Кто-то в моей могиле

— Я не уверен, что подобная связь существует.

— Тогда я думаю, что это чистейшей воды совпадение. — Олстон постучал по вынутым из картотеки карточкам. — Пятница, второе декабря, была последним днем, когда миссис Харкер появилась у нас. Но с этого дня мы ничего не слышали и о Хуаните.

— Что, что?

— Она была записана в пятницу утром на прием к миссис Хаксли. Это один из наших сотрудников службы социальной помощи. Сеанс лечения не планировался, только обсуждение вопроса о денежной помощи и решение проблемы с детьми Хуаниты, которые были переданы из приюта для малолетних под опеку матери Хуаниты, миссис Розарио. Никто из нас не считал последнее решение идеальным. У нее хороший и опрятный дом, она уважаемая женщина, но помешана на религии. Миссис Хаксли собиралась попробовать уговорить Хуаниту передать детей в детский дом на некоторое время.

В любом случае Хуанита позвонила миссис Хаксли в пятницу рано утром и сообщила, что не может прийти, поскольку не слишком хорошо себя чувствует. Это показалось вполне правдоподобным, поскольку ей вот-вот надо было отправляться к акушеру. Миссис Хаксли объяснила ей, что их встреча, касающаяся детей, должна состояться как можно быстрее, и было решено, что они побеседуют в тот же день после обеда. Хуанита вела себя очень послушно, даже дружелюбно. Одно это должно было нас насторожить. Естественно, она так и не появилась. Опасаясь, что ребенок мог появиться на свет несколько раньше, чем ожидалось, на следующий день я позвонил миссис Розарио. Она была в ярости. Хуанита забрала детей и уехала из города. По мнению миссис Розарио, во всем был виноват я.

— Почему ты? — спросил Пината.

— Потому, — Олстон поморщился, — что у меня дурной глаз.

— Я как-то не заметил.

— Если ты полагаешь, что вера в дурной глаз исчезла, позволь мне немедленно тебя поправить. Миссис Розарио, как все старики мексиканцы, уверена, что вся медицина — дьявольская выдумка, причина болезни не в микробах, а в дурном глазе. Если ей сказать, что она верит в чепуху, миссис Розарио откажется; но как бы то ни было, первый ребенок Хуаниты родился на кухне у старой повивальной бабки, а когда Хуаниту прислали к нам в клинику для психиатрического лечения, выяснилось, что иметь дело с матерью ничуть не легче, чем с ее дочерью. Немного докторов уделяли внимание этому феномену, и практически никто из психиатров не касался его в своих исследованиях. Они предпочитают отпихивать от себя этих людей, записывая их сразу же в разряд упрямых, умственно отсталых, извращенных, не понимая, что те действуют в соответствии с собственной культурной моделью поведения. Просто она не изменилась так сильно, как нам хотелось бы. Одного времени на ее преображение недостаточно, нужны усилия, и немалые, их нужно целенаправленно обучать… Впрочем, это моя лекция под номером двадцать семь. Надо сказать, что она не пользуется особым успехом… Надеюсь, ты не стал относить на свой счет замечания по поводу вашей расы.

— Чего ради? — Пината пожал плечами. — Я даже не уверен, что это действительно моя раса.

— Но ты все-таки думаешь, что принадлежишь к ней? Знаешь, это меня частенько удивляло. Ты не слишком подходишь…

— Миссис Розарио куда более интересный предмет для обсуждения, нежели я.

