Современный польский, чешский и словацкий детектив

ГЛАВА 9

Мои первые дрезденские впечатления были довольно удручающими. Здание отеля отделяли от центра города сплошные развалины, они тянулись километра на два. Где-то на втором километре, ближе к Эльбе, над крышами домов частично восстановленного центра возвышались Кройцкирхе и купол ратуши.

Надо было приступать к энергичным розыскам архитектора Канинхена, обладателя «Десяти краковских крон». Поэтому туристская программа и перспектива посещения Дрезденской галереи, естественно, отодвинулись на второй план.

Я подошел к стоянке такси у вокзала и назвал водителю несколько адресов, выписанных мною из телефонного справочника. Пересекая район развалин, мы двигались к месту, которое когда-то называлось центром.

В первом магазине, разместившемся в довольно неказистом доме, я ничего не узнал. То же было и во втором, маленьком, открытом, казалось, только вчера. И в третьем — заведующий магазином, инвалид, никогда даже не слыхал фамилии Канинхен.

— Нет, господин Канинхен здесь не бывает. Вчера прибыл из Эрфурта? Нет, не слыхал. Но если вас интересуют классики… — Инвалид многозначительно указал на старинные альбомы.

Да, все охотно шли мне навстречу советами и помощью в вопросах филателии…

Чем больше затягивалась моя одиссея, тем стремительнее я выбегал из дрезденских филателистических магазинов и нетерпеливо бросал водителю:

— Следующий!

Машина послушно трогалась с места.

За три часа я объездил семь магазинов. А ведь оставалось еще четырнадцать! Далеко Эрфурту до Дрездена!

Неужели супруг неумолимой Гретхен, опасаясь ее, заметал за собой следы?

Я не обдумал заранее, что буду делать, если не отыщу Канинхена, если не узнаю фамилии и адреса убийцы, если мне не удастся на территории ГДР установить личность Посла.

Нет! Этого допустить нельзя. Если Канинхена не окажется в Дрездене, я вернусь в Эрфурт! Ну, а там… что? Неужели, если он бродяжит где-то в Саксонии или в Тюрингии, мне придется ухаживать за его Гретхен у Моста лавочников, чтобы раздобыть адрес Посла?

Счетчик показывал 28 марок. Больше, чем было предусмотрено по смете на транспорт.

Приближался полдень. Магазины за Эльбой, начиная от центрального вокзала, были прочесаны.

— Я вижу, вы коллекционируете марки, — вдруг заговорил молчаливый и деликатный водитель такси.

— Да-да, я… коллекционер! — ответил я резко.

— Если хотите, можно поехать в фирму Хампель, — предложил водитель. — На Лейпцигерштрассе. Это недалеко от вокзала. Фирма Хампель — солидная старая фирма… Я знаю, потому что мой шурин потерял там состояние, — добавил он с иронией.

«Эге!… Не хватало еще, чтобы надо мной насмехались. В поисках архитектора из Эрфурта и его Посла я тоже потеряю состояние», — возмущался я про себя, вылезая из такси у ворот, на которых виднелась табличка «К. Хампель».

Пока машина разворачивалась, я быстро поднялся по лестнице. Я старался сократить до предела время простоя такси, так как от этого зависело состояние моего кошелька.

— Я разыскиваю архитектора Канинхена! — выпалил я с порога.

Полный лысый мужчина, сидевший за письменным столом, повернулся ко мне. В глубине комнаты, между шкафом и окном, второй мужчина возился с марками, отмачивая их в медном тазу.

— Слушай, Ганс, ты не знаешь, где может быть Канинхен? Господин Канинхен — наш старый клиент, много лет поддерживающий с нами связь, -добавил он, как бы рекламируя фирму.

Мне показалось, что стало светлее.

— Архитектор Канинхен будет у нас завтра после полудня, — ответил второй мужчина. — Если вы хотите с ним встретиться, я охотно сообщу ему об этом. Он сейчас в Мейсене, в гостинице «Золотой корабль». В восемь часов я буду звонить ему по телефону.

Меня даже слегка зашатало. Кто посмеет сказать, что мне не везет?!

— Простите. — Я взглянул на стеклянную витрину посреди комнаты. — Это не… «Капричос» Гойи? Я сейчас вернусь! — бросил я, прежде чем полный лысый мужчина успел ответить.

