Высокое напряжение

нет Юру. Он позвонил и, убедившись, что дома никого нет, отпер дверь.

– По-моему, ты усложняешь.

– А стали бы нормальные бандиты забирать кроссовки и часы? То-то и оно. А эти подмели все, что хоть какую-то ценность имело.

– Да перестань ты. Вон, «мокруху» на Тихом бульваре помнишь? Явная «заказуха», а под грабеж обставленная. Тоже часики, кроссовки, даже водку забрали.

– Короче, – прервал спорящих Таничев.– Пишите рапорты, что Марат сопротивление оказал и отправлен на пятнадцать суток за неповиновение, а за две недели, глядишь, еще что появится. Сейчас отпускать его нельзя. Я его клятвам не очень-то доверяю.

– Боюсь, в суде не проскочит, – заикнулся Гончаров. – Он вроде не сопротивлялся.

– Ты что, первый день в ментуре? Не стройте из себя чистоплюя, граф. Он вас же мудаком обозвал. Половина гостиницы слышала, – не выдержал Вовчик.

– Леночка точно слышала, – подтвердил Костик, – и даю гарантию, что она, как возмущенная гражданка, даже подпишется под этим. Правда, мне придется еще разок в отель слетать.

– Во, лишь бы повод найти. Бабник.

– Попрошу без оскорблений. Я, между прочим, ради святого дела. Человека наказать за сопротивление. Ишь, взяли манеру ментов не уважать.

– Однако уже два ночи. Мы по домам планируем? – спросил Белкин, взглянув на часы.

– На чем? Лично я остаюсь. Что я, пешком через весь город пойду? Вон, стулья составлю и перекантуюсь.

– Тогда бывайте. У меня и так с женой сплошные очаги напряженности из-за этой работы. До завтра, вернее, до сегодня.

Белкин накинул легкую куртку, висевшую на спинке его стула, и вышел из помещения вытрезвителя в теплую питерскую ночь.

– Я тоже остаюсь, – вздохнул Казанцев, – на диване лягу.

– Диван мой, – напомнил Таничев.

– Что ты жмешься?

– Я старый человек и тоже, между прочим, домой не собираюсь.

– Так раздвинем, не развалится. Как-нибудь уместимся.

– А Марат?

– Да пускай сидит в темной. Наручниками к трубе водопроводной прикуем. Не хуже «Северной». Не фиг было ликеры тырить. А ты что, его с собой положить хочешь?

– Ладно. – Петрович поднялся и начал раздвигать диван.

Данный предмет мебели он собрал, работая еще в отделении, из разных запчастей, найденных где только можно, вплоть до мусорных свалок.

Красотой и изысканностью форм диванчик не отличался, как не отличался и прочностью. Однако путь в кузове грузовика от отделения до вытрезвителя он выдержал с честью, не развалившись во время движения и погрузки. Таничев особенно гордился этим фактом.

Мало того, проводивший инвентаризацию завхоз РУВД приклеил на диван бирку с номером, а стало быть, сей антиквариат был поставлен на баланс в бухгалтерию. В ведомости он значился как «диван старинный, без обивки». Петрович только осваивал данное ремесло, и пока что полосатый матрас и сиденье просто прикрывали драповым пледом, изъятым с какого-то обыска.

Петрович бережно отодвинул свое произведение от стенки и начал снимать спинку. В этот момент боковины, державшиеся на гвоздях, раздвинулись,