Вторая невеста

Что произошло между ними? Зинченко увел у него подругу? Нормальный мужик в этом случае бьет морду сопернику. Федор вспомнил, как дрался с однокурсником из-за девочки, да и потом всякое бывало. Эти дела решаются между представителями сильного пола. Федор не мог представить себе мужика, который мстит обидчику, убивая его женщин. Сюжет для романа или кино, а в жизни нереально и слишком сложно, всегда можно подстеречь в темном месте удачливого соперника и накидать ему от души.

И туфли… и тогда, и сейчас убийца унес туфли жертвы. Фетишист? Или… ревность? Убийца — брошенная женщина, мстящая любовнику… Это реальнее, женщины более склонны к преступлениям, от которых несет театром, позой, коварством, в то время как мужик рвется в бой с открытым забралом, женщина, в силу своей слабости, прибегает к хитростям, ничего не прощает, злопамятна, м-м-м… артистична, пожалуй, и мысленно рассматривает себя будто в зеркале в любой ситуации, даже совершая убийство.

Вышеприведенные мысли Федора носили сугубо теоретический характер и не имели ничего общего с реальностью, от них за версту несло типичным мужским шовинизмом. Федор понимал это, но, доводя свои выводы до абсурда, он, как правило, умудрялся нащупать в хаосе зерно истины, где-то там, на дне. Его девизом было — не бойтесь думать креативно ! Тому же он учил на семинарах и своих студентов.

В итоге раздумий вырисовались два портрета: рыцаря без страха и упрека с открытым забралом и развевающимися перьями на шлеме, прущего напролом, и хитрой слабой коварной женщины, которая тайком подсыпает яд, приветливо улыбаясь, накидывает петлю на шею, толкает в пропасть, предварительно погладив по спине и сняв ниточку с пиджака… фигурально выражаясь. Фигурально! От мыслей до действия — космос! А тут за двадцать лет ничего не забыто, не отболело и стучит в сердце, как пепел Клааса. Это может говорить о проблемах с психикой…

Правда, в наше сложное время ролевой принцип извратился, вокруг полно слабых и коварных мужчин и сильных и грубых женщин, не мог не признать Федор.

Подвенечное платье на люстре и унесенные туфли — реалии одного порядка, поступок скорее женский, чем мужской. А если добавить сюда украшение, зачем-то оставленное на ступеньках склепа…

Хотя платье мог повесить сам Зинченко в наказание себе, испытывая угрызения совести. Мысль о том, что убийца — жених, Федор после некоторого колебания отбросил, не тот психотип, разве что лунатик, ходит в полнолуние по крышам и не ведает, что творит. А кроме того, у Зинченко алиби, и тогда, и сейчас. Тогда — знакомая… кстати, надо бы присмотреться к этой знакомой. И еще раз поговорить с соседкой Марией Андреевной. И повторно расспросить Полину о знакомых Алины или общих, Полякова, несомненно, знала человека, который сел к ней в машину.

Приглашение Майи, вспомнил он с досадой… как некстати! У него была пара дельных, как ему казалось, мыслей, которые нужно немедленно обсудить с Колей и с Савелием. Да, да, с Савелием, как это ни странно — оторванный от жизни Зотов, как пифия, иногда выдавал порцию абсурда, которую следовало рассмотреть детальнее и истолковать должным образом — тут Федору не было равных. Коля только хмыкал издевательски и вздергивал брови.

Майя и Стелла… тоже есть о чем подумать. Федор помнил сильное пожатие горячей руки дивы, многообещающий взгляд в упор больших темных глаз. Что их связывает? Хотя разве непонятно… В том-то и дело, что непонятно.

Непонятно!

И Полина… Федор взглянул на часы. Четыре. Поздновато для звонка, вернее, слишком рано. Ему хотелось увидеть Полину, услышать ее неторопливый спокойный голос, поцеловать веснушки на переносице… Он ткнулся носом в подушку — наволочка пахла ее духами, нежно, тонко…

Он долго не мог уснуть, проворочался до семи утра и вдруг словно провалился, и приснилось ему странное существо, сидящее в громадном лиловом коконе, усыпанном сверкающей золотой пудрой, — с неестественно белым лицом, закрытыми глазами, мучительно изогнутыми бровями, не то живое, не то мертвое, вцепившееся в край кокона длинными бледными пальцами крупных рук с выпуклыми синими венами. Такая боль была во всей его позе, такое напряжение и безысходность, что Федор во сне нахмурился и протянул руку, но тут же остановил ее на полпути, понимая, что не знает, что должен сделать — то ли вытащить существо из кокона, то ли заговорить и спросить, отчего ему так плохо, то ли просто протянуть руку и подождать, пока оно само решит, что делать — принять его руку или оттолкнуть.

