Дневник ху...дожника (СИ)

Часть 1

В доме шёл ремонт. Дом был небольшим, частным, рассчитанным на двух жильцов.

В открытое настежь окно врывался тёплый летний воздух, наполненный запахом цветов, скошенной с газона травы и далёкими звуками с дороги. 

Мужчина, одетый только в старые армейские штаны, обрезанные выше колена, складывал книги с полки в коробку, стоящую у его ног. Вдруг, среди пыльных книг ему попалось нечто интересное - старая тетрадка на девяносто шесть листов. 

Первые страницы были изрисованы шаржами на неизвестных ему людей, профилями - мужскими, женскими - фантастическими цветами, геометрическими фигурами. Потом пошли надписи: «История искусств», «…Традиционные религиозные сюжеты художник наполнил новым смыслом, по существу раскрыв в них высокое моральное совершенство образа человека. Росписи покрывают стены небольшой по размеру, прямоугольной в плане, перекрытой сводом капеллы..."

Это что-то про Джотто, кажется…

«Критика уродства жизни у художников неореализма сочетается с романтизмом в отображении действительности, стремлением увидеть героическое в человеческих характерах.»

И опять цветы, профили, профили… 

Мужчина уже хотел было захлопнуть тетрадку, когда его взгляд упал на одну из надписей в самом начале следующей странички: «Мой новый дневник».

«Мой старый дневник пал смертью героя в лапах Пилипенко. Этот жестокий человек приволок траву и попытался свернуть из моего дневника самокрутки. Почему именно из него? Не знаю, взял бы свои конспекты, но нет!.. Потеря невосполнима… Справил поминки самогоном, который привёз Андреев из триста двадцать седьмого блока. Потом получил в лицо от Пилипенко. И от Андреева. От Андреева - за то, что проснулся с ним в одной постели. От Пилипенко - за то же самое.

Разбита губа и синяк на скуле. Это больно. Уроды.

15 июня. Четверг.

Во вторник у нас уже защита. Сегодня весь день наводил последние штрихи в оформлении диплома. Вроде бы всё должно быть хорошо. К черту!

Пришёл мириться Андреев. Опять с самогоном. Будем лечить нервное расстройство, вызванное приближающейся защитой.

16 июня. Пятница.

Блядь, чтобы я ещё раз выпил Андреевского самогона!.. Он неправильный! После него всегда болит голова и я просыпаюсь в койке с Андреевым, а Пилипенко бьёт мне морду!

Всё, бойкот алкоголю!

Делал компрессы на лицо. Защищаться с такой рожей, будет не самым лучшим.

17 июня. Суббота.

Синяки не сошли. Пилипенко со мной не разговаривает. Как жить с человеком, который с тобой не разговаривает, в одной комнате? Ужасно. Но выяснять с ним отношения нет никакого желания, уж больно он резкий в последнее время стал, чуть что – в драку. Нахрен.

18 июля. Воскресенье.

В гости припёрлись девчонки со второго этажа, с дизайнерского, Катька и Светка. С вином.

Пилипенко сменил гнев на милость, и я надеюсь, что мы нормально проведём вечер, в кои-то веки.

19 июля. Понедельник.

Вчера Пилипенко, сука, свалил с Катькой на девчоночий этаж. Я не стал теряться и остался со Светкой.

Светка умчалась часов в десять, довольная. Через десять минут пришёл Пилипенко. Хмурый. Расспрашивать не буду.

Приготовил костюм к завтрашнему дню.

Ни пуха, ни пера мне!

Часть 2

24 июля. Поезд.

Все эти дни я не имел времени уделить внимание своему дневничку. Ну, здравствуй, Дневник!

Сейчас я сижу в поезде, который везёт меня домой. Что сказать... Испытываю двойственное чувство от того, что я теперь дипломированный живописец, и в то же время, мне немного уже жаль, что время, которое я провёл в стенах института, прошло безвозвратно…

Друзья, подруги, попойки, творчество, свобода…

Что ждёт меня дома?

Ах, да, защита прошла на ура! Пять баллов! Я молодец, умница и дарование! Корочки нам выдали через два дня.