— Ну, если бы я знал, что вы ищете ценные марки, я сразу привез бы вас сюда. Мой шурин потерял здесь все свое состояние…

Я не обращал внимания на намеки шофера. Больше он мне был не нужен. Теперь я спокоен.

И правда, теперь все было… как в сказке!

— Пожалуйста, — говорил мне через минуту полный лысый мужчина. — «Гойя» с первой наклейкой… К тому же марка красива и в хорошем состоянии.

Серия, которую я из чувства благодарности покупал у фирмы Хампель, лежала на черном стекле — так легче было проверить перфорацию; марки были приготовлены для меня, пока я рассчитывался с водителем такси.

— Вы коллекционируете «Живопись»? — заинтересовался тот, который отмачивал в тазу марки.

Я утвердительно кивнул. Еще бы! Теперь я мог коллекционировать и «Живопись»!

Поскольку деревья за окнами затемняли комнату, был зажжен свет.

— Мы можем предложить вам испанские марки с изображением картин Гойи, выпуск 1930 года, в комплекте, все пятнадцать штук. Номиналы в одну, четыре и десять песет этой серии — «Маха». Ганс, у тебя есть еще «Маха»?

Полный лысый мужчина взял со стеллажа папку с надписью «Испания». Мною занялись заботливо и сердечно… как мухой, попавшей в паутину!

— А последняя серия картин Гойи из Прадо у вас есть? Может, вас интересует Веласкес? Очень хорошее дополнение к Гойе… Вот здесь картины Рембрандта, благотворительные голландские серии. А вот французские марки — Микеланджело, Курбе, Ренуар и Тулуз-Лотрек. Бельгийские — Рубенс, Ван-Дейк… Венгерские и румынские — Леонардо да Винчи. Русские — Репин, Васнецов… Марка, на которой изображены здание Третьяковской галереи и портрет Третьякова… Кете Кольвиц — марка ГДР за два пфеннига… «Мона Лиза» за пять пфеннигов, в красках, очень близких к оригиналу, выпущена в ФРГ.

Обхаживаемый справа и слева двумя любезными пауками, я за несколько минут стал солидным коллекционером «Живописи».

— Господин Канинхен — один из самых лучших и давних наших клиентов, — говорили мне. — Он собирает преимущественно классику. Мы имели счастье достать для него несколько экземпляров, которые он искал много лет…

Я еще раз поблагодарил их за готовность замолвить обо мне словечко, когда они в восемь часов будут звонить в Мейсен. Но ведь от Дрездена до Мейсена всего около тридцати минут езды — об этом я узнал во время нашего разговора.

— Мне было очень приятно. До свидания!

Мой тон исключал дальнейшие уговоры. Когда я выходил, хозяева погасили свет, чтобы, как и до моего прихода, подстерегать в полумраке новую жертву…

Мое задание было почти выполнено.

Когда я очутился в Мейсене, по левую сторону Эльбы, было уже четыре часа.

Все шло по установленному плану. Следуя указаниям прохожих, я повернул влево и по деревянной лестнице поднялся на железнодорожный мост.

Как бы с высоты шестого этажа я сошел по крутым ступенькам вниз, к гостинице «Золотой корабль». Здесь, на окраине Мейсена, над идиллическим городком, таким, какие рисовал Шпицвег, дребезжало на ветру жестяное изображение золотого корабля.

Внутри было светло и чисто. Телефон, к которому должны были вызвать из Дрездена господина Канинхена, висел на стене в обеденном зале… Я попросил комнату.

— Пожалуйста! Пять марок, — сказала распоряжавшаяся в гостинице женщина с огромными цыганскими серьгами.

Поместили меня на втором этаже. Лучше и быть не могло! Напротив моей комнаты находился номер разыскиваемого мною коллекционера из Эрфурта. Эту тайну я узнал, бросив взгляд в книгу регистрации приезжих.

Преисполненный наилучших надежд, умывшись и отложив на время служебные дела, я мог удовлетворить свое туристское любопытство. Ключ от комнаты архитектора висел внизу, а рядом афиша сообщала адрес мейсенской фарфоровой фабрики.

Выйдя из «Золотого корабля», я направился по узкой Постштрассе в сторону фабрики. Это было не очень далеко, к тому же дорогу указывали фирменные знаки — синие мечи на белых табличках…