Город солнца

Они уселись на свои места, и шоу началось. В самом начале представления на арену выскочили клоуны и стали носиться среди визжащей публики. В руках у них были огромные муляжи тортов. Играла веселая музыка, клоуны все время спотыкались, делали вид, что вот-вот уронят свои торты, в последний момент ловили их — зал ревел от восторга. Один клоун, лысый, с белым лицом и красным носом, в классическом клетчатом наряде бродяги, побежал по их ряду, пожимая детям руки. Когда он был уже совсем близко, Джейми всем телом прижался к отцу. Дети тянулись к руке клоуна в белой перчатке, и он тряс протянутые ручонки под несмолкающий смех публики. Когда клоун протянул руку Джейми, тот почти исчез у отца под мышкой, спрятав лицо у него на груди. Клоун немного покривлялся возле них, пытаясь рассмешить мальчика, но Джейми не сдался, и клоун ретировался.

Джейми сразу же вылез наружу и осмотрелся.

— Ничего, сынок, я тоже не очень люблю клоунов, — сказал Пол, восхищенный упорством сына.

— Мне нравится другой, с тортом, — с достоинством заявил Джейми.

Но клоун с тортом так к ним и не подошел. На арену выскочили маленькие пудели и начали скакать и кувыркаться. Джейми так и не объяснил отцу, почему ему не понравился этот клоун, а Пол не стал допытываться. Тогда он был доволен, что его мальчик проявил характер и выдержку.

Пол очнулся от своих мыслей, когда мимо него проходили последний слон и завершавший процессию Дядя Сэм на ходулях. Он посмотрел на толпу, на тепло одетых детей, хотя был уже апрель. Небо было синевато-серым, как бывает ближе к вечеру. Пол, обливаясь потом и тяжело дыша, почувствовал холод зла, от которого этих детей не защитят ни пальто, ни варежки. Его жизнь без Джейми — как этот пасмурный день без солнца.

Полицейские довольно часто блефуют — это Бер знал по собственному опыту. Еще им много приходится писать; опять же нахлобучки от начальства. Ну а главное — это заботиться о себе, быть бдительным и всегда занятым, правильно сидеть на заднице плюс немного удачи. За время своей работы в полиции Бер неоднократно имел возможность убедиться в справедливости вышеперечисленного. Вот и сегодня — в очередной раз. Наю и Фрили плевать и на него самого, и на его проблемы. Они ушли шумно, но мирно, посоветовав ему не упрямиться, а еще лучше — на время залечь на дно и не высовываться. Бер на мгновение даже почувствовал удовлетворение, увидев, с каким разочарованным видом они выносят его компьютер, но факт оставался фактом — его дело было безнадежно загублено.

Сыщик долго сидел в гостиной, пока его не вывел из оцепенения звон будильника в спальне. Он тяжело поднялся, выключил его и начал одеваться. Надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Форда застрелили в собственной квартире. После случившегося в баре. И Фрэнк это прошляпил. Можно, конечно, успокаивать себя хотя бы тем, что ему удалось хорошенько надавить на Форда; а что его замочили — так заслужил. Но ведь Бер не молодой полицейский или свежеиспеченный детектив, так что тут гордиться нечем. Чтобы как-то продвинуться в расследовании, ему теперь нужно раскрыть еще и это убийство, что почти невозможно: ведь Форда могли ухлопать из-за чего угодно, не обязательно из-за велосипеда Джейми Гэбриэла.

Бер взял ключи и вышел из дому. Он никогда не любил начинать все сначала. Все, чего он достиг к этому моменту, пошло прахом. Столько усилий — и все зря. А времени-то сколько потрачено. Теперь придется, хочешь не хочешь, связывать оборванные нити и продолжать поиски мальчика. Какая несправедливость: отлично проделанная работа — и никуда не годный результат. Но — как и время, и потраченные усилия — понятие справедливости существовало для Бера только в прошлом. Он отправился на Тиббс-авеню, где взял след. Может, там его посетит вдохновение. Да и куда ему было еще ехать…

