Шекспир должен умереть

В ответ профессор вновь весело расхохотался:

– Понятия не имею! Он даже не успел сообщить мне ничего конкретного, потому что я, точно как сейчас, весело рассмеялся, восхитился его снимками, а потом предложил смело показывать их всем, кому он пожелает. Дескать, для меня это очень лестные снимки, и я буду только гордиться своей сексуальной привлекательностью.

Я хмыкнул:

– Вы хотите сказать, что совершенно не испугались, что факт вашей измены станет известен лично Розе?

Он приподнял бровь.

– А почему я должен этого бояться? В конце концов, я не так уж стремлюсь стать чьим-либо законным мужем, мне вполне достаточно отдельных, коротких, но ярких историй любви, ведь самое большое наслаждение и радость для меня – моя работа. Так что если милой Розе что-то не понравится – что ж, я готов отказаться от заключения брака. Потому, уверяю вас, она сама не станет даже смотреть на подобный компромат – милая девушка просто мечтает стать миссис Хатвилл. И я ее понимаю.

Он широко улыбнулся и поднял бокал.

– Чудесное пиво! Вторую порцию беру за свой счет – теперь я угощаю вас!

Разумеется, я не стал протестовать: пиво было чудесное, разговор – интересный, так что я был не против поболтать с милым человеком и выяснить, что еще он случайно позабыл сообщить полиции.

Когда профессор вернулся с двумя новыми бокалами пива, наша задушевная беседа продолжилась. Разумеется, я поспешил первым направить ее в нужное мне русло, сделав разведку по части погибшего хореографа:

– Кстати, профессор, мне интересно узнать о вашем отношении к гомосексуализму, тем более что в загадку двух убийств попал его представитель – Билли…

– Билли Кокрелл! – Профессор усмехнулся и покачал головой. – Забавный был парень. Признаться, я сталкивался с гомосексуалистами самого разного класса – от грязноватых пройдох до практически гениев, правда по большей части – в мире литературы. В юности я даже собирался писать на данную тему серьезное исследование, взяв за основу судьбу великого Оскара Уайлда. Кстати сказать, я просто обожаю его произведения, и в частности «Портрет Дориана Грея». А вы?

Я едва не поперхнулся. Признаться, мое увлечение мировой классикой было достаточно кратким, по большей части я любил расслабиться с книжкой увлекательных детективов про комиссара Мегрэ или классического Шерлока Холмса.

– Как и все, я люблю Уайлда, классика есть классика. Но мы с вами говорили про хореографа Кокрелла…

– Разумеется, я не забыл, – кивнул профессор. – К нему я и шел. Дело в том, что наш Кокрелл в чем-то был удивительно похож на Дориана Грея – изящный, если не сказать утонченный, красивый, безукоризненно воспитанный… И чертовски игривый! – Тут он в очередной раз весело рассмеялся. – Представьте себе, нынешней весной, когда мы все дружно отмечали годовщину нашего театра «Влюбленные в Шекспира», душка Билли пытался меня соблазнить. Разумеется, я устоял!

Он лукаво мне подмигнул и отпил пивка. Я чувствовал, как мое лицо предательски краснеет. Черт возьми, а что, если «душка» Билли не так уж и проиграл, соблазняя Хатвилла? Что, если Питер Санин запечатлел отдельные, самые выразительные моменты гомосексуальной атаки? Ведь такими снимками он мог успешно шантажировать профессора не на уровне Розы, но гораздо выше…

Я встряхнул головой.

– Хорошо. Но давайте все-таки вернемся к заезженному, как старая пластинка, вопросу о том, кто так желает вас убить. Вы предложили версию дурачка, чемпиона по фехтованию. Есть другие версии?

Хатвилл вполне равнодушно покачал головой.

– Понятия не имею и даже не желаю забивать себе голову бесконечными размышлениями на эту тему. Какая в принципе разница? Ведь, если и существует зловещий убийца, он до сих пор не добился своей цели.

Я упрямо мотнул головой.

– А давайте предположим, что этот зловещий убийца прекрасно знал, что убивает не вас. К примеру, Питера Санина он убил за его угрозу грязного шантажа, а Билли Кокрелла – за попытку грязного соблазнения. Как вам такая версия?