— Ну и ладно. Как я уже сказал, она была просто в ярости, когда я ей позвонил. За день до этого она пошла на специальную мессу помолиться за заблудшие души, включая, надеюсь, и душу Хуаниты. Не знаю, как тебя, а меня всегда удивляло, как приходские священники управляются с людьми, которые, как миссис Розарио, одинаково страстно верят в Святую Богоматерь и дурной глаз. Как бы то ни было, вернувшись домой, она обнаружила, что Хуанита исчезла, прихватив весь скарб и своих пятерых детей. Я не знаю причин, по которым миссис Розарио нужно было бы придумывать всю эту историю, но время от времени мне приходит на ум, что слишком уж она для нее удобна. Ей не пришлось отвечать на вопросы полиции и управления по контролю над условно осужденными. Если она была в церкви, когда Хуанита сбежала из дома, никто не может полагать, что она знает хоть что-нибудь. Миссис Розарио очень непростая женщина. Она не доверяет Хуаните и не одобряет ее поведения, но внутри ее заложен очень мощный материнский инстинкт. Ну вот и все. — Олстон откинулся на стуле и стал внимательно разглядывать розовый потолок. — Конец истории Хуаниты. По крайней мере я очень надеялся, что это последняя страница. Где-то через год мы закрыли ее карточку. Последняя запись в ней была сделана в ноябре 1956 года. Гарсиа после возвращения из армии возбудил в суде дело о разводе на основании того, что он был покинут женой. Какой из ее детей был его, не знаю. Возможно, никакой. Как бы то ни было, передачи ему детей он не требовал. Не было предъявлено и требований о выплате алиментов или денег на содержание детей, поскольку Хуанита не появилась в зале суда. Хотя, скорее всего, она знала о происходящем. Мексиканские семьи в наших краях, какие бы раздоры их ни сотрясали, как-то ухитряются сохранять племенные связи и симпатии, особенно перед угрозой со стороны белых. А закон, в их понимании, всегда за белых. Так что у меня нет никаких сомнений, что Хуанита поддерживала связь с кем-то из родственников, информировавших ее обо всем, что происходило, и обещавших сообщить ей, когда можно спокойно вернуться обратно. Как я понимаю; ты уверен, что она вернулась?

— Вполне, — кивнул Пината.

— Снова замужем?

— Да. За итальянцем по фамилии Донелли. Думаю, что он неплохой парень, но Хуанита сильно осложнила ему жизнь, и он всегда готов к драке.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я видел его в суде после драки в баре. Мой клиент участвовал в ней. Донелли не смог наскрести достаточно денег, чтобы уплатить штраф, так что он до сих пор в тюрьме. Вполне возможно, Хуанита хочет оставить его там подольше.

— В каком баре она работает?

— «Велада-бар», на Лоуер-стейт.

Олстон кивнул:

— Именно там она время от времени подрабатывала. Хозяйка бара миссис Брустер — подруга ее матери. И миссис Брустер, и ее бар достаточно хорошо известны органам здравоохранения и санитарного контроля, но это место так ни разу и не закрывали. Похоже, ты на верном пути, Стив. Если ты выяснишь, что это и впрямь Хуанита, будь добр, немедленно дай мне знать. Я испытываю чувство ответственности за эту девчонку. Если у нее неприятности, я хотел бы ей помочь.

— Где я смогу найти тебя?

— Днем я буду дома. Звони туда. Но пока я все же не перестаю надеяться, что это ошибка, а настоящая Хуанита спокойно и счастливо живет в достатке где-нибудь на острове посреди Тихого океана.

Олстон встал и закрыл окно, заперев его на шпингалет. Всем своим видом он давал понять, что интервью окончено.

— Буквально одну минуту, — попросил Пината.

— Давай поскорее. Я не хочу, чтобы слушатели в клубе меня заждались.

— Если бы они знали, на какую сумму ты собираешься их растрогать, они с удовольствием подождали бы.

— Да-да. Кстати, о деньгах…

— Пожалуйста. — Пината протянул Олстону десятидолларовую купюру. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карлос Камилла?

— Определенно нет. Имя довольно необычно. Думаю, что запомнил бы его, если бы хоть как-то сталкивался. Кто это?

— Он убил себя четыре года назад. Рой Фондеро занимался похоронами.

— Я знаю Фондеро, — заметил Олстон. — Мой старый друг. Очень хороший и сдержанный человек.

— Не мог бы ты оказать мне любезность?

— Пожалуйста.

— Позвони ему и скажи, что я хотел бы задать ему несколько вопросов о Камилле.

— Ничего сложного. — Олстон поднял трубку и набрал номер. — Будьте любезны, мистера Фондеро… А когда он вернется?.. Это Чарлз Олстон… Спасибо. Я перезвоню ему попозже.

Он повесил трубку.

— Фондеро отлучился по делам. Я попробую договориться, чтобы он тебя принял. Когда лучше?

— Как можно скорее.

— Я узнаю, можно ли это сделать сегодня.

— Большое тебе спасибо, Чарли. Еще один вопрос, и я ухожу. Миссис Харкер знала Хуаниту?