Топ-модель

- Мунтян? - пугается мама. - Это мужчина?

- Это женщина, - успокаиваю. - Карина Арменовна. Мама, не волнуйся, я тут под защитой ФСБ?

- Под защитой кого? - вновь пугается.

Я смеюсь и объясняю, что шучу, хотя "жених" моей двоюродной сестры Павлов на самом деле заканчивает академию службы безопасности. Мама вздыхает, словно чувствуя, что её дочь закрутит такую интригу - без помощи боевых служб не разобраться.

- Как там папа? - спрашиваю.

- Папа пьет. Третий день как ты уехала.

- Плохо.

- Плохо.

- Скажи, что вернусь, если он будет продолжать.

Мама смеется моей шутке и говорит, что скоро папа уходит в море, а там пить можно только компот из сухофруктов.

- Семь футов под килем ему, - желаю, и на этом наш разговор заканчивается.

Я опускаю трубку на рычаги - и вовремя: появляется Евгения, которая тут же не без агрессии интересуется, мол, не очередной ли это мой поклонник?

- Угу, - отвечаю, - поклонник.

- Машка, сколько можно! - взрывается сестра. - Прекрати флиртовать! Ты не знаешь меры!

- Да, в чем дело, черт подери, - не выдерживаю. - Можно объяснить, а не пучить глаза и орать?

- Я ору?!

- Нет, это я ору?

- Крас-с-сотка!..

- Сама такая!

- Ах ты!..

Здесь лучше опустить занавес театра жизни и абсурда. Когда две молоденькие девицы начинают выяснять отношения, то свидетели могут потерять веру в чарующие создания. И поэтому в подобных случаях надо отделить эмоции и передать только суть конфликта. И что же выяснилось?

Я смеялась в голос, узнав в конце концов причину ярости двоюродной сестры. Оказывается, во время последней любви Максим якобы обозвал Евгению моим именем.

- Я тут при чем?! - позволила себе возмутиться. - И вообще, ты уверена? Может послышалось?

- Ага, - отмахнулась сестра. - Послышалось. Нет, прикинь, а? успокоившись, рассказывала. - Сопит и называет меня Манечкой...

- А, может, он имел ввиду другую? Машу, в смысле.

- Что-то за ним это не водилось. До тебя.

- Как же он так прокололся, разведчик, - смеялась я. - Плохо их учат в академии, плохо.

- Увлекся, гад! - в сердцах говорила сестра. - А тут ты еще: хочу стрелять!

- И хочу.

- Зачем?

- Отстреливаться от маньяков, - и пересказала телефонный разговор с "поклонником".

Поступила так только по той причине, что хотела ободрить сестру, мол, видишь сама, какие отвязные и экстремальные дураки на меня западают. Однако эта история окончательно расстроила Женю - не хватало, чтобы я влипла в криминальную историю. Мало ли что в черепе у подобных типов, которые без труда нашли номер телефона этой московской квартиры.

- Да, слаб он на голову и все остальное, - отмахивалась. - И потом забываешь: я владею приемами восточного единоборства. И-их! - "выбросила" ногу в сторону вазы. Та скукожилась от ужаса, как физиономия противника, но устояла на столе. - Видишь?

- Вижу легкомысленную дурочку. Надо подумать...

- О чем?

- Как жить дальше.

Я удивляюсь: пока ровным счетом ничего не происходит. Зачем паниковать раньше времени? Мерзкая болтовня по телефону не в счет. Если бы этот типчик имел серьезные намерения, то бы не предупреждал о себе. Не так ли?

- Какая разумненькая девочка, - вынуждена была признать Женя, и мы решаем пока не нервничать, однако быть внимательнее и серьезнее.

Что же касается Павлова, то его надо кастрировать, как кота. И тогда мир войдет в наш дом. Разумеется, мы шутили, да в каждой шутке...

На этом вечер вопросов и ответов для милых сестричек закончился. Они легли спать, стараясь не обращать внимания на звуки, исходящие из телевизора в соседней гостиной. Создавалось такое впечатление, что рядом разворачиваются бои местного значения.

"И все-таки надо научиться стрелять", это была моя последняя мысль. Я уснула - и уснула, как молодой боец после первого боя: мертвым сном.

Просыпаюсь от неприятного звука - телефон? Нет, будильник: 7.30. За открытым окном - все тот же напряженный рабочий гул города. Почему так рано, потягиваюсь я под пестреньким одеяльцем. И получаю ответ от двоюродной сестры: она тут поразмышляла ночью и решила, что нам действительно надо посетить стрельбище. На всякий случай. Вдруг умение держать пистолет пригодится.

- Ты о чем? - не понимаю.

- Все о том же - о маньяках. И прочих придурках, нас окружающих.

- Отобьемся без оружия, - зеваю, вспоминая вчерашний день, который кажется нереальным и далеким, как северный остров в плотном тумане.

- Решение принято, - твердо говорит Евгения. - Собирайся. Нас ждут.

- Кто?

Могла бы и не спрашивать - Максим прощен и даже более того: оказывается, во время той "любви" он называл Евгению не "Манечкой", а "маленькой".

- Слава Богу, "маленькая", - ерничаю. - Я же говорила, послышалось. Ну, слава Богу, хотя бы здесь нам повезло.

- Издеваешься, - и замахивается полотенцем. - Живо в ванную.

Я обматываюсь сухой простыней, чтобы не отвлекать добрых семейных "Олега и Ольгу" от привычных дел...

Принимаю контрастный душ, смывая с тела теплый сон, как шелуху. Новый день и новые события ждут меня! Мое тело просыпается окончательно - дух тоже! Я чувствую, как каждая моя клетка наливается упругой силой и отличным настроением. Я знаю, сегодня будет мой день! После вчерашнего топтания у подножья Моды пора начинать подъем! Туда, где сияют неприступные вершины, покрытые вечными льдами равнодушия и зависти, но мы растопим эти льды своим горячим отношением к делу...

Мои столь высокопарные мысли прерывает крик Ольги Васильевны:

- Девочки! Идите кушать оладушки, пока они горяченькие. А мне пора на работу. И помойте посуду.

Вот так всегда: только начинаешь парить над вершинами своих мечтаний, а тебя приземляют домашними "оладушками" и грязной посудой. И это хорошо не надо мечтать красиво, Машка, надо действовать красиво. Вот лозунг мой и нового дня!

Поедая оладушки с вишневым вареньем, я узнаю, что Евгения выклянчила у отца старенькое "Вольво", на котором мы и помчимся на окраину столицы - в Ясенево, где находится стрельбище.

- А нас туда пустят? - наивно интересуюсь.

- Прорвемся, - шутит Женя. И прислушивается. - Кажется, телефон.

- Ой, я боюсь.

- Кого?

- Маньяков.

- Рано для них, - смеется двоюродная сестра, уходя в комнату. - Они, как вампиры, действуют только по ночам.