Потом существо исчезло в сером тумане, на пол просыпались золотые звездочки, кто-то прошел по ним, с треском давя и дробя сверкающую мелочь, а далее пустота… 

Глава 13. Обед в поместье

Федор очнулся около одиннадцати — день за окном был серенький — похоже, собирался дождь, и он подумал, что сейчас позвонит Майе и скажет…

Художница, словно подслушав его мысли, позвонила сама.

— Федор, вы помните, что я вас пригласила на обед? — спросила она, и голос ее показался ему слабым и каким-то больным.

— Я помню. Вы… здоровы?

— Да, да, со мной все в порядке. Плохо спала, наверное, перед грозой.

— Может… завтра?

— Нет! Сегодня. Идрия была на рынке, купила баранину. Вы ей нравитесь, Федор. Вы, наверное, всем женщинам нравитесь… — Она рассмеялась невесело.

— Не всем, — только и сказал Федор, не найдя красивого и достойного ответа. После вчерашнего похода в «Белую сову» он чувствовал неловкость, от былой легкости в отношениях с художницей не осталось и следа. Сейчас ему показалось, что она намекает на интерес дивы к его скромной особе.

— В два, хорошо? Надеюсь, дождя все-таки не будет. Я покажу вам пляж, тут у нас два озера. Возьмите купальный костюм. — Она замолчала и сказала после паузы: — Вы… приедете?

— Конечно! Давно мечтал искупаться в озере. Правда, я не умею плавать, — соврал он.

— Не может быть! Я вас научу.

На том они расстались, и Федор набрал номер Полины. Она ответила сразу, словно ждала его звонка.

«Полина, как животное?» — хотел спросить Федор, но шутка застряла у него в горле. Ему показалось, что она плачет.

— Как вы? — Дурацкий вопрос, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства.

— Приехала Тамара, хочет забрать Алину домой.

С трудом Федор вспомнил, что Тамара — сестра Алины.

— Помощь нужна?

— Пока нет, мы сами.

— Вы сами ничего не сможете.

— Нам помогает капитан Астахов. Он приходил поговорить с Тамарой.

Федор почувствовал себя задетым. Разговор стопорило, он получался вымученным и натужным, что-то недоговоренное висело между ними тяжелым облаком.

— Полина! — взмолился Федор. — Я хочу вас видеть, я так соскучился! Давайте встретимся. Давайте поужинаем где-нибудь!

Тут он вспомнил, что они, кажется, перешли на «ты»…

— Я тоже… соскучилась.

— Правда?

— Капитан Астахов сказал, что Павлик умер. Мне страшно, я все время думаю о нем… о них… в голове не укладывается.

— Полиночка, не бойтесь! Я приеду вечером! Сейчас!

— Я не могу оставить Тамару, она все время плачет, — невпопад ответила девушка. — Я позвоню. Спасибо, Федя.

В два Алексеев был у пропускного пункта в элитную деревню. Ворота медленно разошлись в стороны, и он так же медленно (подумал: «Как на похоронах!» Мысль отражала его настроение…) въехал на заповедную территорию. Пароля у него не спросили — бдительный охранник в будке лишь проводил машину поворотом головы — на миг они скрестились взглядами в зеркале, и Федор свернул к дому Майи, от души надеясь, что запомнил дорогу. Фраза Полины о том, что с ними «капитан Астахов», не давала ему покоя и вызывала досаду. Друзья друзьями, но в отношении женщин… Подсуетился капитан, защитник одиноких девушек! Вот скажу Ирке, думал мстительно Федор. А он, бывший капитан Алексеев, разъезжает по гостям.

Они никогда не были соперниками — у них разные вкусы. В отношениях с женщинами капитан Астахов стремился к лидерству — легкомысленная подружка Ирочка не то чтобы признавала его лидерство — ей оно по барабану, и Коля мог безнаказанно воспитывать и выговаривать ей сколько влезет, — тем и ценны их отношения. А Федору подавай интеллект, характер, собственные суждения и взгляды… возможно, здравый смысл… хотя требовать от женщины наличия здравого смысла, особенно если она красива, явный перебор! Вы еще и логики от нее потребуйте — так она вас этой самой логикой… одним словом, вам же будет хуже! Но такой уж был Федор странный человек. Он мог увлечься некрасивой женщиной с мозгами, в отличие от Коли, которого вполне устраивала красивая, но безмозглая. Ведь увлекся же герой Мерля высокоинтеллектуальной женщиной-обезьяной.