Пол сидел на краю тротуара в нескольких метрах от машины. Съежившись от ветра и скрестив на груди руки. Неужели они с Кэрол заслужили то, что с ними произошло? Нет, этого не может быть. Хотя у него была тайна — он не хотел детей. Пол считал, что этот жестокий мир совершенно не подходит для ребенка, для невинной души. Еще он сомневался в том, что сможет его воспитать как надо. Его страшила мысль о том, что он просто обязан это сделать. Он не был настолько тщеславен, чтобы вырастить копию себя самого, а другого пути воспитания он и не представлял. Инициатором рождения ребенка была Кэрол. Ее уверенность в себе вызывала у Пола зависть. Она настаивала, а Пол месяц за месяцем просил ее не спешить с этим. То он делал вид, что много работает и очень устает, то придумывал что-нибудь еще. Аргументы он находил самые разные — переезд, или возможность отлично заработать, или поездка на отдых. Все это осуществить гораздо проще, пока она не беременна. Пол ждал какого-то знамения, какого-то знака свыше, который должен был возвестить о том, что это время пришло.

Через полтора года он понял, что не дождется никакого знамения, и решил поговорить с отцом.

— У мужчин все совсем по-другому, — сказал ему отец, — ты все поймешь уже потом, после.

— А как узнать, что уже пора? — волновался Пол.

Отец ничего не ответил, только улыбнулся — улыбнулся одними глазами, так что Пол не увидел его покрытых табачным налетом зубов, но было в этом какое-то откровение. Он услышал ответ, хотя отец не проронил ни слова. Все дело в вере.

И даже когда Кэрол сообщила, что забеременела — она тогда вышла из ванной счастливая с посиневшей тест-полоской в руке, — Пол все равно никак не мог это осознать. Врач определил срок родов, живот у Кэрол начал потихоньку расти, по утрам ее слегка подташнивало, но и тогда Пол не был уверен, готовы ли они стать родителями. На третьем месяце они впервые пошли на ультразвуковое исследование. Кабинет был маленький и темный. Кэрол легла на кушетку, медсестра помазала ее живот специальным гелем и предложила Полу присесть рядом. Она осторожно начала манипулировать датчиком, а Пол обернулся к экрану монитора. Там на темном фоне белела маленькая фигурка и слышалось пульсирующее биение сердечка, которое как луч света пронизывало черноту. Это была жизнь. Это был Джейми.

Потом сестра убрала ультразвуковой датчик и приложила к животу Кэрол другой прибор. Он издавал тихий плещущий звук, который вдруг заполнил все небольшое пространство кабинетика. Даже сейчас, много лет спустя, сидя на краю тротуара, Пол ясно слышал биение сердца сына — ритмичное, настойчивое. В тот момент все его сомнения рассеялись.

Пол сидел на том самом месте на Тиббс-авеню, где все и случилось, и с тоской смотрел на улицу. Может, пойти по домам, стучаться во все двери и внимательно присматриваться к тем, кто будет выходить? А если человек покажется ему подозрительным, ворваться в дом и обыскать его от подвала до чердака, на четвереньках ползая в поисках сына или хотя бы его следов. Что же делать? Он бы мог это сделать, но что это даст? Двери домов вдоль улицы все до единой казались ему враждебными. Если он так поступит, то они будут для него закрыты навсегда.

Шум проезжающей машины Пол услышал как сквозь слой воды. К действительности его вернул стук двери и звук шагов по тротуару. Сверху упала чья-то тень.

— Вставайте. Сейчас дождь польет.

Вначале Пол заметил огромные башмаки, потом длиннющие ноги и, наконец, широкое туловище. Чтобы увидеть лицо Бера, ему пришлось запрокинуть голову. Пол кивнул детективу и посмотрел через его плечо на черные тучи, низко нависшие над землей. Некоторое время мужчины молчали и просто смотрели то на улицу, то на небо, ощущая в воздухе приближение грозы.

— Почему вы взялись за это? — спросил Пол неожиданно для самого себя.

— Теперь-то я знаю почему. Если ставишь одну ногу, то за ней автоматически и другую. — Бер сделал паузу. — Думаю, вначале я хотел получить ответы. Я знал, что они где-то есть и что я смогу их найти, если очень постараюсь. — Он замолчал, а Пол задумался над услышанным. — Теперь все изменилось. — Фрэнк прислонился к машине Пола и стал смотреть на облака.