Странники в ночи (СИ)

Айсман включил магнитофон, откуда прозвучал сперва нацистский марш "На площади Адольфа Гитлера" (довоенная немецкая запись, сохранившаяся у серьезного коллекционера и переписанная им для Айсмана с шеллачной пластинки на 78 оборотов за приличные деньги), а затем "Бомбардировщик" группы "Моторхэд". Потом гремел ещё какой-то сверхскоростной металл, но Айсман уже не слушал. Он думал о КНИГЕ, в которой есть правда... Или о материалах, могущих составить такую книгу... Природа не терпит пустоты. Истина существует, и её нужно найти.

Ее необходимо найти.

22

ЛОНДОН

1713 ГОД

Туман окутывал дом этой ночью, даже ночью он не рассеялся клочковатый белесый туман, пронизанный ядовито-холодным светом луны. Молодая женщина с распущенными волосами, закутавшись в теплую шаль, вышла в парк через распахнутую настежь дверь.

- Алистер! - робко позвала она.

Ей никто не ответил. Она шла по тропинке, как лунный призрак, пока не наткнулась на Алистера Арбетнота, стоявшего в черной накидке возле живой изгороди. Туман накрывал его почти с головой, а он разглядывал низкое ночное светило сквозь летящие прозрачные облака.

- Алистер, - тихо, по-мученически сказала Аманда.

- Я ухожу.

Он повернулся и направился в сторону кареты, где уже зажгли коптящие фонари.

Улицы Лондона были пустынны в этот поздний час, и карета проносилась по ним стремительно, хотя Арбетнот никуда не спешил. Скорость была приятна ему, как мало что в мире. Карета уносила Алистера Арбетнота к эстуарию Темзы, к порту, где на узких кривых улочках теснились посещаемые моряками, ворами и прочей подозрительной публикой таверны.

Арбетнот сбросил накидку - под ней оказалось простое полотняное платье. За несколько кварталов от цели он приказал остановиться, отпустил карету и остаток пути прошел пешком.

Таверна встретила его навсегда въевшимися запахами табачного дыма, кислого вина, опиума, пота и кухонного чада. Единственным способом проветривания было бы снести крышу, но и в этом случае результат представлялся сомнительным. Пьяный шотландец в углу извлекал тягучие звуки из непослушной волынки, под некрашеным дощатым столом, где в угаре пира назревала большая драка, валялось в багровой рвотной луже нечто человекоподобное.

На стуле у стены сидела невозмутимая Джина. Стеклянный взгляд её блуждал поверх голов, едва прикрывавшая грудь красная оборка была смята, волосы топорщились, но ни рваные чулки, ни грязное, провонявшее дешевым табаком платье не могли скрыть броской красоты рыжеволосой англичанки.

- Рыжая шлюха! - с порога приветствовал её Арбетнот.

- Джон! - она обрадовано рванулась к нему.

Смеясь, Арбетнот обнял её за плечи. Когда он покупал вино и опиум, его пристально рассматривали трое за угловым столом.

- Знаешь, кто это? - хрипло спросил здоровенный детина в одежде моряка, заросший бородой по самые уши.

- Ну, знаю, - буркнул в ответ хлипкий мужичонка с блудливыми опасными глазами. - Пьянчуга Джон Смит, кто же еще.

- Сам ты Джон Смит. Это лорд Алистер Арбетнот, граф Эшбери, вот кто это.

Хлипкий тип и третий персонаж за столом, краснолицый и зеленоглазый, от души рассмеялись, а здоровяк обиделся.

- Не верите, акульи потроха, якорь вам в глотки?! Мне все выложила рыжая после трех бутылок кислятины. Это граф Эшбери... Он так развлекается, понятно? У него больше монет, чем вшей у вас обоих, вместе взятых.

Краснолицый насторожился, но хлипкий махнул рукой.

- Какой там граф... Кончай заливать, Билли. Может, он рыжей дуре чего и наплел, но ты ведь не дурак, а ?

Билли заговорщически понизил голос.

- А если я вам скажу, что третьего дня проследил за ним и видел, куда он отправился отсюда? Если скажу, что видел, как он входил в особняк на Кэнберри-лейн, а лакеи перед ним гнулись, как мачты китайской джонки в шторм?

- Врешь, Билли. - уверенно заявил краснолицый.

- Почему это я вру?

