Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Твой старикан звонил, — приветствовала меня мама, когда я вернулся домой, — ему хочется знать, как твои дела.

— Я был на вилле.

— Нет. Его интересуют твои успехи.

— Гм… пока топчусь на месте, — буркнул я, поднимая телефонную трубку.

Когда я заговорил с полковником, мама деликатно прикрыла за собой дверь…

— На всякий случай я затребую для тебя визу в ГДР, — сказал шеф, выслушав мой доклад. — Твой загранпаспорт, если не ошибаюсь, еще действителен? В понедельник будет виза. Путешествия расширяют кругозор, и подобная поездка никак тебе не повредит. Эрфурт, должен заметить, красивый город, — гудел в телефонную трубку полковник.

— В Эрфурте, — сказал я, -как явствует из телефонного справочника, есть четыре филателистических магазина. Один государственный, и, если там та же оперативность, что и у нас, они могут ничего не знать. Остальные три — частные. Думаю, через них нетрудно будет найти обладателя «Десяти краковских крон». Конечно, только от его доброй воли зависит, захочет ли он назвать человека, с которым вел переговоры в Варшаве, назвать того, кому он писал и кто по его поручению ходил к убитому коллекционеру, чтобы осмотреть старые марки Саксонии.

— Ясно. В Варшаве тратить время на поиски бесполезно. Дашь оттуда телеграмму, а мы здесь, на месте, возьмем кого нужно, — закончил дискуссию мой поистине бесценный шеф.

Поиски Посла в Клубе филателистов, где я еще никого не знаю, или с помощью Филателистического агентства были заранее обречены на неудачу. Во-первых, не было точного описания внешности Посла. Предпринимать какие-либо шаги в Варшаве при таком положении дел было рискованно: можно спугнуть убийцу. Этого я опасался. А заход с другой стороны, из Эрфурта, сулил немалую надежду, для преступника это было бы совершенно неожиданным.

Я умылся и сел за стол.

— Ты не будешь сердиться? — спросила мама, ставя передо мной молоко и тарелку с молодым картофелем.

— Ты что-нибудь опять натворила, мама?

— Я? Да ничего особенного. Оказалась случайно в Старом Мясте и зашла к этой симпатичной блондинке…

— К какой блондинке?

— Ну, в филателистическом магазине. Ты ведешь дело о марках и не мог сообразить! — заметила мама.

Я отставил тарелку.

— Ага! Наверняка ты что-то купила. Без этого, конечно, не обошлось. Это, наверно, и есть твоя тайна?

— Ты угадал. Я купила два кляссера. Один тебе и другой себе… — Мама ждала моей реакции.

— Ха!… А я было подумал, что-то случилось!

Смущение моей дорогой мамочки привело меня в хорошее настроение.

— Завтра, если не ошибаюсь, воскресенье. И так как у нас теперь есть кляссеры, не мешало бы нам выбраться в Клуб филателистов.

— Знаешь, я решила собирать… марки с цветами, — поделилась со мной мама. — Ведь цветы — мое давнее увлечение, я все время по ним тоскую.

Мама когда-то работала в городском саду.

— Если ты считаешь, что это подходящее занятие для матери офицера Главного управления милиции, то я не возражаю.

Я считал, что наш совместный выход в Клуб никоим образом не нарушит моих планов. «Купишь не купишь, а прицениться можно», — говорит старая присказка.

В воскресенье в десять часов утра мы с мамой переступили порог Клуба филателистов. Несмотря на воскресный день и прекрасную солнечную погоду, которая манит людей за город, в зале клуба, полном табачного дыма, было многолюдно и шумно.

«Научно-исследовательская комиссия» — гласила огромная вывеска над большим столом, где двое филателистов изучали сквозь лупу предмет обмена. Один из них — профессор университета, другой — известный физиолог.

«Комиссионная продажа» — гласила вывеска над двумя другими столами… Рядом со школьником и маленькой девочкой копался в тетрадях с марками министр. Встретил я там недавно вышедшего на волю рецидивиста, который меня не узнал или делал вид, что не узнает. Вертелись в толпе несколько знакомых врачей и адвокатов. В глубине зала толпились офицеры, студенты, железнодорожники, государственные служащие. Естественно, среди них не мог не быть и майор Ковальский.