Отмечали бурно и долго, почти всю ночь. Пили, танцевали, гуляли, опять пили.

Где-то после трёх часов ночи у меня провал в памяти, не иначе опять присутствовал Андреевский самогон. На следующий день голова болела дико. Одно, вне всяких сомнений, порадовало, - что отношений выяснять никто не стал, а могло быть всё печально, ибо оторвались от души.

Мне досталась нижняя полка, в соседях - бабулька и два мужика за сорок, а вот в соседнем купе две кошечки вполне очень даже! Надо попытать счастья, разнообразить время в поездке.

25 июня. Поезд.

Блондинка не дала. Говорит, антисанитария в туалете не нравится. Не видала она антисанитарии.

Но минет сделала!

А вот русявую антисанитария не испугала! Горячая деваха!

Скоро моя станция. Ещё чуть-чуть и я дома!

Мужчина, читающий дневник, громко рассмеялся:

- Ну, Родион, ну сексуальный террорист!

И, на минуту оторвав взгляд от тетрадки, уселся прямо на пол, рядом с коробками, широко расставив босые ноги и облокотившись на стену.

Странички, где описывались первые дни дома, мужчина прочёл быстро, особо не вникая.

Заинтересовали его записи уже за август.

15 августа.

В поисках работы я обошёл довольно много мест. Везде отказ. Хотя, в общем, в краеведческом музее предложили место, но зарплата такая, что я оборжался - в нашем институте техперсонал больше получал. В худшем случае, однако, соглашусь, а то отец плешь проел - говорит, нахлебник.

16 августа.

Без особой надежды прошёл по школам. Конечно, никто ничего внятного не сказал, директора в отпусках по большей части. А вот в одной посоветовали в городской гуманитарный лицей зайти.

Ни на что не надеясь, зашёл. Ура-ура-ура!!! Меня взяли!!! *танцую на столе*

Прочитав эти строки, мужчина представил Родиона танцующим на столе и мечтательно улыбнулся: "Надо будет на это как-нибудь Родьку раскрутить. Если не на столе, то вообще…"

И опять принялся читать. Что-то просто пробегал глазами, а на каких-то записях останавливался. Вот как на этой.

4 сентября.

Я зверски боялся этого урока в старших классах. Я себя хорошо помню в школе. И как мы устраивали новым учителям «прописку» ещё не забыл…

Ну вот. Дали мне часы в десятом «А», «Историю искусств» в облегчённо-извращённом варианте. Кто сказал, правда, что я должен читать детям то, что написано в этих жутких учебниках? Нет конечно, не подумаю даже такую хрень толкать! План взял оттуда, но написал на первую четверть свои конспекты.

Мне и самому стало очень интересно.

Первые уроки самые сложные - важно заинтересовать, чтобы потом слушали. Но всё это имеет мало значения, если нормально не «пропишусь».

Так вот. Всё как обычно: Здрасте-давайте-знакомиться… и тра-ля-ля… Задавайте вопросы!

И тут один шпендик руку тянет. Давай, говорю, дерзай! И он спросил…

- А Вы обычно актив или пассив?

Ебать-ебать-ебать!!! У меня аж жопа вспотела. Можно, конечно, завизжать, что я ни разу ни в одном глазу, но я подумал, что в данном случае всё это будет глупо. Ну и ляпнул:

- Расслабьте булки, наши с вами отношения будут только в мозг! Причём, я буду, однозначно, доминатом. Ты, кнопа, любишь жёсткие игры? Ничего, сладкий, полюбишь…

Похоже, прокатило…

Часть 3

- Родик, Мишенька! Родик! Миша! – в открытом окне появилось лицо Веры Матвеевны - бабули, у которой они приобрели эту половину дома. – Мальчики! Я вам принесла пирожков!

Вера Матвеевна водрузила на подоконник миску, не уступающую размерами среднему тазику, наполненную пирожками .

- Баб Вер, ну зачем столько?! – Миша поднялся с пола и, прихрамывая, подошёл к окну. Сводящий с ума запах выпечки не оставил его равнодушным. – Вкушно-то как! Шпашибо!