Профессор пару минут смотрел на меня широко распахнутыми глазами – глядя на него, я невольно согласился с сегодняшней оценкой Сони: это действительно были глаза цвета бледно-голубого английского неба.

– Очень необычная и интересная теория! – Он покачал головой. – А ведь действительно, что касается первого случая, кто-то реально мог знать о замене.

– Кто? – твердо задал я вопрос, а профессор в ответ взмахнул рукой.

– Да кто угодно! Да, покидая раздевалку клуба, я надел на себя толстовку Питера с капюшоном, которым постарался надежно закрыть лицо.

Он задумчиво рассматривал собственные пальцы на бокале с пивом.

– И тем не менее… Никто ничего не может гарантировать. Как знать, может быть, кто-то наблюдал за нами с самого начала из окна какого-нибудь дома?!

– Вы видели? Кто-то мелькал в каком-нибудь окне?

Профессор вздохнул, посмотрев на меня, как на неразумное дитя.

– Ничего я не видел. Я говорю, что все возможно, понимаете? Никогда ничего нельзя гарантировать!

– Человек предполагает, а бог располагает. Вы это имеете в виду?

– Можно сказать и так.

– А во втором случае? Как убийца мог узнать, что вместо вас на сцену выйдет Билли?

Профессор вновь широко улыбался.

– Да как угодно! К примеру, он мог заметить спортивный костюм Билли и тут же воспользоваться ситуацией – цветомузыкой и прочим, – чтобы убрать ненужного парня. Все гениальное просто. Ваша очередь заказать пиво!

Разумеется, я не замедлил сбегать за добавкой. Затем настала очередь профессора, затем – вновь моя. В конце концов мы страшно развеселились, став лучшими в мире друзьями.

– Интересно устроен мир, – задушевно рассуждал я под финиш нашего застолья. – Вот вы говорили, что совсем не стремитесь жениться на Розе. А ведь она – удивительная девушка, умница и красавица, разве не так?

Я вздохнул.

– У меня совершенно обратная ситуация. Я влюблен в мою подругу и не первый год мечтаю стать ее мужем. Да вот только она, подобно вам, об этом совершенно не мечтает. Но в отличие от Розы в данной ситуации я не столь удачлив: Соня не согласна стать моей женой, уважая мое желание. Признайтесь, профессор: вы действительно влюблены в Розу или просто боитесь ее праведного гнева в случае отказа стать ее супругом?

Профессор весь излучал добродушие. Он неторопливо отпивал пиво, щурился на солнечный луч, падающий на его лицо из окна, и улыбался улыбкой любимого и любящего.

– Как вам сказать? Это такой интересный вопрос… Что значит «любить»? – Хатвилл слегка пожал плечами. – Люблю ли я Розу?

Он взглянул на меня улыбающимися глазами.

– Конечно, люблю! Она славная, заботится обо мне, как мамочка. А еще она рыжая! Я просто обожаю рыжих людей, они реально приносят счастье. Но, согласитесь, для того чтобы любить человека, совершенно необязательно жениться. Это лично мое мнение, и я пытался донести его до Розы. Но моя любимая убедила меня, что в моем возрасте – а мне, кстати, скоро полтинник – так вот, в моем возрасте пора позаботиться о себе. Например – кто поднесет мне чашку чая, когда я свалюсь с гриппом, и прочее в том же духе. Что ж, я подумал. Если мы с Розой поженимся, она будет жить в моем доме, стало быть, я смогу отказаться от приходящей прислуги. А, согласитесь, это хорошая экономия.

Слышала бы Роза это изречение! Я хмыкнул.

– Возможно. При условии, что, привыкнув к статусу вашей супруги, Роза не откажется выполнять работы по дому. Знаете ли, к хорошей жизни быстро привыкаешь!

В этот самый момент мне позвонила Соня с призывом транспортировать ее от замка в отель. Дружескую попойку пришлось по-быстрому завершить.

– Любимая девушка позвонила мне, призвала к себе. А вот Роза на удивление не дает о себе знать, – приосанился я.

Профессор только хмыкнул.

– Роза звонила мне в самом начале нашего разговора. Естественно, я не мог ей ответить – ведь мы с вами обсуждали интереснейшую тему. Пришлось просто отключить сотовый. С Розой я всегда успею поговорить.