В этот момент кто-то очень похожий на Ковальского преградил нам путь.

— Ба! Кого я вижу? — воскликнул он. — Ты что, Глеб, собираешься покупать, менять или продавать? Что тебя вообще интересует?

Он совершенно не имел ничего общего с тем майором Ковальским, которого я ежедневно встречал в своем управлении. Передо мной стоял возбужденный, сияющий человек. Я даже засомневался, он ли это, но, когда он решительно потребовал показать кляссер, сомнения мои рассеялись.

«Ну да! И вытянешь у меня, что тебе нужно», — подумал я.

Я посмотрел на маму, она не была знакома с Ковальским и скромно стояла в стороне, словно совершенно посторонний человек.

— Простите! Меня интересуют марки с цветами, — обратилась она к Ковальскому. — Не знаете ли вы, где и у кого можно приобрести серию цветов? Вы производите впечатление опытного человека.

«Пусть, мамочка, он спросит тебя о твоей коллекции. Ведь в твоем кляссере всего три марки с цветами», — подумал я и прикусил язык, чтобы не сказать лишнее.

— А-а-а, цветы — это очень приятная тема. Чрезвычайно приятная! — подхватил неожиданно Ковальский. — Давайте пройдем прямо к председателю, — предложил он. — Ну, пошли! — дернул он меня за рукав. Чтобы пробиться сквозь толпу к стоявшему в отдалении столику, пришлось как следует поработать локтями и без конца извиняться.

И все же я затерялся в толпе. Когда я их догнал, они уже были у стола, над которым висела табличка «Правление», и приветливо раскланялись с председателем клуба, а тот уже в свою очередь представлял маму секретарю клуба.

Пока мама усаживалась на предложенный ей стул, произошло что-то для меня непонятное: Ковальский, который буквально вырывал у меня из рук альбом, вдруг выпустил его и рысью помчался в глубь зала.

— Вы не удивляйтесь, — объяснил маме секретарь клуба, — он увидел человека, у которого есть «Сан-Марино». А тот редко сюда заходит.

Итак, оказывается, майор Ковальский здесь свой человек… Мама с помощью председателя заполняла документы, необходимые для вступления в члены клуба. В данной ситуации мне говорить о вступлении в члены клуба было некстати, так как я должен был бы указать свое служебное положение.

— Вы тоже будете?… — спросил секретарь.

— Нет, я только хочу попросить у вас совета, — ответил я, поспешно протянув ему свой кляссер.

Секретарь внимательно перелистывал страницы моего казенного кляссера. Останавливался, рассматривал сквозь лупу, подносил к свету наиболее интересные экземпляры марок. Он совсем не походил на акулу. Это был коллекционер, охотно оказывающий помощь начинающим.

— Это у вас для обмена?

— Да!

— Гм… — Подумав немного, он хлопнул себя ладонью по лбу. — Я сейчас разыщу одного коллекционера. С классическими марками следует быть особенно осторожным!

О, это мне уже было хорошо известно!…

Мама продолжала переговоры с председателем о покупке серии марок с цветами. За нее, судя по выражению ее лица, можно было не волноваться. Секретарь отправился на поиски. Оставшись один, я мог спокойно рассмотреть окружающих.

В дымном зале стоял невероятный гул. В таких условиях следовало отказаться от попытки разыскать хотя бы один более или менее ценный экземпляр марки, украденной на вилле, так как едва ли такие марки могут появиться тут в продаже. Здесь обменивались недорогие экземпляры. Клуб — неподходящее место для коллекции «За лот» и тем более для марки «Десять краковских крон».

Я заметил доктора Кригера, пробиравшегося сквозь толпу. «Рассказать ему о той нелепой сделке на площади у филателистического магазина или нет?» Рассказывать об этом у меня не было ни малейшего желания. «Уж лучше потерять две марки «За лот», нежели прослыть растяпой!»

Доктор неожиданно вынырнул с противоположной стороны и, как бы продолжая прерванный разговор, сказал:

— …видишь, я все же достал эту негашенную двухдолларовую марку! Она в прекрасном состоянии, и заплатил за нее недорого!