Целую, Ларин

казано, что не можете. В принципе, конечно, можете, но… Практика, товарищ Ларин, практика. В суде ваши показания не проскочат. А отпечатков на ножичке нет, ручка не полированная, рельефная. И вот молодой человек утверждает, что зашел в ларек поинтересоваться, не нужны ли в продажу видеокассеты. А вы на него с пистолетом. Да еще легкие телесные повреждения нанесли. Абсолютно необоснованно. И никакого ножика он в глаза не видел. Где акт изъятия с понятыми? Ах, не до того было? Но это ваши проблемы. Лучше работайте, чтоб было до того.

Во, Евгений зашел.

– Ну, дебилы. Я одного в кабинет посадил, даю ручку и лист бумаги, говорю – опиши сегодняшний день. А он мнется, а потом заявляет – не умею. Я его – что не умеешь? А он – писать не умею. Орел. Я, кажется, даже в восемнадцать лет с ошибками писал, но ведь писал же! А тут? Куда мы катимся? Ты-то разобрался?

– Относительно. Два часа в пустую угрохал. Смотрит мне в глаза и утверждает, что нож не его, завтра пойдет на Якубовича, в прокуратуру и напишет на меня цидулю. Смотри-ка, даже адрес выучил. На всякий случай, наверное… Дурак не дурак, а что говорить знает. Вернее, не говорить.

– Да, они сейчас подкованные. Обычный человек и понятия не имеет, где у нас прокуратура. А тачка?

– Тоже пролет. Не в угоне. Оформлена на другого, ездят по доверенности. Я на тачку и не рассчитывал. Надеялся, ствол найдем или свистнуть что-нибудь успеют из ларька. Рановато я туда сунулся.

– И что теперь?

– Не знаю. Утром попробую опоздание провернуть в больнице. Степа-то их запомнил, по крайней мере, этого с ножиком узнать должен, если не сдрейфит, конечно.

– Веселая у нас система. Твори, выдумывай, пробуй. Грабь, режь, убивай. И гуляй дальше. Тебя не опознают, тебя боятся. Я так думаю, Киря, что ни фига у нас с сегодняшним случаем не выгорит. Даже если твой раненый кого-то и опознает. Через пару дней максимум откажется, скажет – обознался, извините. А следствие наше – сам знаешь – любое дело развалит. Ты гляди, до чего дошло. Я сейчас с историей одной разбирался. Муж и жена, оба БОМЖи, подрались в подвале своем по пьяни. Обычное дело, не поделили что-то. Он ее бутылочкой приласкал, она его в ответной речи – ножиком в живот. Нормалек, в общем. Вызвали потом скорую. Те приехали, обоих забрали. Ее с раненой головой, его с животом.

В больнице мужик того, загнулся. Телефонограмма к нам пришла, участковому отписали. Он в больничку съездил, жену опросил. Она все без утайки поведала. Участковый вернулся, позвонил в следствие – так и так, сто восьмая, часть два. Что делать? Те – присылай материал, мы разберемся. Он, естественно, послал – объяснение бабы той и телефонограмму из больницы. А следователь дело возбудил как нераскрытое, то есть «глухарем», и в сейф кинул до лучших времен.

Ну, а тетка в больнице подлечилась, выписалась и думает, а что это меня милиция не сажает? Пойду-ка я и куплю еще акций АО «МММ». Тьфу ты, заговорился, подамся-ка я в бега. И давай прятаться от милиции. От каждой фуражки шарахалась.