти убийцу и отомстить, а она мешает ему, путается под ногами. Гайворонскому ничего не стоит заглянуть к ней и прихлопнуть. Она совсем одна, дверь хлипкая, замок вскрывается любой отмычкой, консьержки внизу нет, а кодовый замок в подъезде давно выломали хулиганы.