Топ-модель

И оказывается правой: проявился Максим Павлов, который доложил - он нас ждет в условленном месте.

- С газетой "Правда" в руке, - смеется Евгения.

- С газетой? - не понимаю я. - Зачем?

- А чтобы мы его узнали, - смеется и объясняет, что так поступают все разведчики мира.

После чего мы на скорую руку вымываем посуду и начинаем быстрые сборы. На личико - скромный бодренький макияж, на тело - трусики, джинсики и маечку, на руку - серебряные часики, на ноги - кроссовки. Настроение прекрасное, как московское утро за окном.

- Ишь ты, амазонка, - говорит с завистью Женя. - На тебя мешок надень - и будет все равно классно.

- Я не виновата, - самодовольно хмыкаю, - природа.

От удовольствия жизни двигаюсь по коридору спортивным шагом: раз-два-три - йоп-чаги, три-два-один - йоп-чаги! Кто готов рискнуть своим здоровьем, подходи!..

- Машка, прекрати бить стены ногами, - требует сестра и выражает сожаление, что подобный кураж у неё отсутствует. - Счастливый ты человек, Маруська.

- Ты тоже счастлива, - смеюсь я. - Только этого не знаешь.

- Да? - поднимает брови Евгения. - Сейчас проверим наше цыганское счастье, - звенит ключами, как колокольчиком.

Я отщелкиваю замок у двери, открываю её, делаю шаг на полутемную лестничную клетку и наступаю на...

Толком ещё не поняв, что оказалось под моей ногой, слышу пронзительный вопль, а, услышав его, вдруг с удивлением осознаю - кричу-то я! Но почему так кричу - некрасиво и пронзительно? Ведь так никогда раньше не кричала.

Такое впечатление, что нечто липкое, темное и омерзительное проникло в меня, когда я сделала шаг на эту лестничную клетку.

- Маша! Что такое?! - испуганный голос двоюродной сестры. - Что с тобой?!

Входная дверь распахивается, и в утреннем свете я вижу... дохлую кошку. Мертвую кошку. Черную кошку. С багровым предсмертным оскалом. С биркой на шее.

Я чувствую, как мохнатая суть безжизненного животного проникает в мои здоровые клетки, в мою энергичную кровь, в мои чистые помыслы.

- Спокойно-спокойно, - слышу голос Евгении. - Какие-нибудь пацаны, черт... - наклонившись, накрывает кошку тряпкой. - Уберу сейчас.

- Фу ты, - прихожу в себя. - Не знаю, почему так испугалась?

- Да уж, орала, как резаная.

Я с виноватой улыбкой наблюдаю, как Женя относит дохлятину к мусоропроводу. Действительно, что со мной? Испугалась? Странно? Я же ничего и никого не боюсь? Может, показалось, что наступаю на живое? Вроде нет? Тогда почему такая нелепая и неожиданная даже для меня самой реакция?

На лестничном марше лязгает железо о железо - и я понимаю, что тему можно закрыть. Дохлая кошка выброшена вон из моей живой жизни, и можно об этом случае забыть? Забыть?

- А что там, на бирке, было написано? - спрашиваю, когда мы с Женей, спускаемся в лифте. - Там ведь что-то было нацарапано?

Сестра смотрит на меня странным взглядом - испытующим взглядом, словно проверяя мое общее состояние, потом решает ответить, и отвечает, и я понимаю, что, сделав шаг на полутемную лестничную клетку, я совершила шаг в больной и опасный мир, где нет пощады никому.

Что же ответила Евгения? Она проговорила спокойным и будничным голосом, будто мы болтали о погоде, она сказала:

- Там было написано: "Маша".

- Маша? - переспросила я.

- Да, - подтвердила. - Наверное, так звали кошку?

И так зовут меня, - напомнила я.

У тебя разве есть враги? - удивляется сестра.

Нет, - неуверенно отвечаю и задумываюсь.

... Поездка по утреннему городу немного отвлекла меня от неприятного происшествия. Евгения крутила руль профессионально, но нервно и казалось, что мы или врежемся в столб, или задавим какую-нибудь мелкую пенсионную старушку, или, хуже того, поцарапаем джип какого-нибудь высокопоставленного чиновника, похожего, скажем, на лысую вошь. К счастью, столбы мелькали, старушки живенько перебегали, а правительственные авто с волоокими вошами гоняли по другим дорогам.

Я смотрела на столицу глазами туристки и получала удовольствие. Помпезные старые здания, современные башни из стекла и бетона, широкие проспекты, забитые транспортом, толпы спешащих людей, витрины магазинов, гигантские памятники, похожие на вешки азиатской истории, напряженный гул, похожий на морской, - все это было пронизано мощной энергией созидательной жизни. И я чувствовала эту клокочущую жизнь, и желала находиться в её эпицентре.

Солнечный ветер в лицо смял и практически уничтожил омерзительное чувство страха, которое возникло на полутемной лестничной клетке. Это недавнее прошлое казалось кошмарным сном, не более того. С каждой минутой нашей поездки страх размывался, как песок от ударов волн, пока вовсе не исчез. Разумеется, мы с Евгенией обсудили это гадкое происшествие, и пришли к выводу, что некто то ли грязно шутит, то ли все это случайность.

- А может, ты все-таки кого-то обидела, Маша? - спросила Женя Смертельно.

- Кого?

- Какую-нибудь топ-модель. Начинающую.

- Лягнула одну, помнишь, я говорила, - сказала. - Но так все делают.

- Что делают?

- Лягаются.

- Лягаются только лошади, - усмехнулась сестра.

- А топ-модели те же лошади, - глупо парировала.

- Лошади, - передразнила Женя. - А от дохлой кошки такие визги.

- "Визги"... - обиделась.

И хотела рассказать о своих неприятных ощущениях, когда темная лохматая суть заполнив мою душу, заставила вдруг вспомнить случай из недалекого дивноморского прошлого, когда я вынуждена была применить тот злосчастный йоп-чаги, из-за которого голова противника, чуть-чуть не лопнула, как астраханский переспелый арбуз, да передумала, вовремя осознав, что сестра бы меня не поняла.

На этом обсуждение мелкого происшествия закончилось - и я, подставив лицо под солнечный ветер, врывающийся в машину, принялась очищаться от невнятной нечисти.

Когда наша вольвистая колымыга вырвалась из пут Садового кольца и помчалась по широкому Ленинскому проспекту, я почувствовала, будто нахожусь на легкой и свободной волне, которая мчит меня на теплую отмель залива, облитую золотом нашей дневной звезды. Оказаться бы сейчас на прокаленном рыжем песочке, валяться на нем, как плод манго, и ни о чем не думать.

Нет, "манговая" жизнь, наверное, не по мне - не хочется быть просто красивым растением, я должна обрести себя. Если кто-то сознательно решил "обломать" меня, то готова бороться. Я слишком расслабилась, посчитав, что успех и удача сами падут к моим ногам. Нет, пока под моими ногами дохлые кошки...