Кэтскиллский орел

- Если смогут, - уточнил я.

- Они все могут.

:- Поглядим, - сказал я. - Как вы думаете, где они могут быть в настоящее время?

- Вы ведь действительно уверены в том, что сможете победить в этой игре?

- Действительно. У меня есть на то все основания.

- Вы хотите вернуть ее?

-Да

- И считаете, что, если сможете отнять ее у Рассела, она к вам вернется?

- Я хочу отнять ее у Рассела, потому что она не хочет с ним оставаться. Как только эта часть работы будет исполнена, можно будет подумать и об остальном.

- Но вы ее вернете.

-Да.

- Потому что любите.

-Да.

Таил ер Костиган рассмеялась. В ее смехе не было ни радости, ни юмора.

- Это я отлично понимаю, - сказала она.

И снова взглянула в окно. - У меня есть Рассел, - произнесла Тайлер Костиган, не поворачиваясь, - а у нее - вы.

- Неисповедимы пути Господни, - проговорил я. - И безрадостны тоже.

26

ЛОДКА ИСЧЕЗЛА, И СВЕТ ПЕРЕМЕСТИЛСЯ ТАК, ЧТО теперь проникал в огромное окно с западной стороны. Я вылил шесть чашек кофе, и меня преследовало ощущение, что моя кожа вот-вот сорвется с тела и протанцует тарантеллу вокруг стола.

- Богачи действительно очень отличаются от других, - говорила Тайлер Костиган. - В особенности если они беспринципны.

- Благодаря этому они и становятся богачами, - сказал я.

Она машинально кивнула, на самом деле совершенно не обращая на меня внимания.

- Они всегда получают желаемое и через какое-то время начинают думать, что так оно и должно быть. Если у них возникает проблема, они нанимают кого-нибудь для того, чтобы ее решить. А к тем, кто этого не может сделать, начинают относиться свысока. И к тем, у кого просто возникают проблемы. В конце концов это отношение распространяется на весь мир, а сами они думают только о том, чего хотят.

- Может быть, таковы только Костиганы, - предположил я.

Она посмотрела на меня так, словно я вырвал ее из мира грез.

- Думаю, все они таковы, - сказала она.

- Очень хорошо, - кивнул я. - Но меня не интересуют все. Меня интересует Рассел Костиган-ЛЗернее, если по правде, он меня не интересует, просто я хочу знать, где он может пребывать.

- Если бы мне пришлось гадать, - сказала женщина, - я бы предположила, что он в Коннектикуте. Там у них есть завод по производству оружия, включающий в себя испытательный и тренировочный полигоны. Очень секретное производство. Расселу нравится играть в прятки тогда, когда его убежище заведомо в безопасности.

- А где именно в Коннектикуте? - спросил я.

- К западу от Хартфорда, рядом с городком под названием Пекод.

- А как называется компания?

Она покачала головой:

- Не знаю. Понятия не имею, существует ли она под вывеской "Транспена" или же под собственной.

- У них не было заморочек с рабочими несколько лет назад?

Она снова, на этот раз раздраженно, покачала головой.

- Я больше ничего не знаю. Семейному бизнесу я стараюсь уделять как можно меньше внимания. Кстати сказать, Рассел, по возможности, делает то же самое. Какое-то время в Вашингтоне он занимался лоббизмом. По крайней мере, так он это называл. А на самом деле устраивал гулянки и ходил на вечеринки, в самом крайнем случае с кем-нибудь обедал в "СанСуси". Думаю, отец отослал его туда- только бы чем-нибудь занять. Но его маменьке это нравилось. "Рыжик договаривается с правительством" , - говорила она.

- Рыжик?

- Господи, это просто Грэйс его так обозвала. Вы ее видели?

-Да.

- Она уникальна, - сказала Тайлер Костиган. - Маленькая жирная баба. Дура. Ей, наверное, лет шестьдесят пять, она разговаривает, как ребенок, и крутит обоими мужиками как хочет.

- Детей больше нет?

Тайлер Костиган улыбнулась:

- Только Рыжик. - И "р" у нее получилось как "в".

- Обожаемое дитятко, - хмыкнул я.

- Он во многих отношениях обожаемый, - сказала женщина. - Кроме... - И тут откинулась на спинку, подыскивая нужное слово. - Просто он живет в... Она сделала беспомощный жест правой рукой. - В общем, он какой-то ненастоящий. Забавен, смешон, добр, нежен, но, как только надвигается что-то серьезное, он тут же отходит. Он никогда никого не любил. Может быть, только Грэйс, которую сейчас возненавидел.