- Потому что если бы ты точно знал, кто он такой, давно бы двинул его по башке и забрал денежки, а не толковал бы о нем с нами, вот так.

- То-то и оно, Бен, - здоровяк прищелкнул языком. - Что толку тащить у него пару монет из кармана? Остальные-то в надежном месте, а?

- И что же? - лениво поинтересовался Бен.

- А то, - Билли обхватил могучими лапищами плечи собутыльников. Скрутим его - и на корабль... Выкуп! Хватит и нам на всю жизнь, и капитану Джонсону... Только надо сделать все чисто, полный штиль... Одному-то мне, пожалуй, такое дело не поднять.

- Виселица, - вяло заметил хлипкий.

- Богатство, - веско возразил Билли.

Пока за уставленным бутылками столом вызревал заговор против лорда Арбетнота, сам он в обнимку с Джиной успел подняться по скрипучей лестнице и войти в захламленную комнатку с пыльными мутными окнами, освещенную двумя сальными свечами. Ударом кулака Арбетнот распахнул гнилую раму. В ледяном небе мерцали звезды - маленькие, редкие, но настоящие. Вязкий туман жался к земле, не доползая до окна. Арбетнот полной грудью вдохнул воздух, пахнущий морем.

На кровати под балдахином (жалкая, нелепая попытка изобразить величественное ложе в арабском духе) горбилась измятая постель, пропитанная потом неутомимой Джины и бесчисленных моряков. Арбетнот швырнул на колченогий столик пять шиллингов, и Джина проворно освободилась от красной оборки. Рваный чулок зацепился за отставшую от края кровати щепку. Арбетнот не отводил взгляда от этого чулка, он предвкушал разгул плоти, живительный глоток для иссушенной души. Грезы... О, как быстро они развеивались! Осыпавшаяся позолота балдахина, стакан с кислым вином, тяжелый опиумный дым...

Пустые глаза Джины блестели, отражая ДРУГУЮ пустоту. Что это - пухлая грудь рыжей потаскухи, а может быть, воспоминание о великолепной Аманде? Все кружилось, все улетало прочь. И мнилась где-то рядом назначенная неведомая цель... Назначенная кем, неведомая кому?

23

Белые клетки шахматной доски были сделаны из слоновой кости, черные из эбенового дерева. Литым фигуркам чистого золота с жемчужными и бриллиантовыми украшениями противостояли столь же искусно выполненные фигуры из серебра, декорированные изумрудами и рубинами.

Золотыми играл Арбетнот, серебряными - его гость из Японии господин Ямата. Они беседовали негромко, неторопливо, получая истинное удовольствие от общения и от игры.

- Мы оба согласны, - говорил Арбетнот, небрежно откинувшись на резкую спинку стула, - что невозможно создать гармоничное общество без воспитания на основе высокой нравственности...

- О, да, - японец наклонил голову. - Шах, мистер Арбетнот.

Ямата отлично владел английским, но никак не мог разобраться в тонкостях обращений к британским аристократам, во всех этих светлостях и милостях. Поэтому он попросту именовал своих английских друзей мистерами, чем вызывал добродушно-снисходительные насмешки. Разумеется, за глаза, ибо Ямату многие уважали, а некоторые побаивались.

- Гм... - лорд Арбетнот на мгновение задумался. - Ну что же, придется закрыться епископом(.

- О, как неосторожно! Духовное лицо под ударом простой пешки!

- Так часто бывает в жизни, дорогой Ямата-сан, - сказал Арбетнот с тонкой улыбкой. - Но возвращаясь к нашей теме, почему никогда не чувствуешь себя так высоко, как в первые минуты после нравственного падения?

- Падение? Вы имеете в виду то, что неразрывно связано со знатностью, властью, богатством, страстями, иллюзиями любви?

С этими словами японец лукаво прищурился - он хорошо знал, что у Арбетнота есть все,

/никто не знал, чего у него нет/

перечисленное им бегло сию секунду.

- Падение находится здесь и здесь, - Арбетнот прижал руку к голове, потом к сердцу, - а не тут или там.

Он жестом обвел утопавшую в роскоши гостиную, где они с Яматой проводили долгие часы в утонченных философских спорах, паутина которых плелась настолько изящно и неуловимо, что посторонний слушатель едва ли смог бы определить в их беседе именно спор.