Высокое напряжение

, наверное. Какая разница? Бумаги целы, вещи тоже. Стало быть, сам переложил утром. Да и кто сюда мог прийти? Хозяйка за городом, на даче. Значит, сам.

Сергей бросил на стол документы, достал из тумбочки полотенце и отправился в душ.
* * *

– Нет, мистер, зря мы все-таки не подкинули тебе «фиников». Плохой ты мужик. Гниловатый.

– Да я забыл просто. Правда. Попробуй все упомни.

– Чего-чего? Ты что, управляющий «Асторией»? Забыл! Скажи лучше, сдрейфил. Значит так, склерозник, слушай внимательно. Предыдущий разговор был последним, когда ты мог что-то там забыть. Если и сейчас начнутся перебои с памятью, то отправишься исправлять ее в санаторий. Куда-нибудь в Обухове. Статью вместе придумаем. Будешь там койки сдавать приезжим. Согласен? Очень быстренько могу устроить. Не веришь?

– Вы все можете.

– Можем. Не все, но это можем. Так что не искушай судьбу.

Паша ногой подвинул кухонную табуретку и уселся поудобнее.

– Давай, мистер квартирный бизнесмен. И с подробностями. Базар между нами, если дрейфишь.

Николай Филиппович посмотрел на пустую стену своей девятиметровой кухни.

– Они в мае, кажется, останавливались.

– Опять кажется?

– Ну да, в мае. Я, собственно, тогда постоянно на даче не жил. Одну комнату только сдавал. Объявления повесил. Вот они и пожаловали. Два парня лет по двадцать.

– Что значит два парня? А имена, фамилии?

– Честно не знаю. Одного, кажется, Витей звали, с которым я договаривался. Ага, Витей. Второго… Не, не помню. Да они и немного жили. Всего неделю.

– Что ж так?

– Откуда мне знать?! Захотели – съехали. Правда, на месяц договаривались целый. Мне снова клиентов пришлось искать. Вот Марат после них и въехал.

– Что ж ты, мистер, про них сразу не сказал?

– Говорю ж, забыл…

– Я так чувствую, в следующий мой визит ты еще кого-нибудь вспомнишь. Какого-нибудь дядю Васю с Украины.

– Больше никого не было. А потом, они ж в мае жили, а парня сейчас убили. Они-то тут при чем?

– Твое дело вспомнить про них, а При чем они или нет, мы судить будем. Знаешь, дядя, кого ты мне напоминаешь? Быка, которого ведут на бойню, но который думает лишь об одном – почему сегодня он не получил свою порцию сена. Так вот, ты сейчас думаешь, поскорей бы тебя оставили в покое и не мешали возиться на участке со своей клубникой. А поэтому, чем меньше ты скажешь, тем меньше нежелательных последствий и тем быстрее ты поедешь на дачу. А так брякнешь что-нибудь невпопад и раскаивайся потом.

Потому что страшно. Верно, сейчас страшно. Я могу тебя понять. И других понимаю. Тех, кто помалкивает. Но не забудь, дядя, что твой страх порождает безнаказанность других, а безнаказанность порождает беспредел. Который по тебе же завтра и ударит. Все в этом мире связано тонкой ниточкой. И ничего не возникает на пустом месте,

– Да, я понимаю.

– Ни хрена ты не понимаешь. Ты бык, дядя, бык, которого рано или поздно поведут на бойню. Чей это шприц? Их?

– Да, наверно. Я как-то прихожу, а по всей квартире вонища – ацетоном