Солнце, по-видимому, зашло, и в комнате стало намного темнее.

- Возможно, отсюда шлюхи. Они не требуют того, что он не может им дать или не умеет предложить. Но если хоть одна из них потребует чегото большего, он тут же исчезнет.

- Судя по всему, Рассел у Сьюзен первый любовник, - сказал я. - И она не шлюха.

Она расправила юбку, хотя на ней и так не было ни единой морщинки.

- Знаю, - сказала женщина. - Прошу прощения. Просто таким образом я их унижаю.

- Понимаю вас, - кивнул я.

- Если бы я была мужчиной, - сказала она, - вряд ли бы вы позволили мне так о ней отзываться.

- Нет, - возразил я. - Если бы я не нуждался в вашей помощи, я бы и сейчас не позволил вам говорить такое.

Она села прямее и слегка отклонилась назад, словно пытаясь внимательнее меня рассмотреть.

Она вновь расправила юбку на бедрах.

- Вам ведь совершенно точно известно, чего вы хотите?

- Да, - сказал я.

Мы замолчали:

- Любовь - штука сложная, - произнесла она.

Я ничего не ответил.

- Ну почему все так жестоко, - сказала Тайлер Костиган.

На меня она не смотрела, а наблюдала за тем, как над озером Мичиган день превращается в вечер. Я смотрел туда же.

- Почему любовь такая жестокая? - Она отвернулась от окна и пронзительно посмотрела мне в лицо. Слегка нагнулась над разглаженной юбкой, не убирая рук с бедер. - Вам известно почему? - спросила она.

- Первородный грех, - сказал я.

Когда я вышел из дома, где проживала Тайлер Костиган, к тротуару подъехал темно-бордовый четырехдверный "понтиак". Передняя и задняя дверцы со стороны тротуара одновременно открылись, и из каждой выскочило по мужчине. Первый носил серый узкий костюм и черную, распахнутую у ворота рубашку - кончики ее воротничка вылезали на лацканы пиджака. Он был повыше меня, и его черные волосы были зачесаны назад и лежали волнами. Выскочивший с заднего сиденья носил дизайнерские джинсы, сапоги на высоком ковбойском каблуке и сия ющую коричневую кожаную куртку с коротким мандаринового цвета воротничком. На воротничке - ремешок, видимо, на случай тайфуна. У него была рыжеватая, коротко подстриженная бородка и коротко стриженные курчавые волосы. Кварталом дальше из-за поворота выехал серый "плимут" и остановился у поребрика с включенным двигателем.

Тот, что в костюме, сказал:

- Полезай в машину, мы хотим с тобой побеседовать.

Его приятель встал слева от меня. Куртка у него была расстегнута.

- Вы от Костигана? - спросил я.

Тот, что в костюме, что-то промычал и дернул головой в сторону отворенных дверей "понтиака".

- А О чем это вы хотите со мной побеседовать? - поинтересовался я.

- Мы хотим побеседовать о том, чтобы ты не совал свое поганое рыло туда, куда твое поганое рыло не приглашают.

- А, - протянул я, - значит, разговор пойдет и об этом тоже.

- Давай, давай, - сказал он и откинул полу пиджака, чтобы я смог увидеть пистолет у него за поясом.

-Ну-ка, еще разочек покажи, - попросил я.

Он снова распахнул пиджак, и я провел мощнейший удар левой под ребра, туда, где заканчивается грудина. Это парализовало диафрагму, он задохнулся, сломался пополам и грохнулся лицом вперед на мостовую. Рука курчавого метнулась под куртку к левой подмышке. Водитель "понтиака" распахнул со своей стороны дверь и тоже вылез из машины. Правым кулаком я нанес курчавому сильный и точный удар в нос. Моментально полилась кровь. Пистолет наполовину показался из кобуры, но все еще оставался у курчавого под курткой, когда я сграбастал его за запястье, прижал пистолет ему к груди и еще два раза ударил его правой прямо в нос. Он осел, и я оттолкнул тело, ныряя вниз и вбок, скорее чувствуя водителя, нежели видя его. Шофер вытащил пистолет и положил руки на крышу машины, широко распахнув дверцу автомобиля на проезжую часть, но в этот момент серый "шгамут" взревел рядом с "понтиаком" и сшиб водилу, оставив его валяться на Озерном проезде. Я обежал "понтиак" и вскочил на сиденье рядом с водителем в сером "плимуте".