Музыка под занавес

— Будет гораздо лучше, если вы заставите этих людей отойти, пока мы не огородили место преступления, — сказал Ребус. — Доктор сейчас подъедет.

— Но… пульса нет, — возразил Гудир. — Я проверял.

Ребус окинул его неприязненным взглядом.

— Говорил я тебе, им это не понравится, — заметил старший патрульный и еще раз усмехнулся.

— На месте преступления лишние следы ни к чему, — пояснила Шивон, показывая свои бахилы и руки в перчатках.

Гудир смутился.

— Врач в любом случае должен подтвердить факт смерти, — добавил Ребус официальным тоном. — А пока его нет, попробуйте-ка уговорить этих людей убраться отсюда.

— Профессиональные вышибалы — вот кто мы такие, — сообщил старший патрульный своему напарнику, делая шаг к группе зевак.

— Если они — профессиональные вышибалы, значит, мы участвуем в профессиональном шоу, — пробормотала Шивон, снова склоняясь над трупом. — А одет он совсем не как бродяга, — добавила она. — Вполне приличный джентльмен.

— Посмотри, может, найдешь какие-нибудь документы.

Присев возле трупа, Шивон провела рукой в перчатке по карманам брюк и пиджака убитого.

— По-моему, ничего нет, — сказала она.

— А как насчет сочувствия?

Шивон бросила на него быстрый взгляд.

— Хотела бы я знать, сэр, расстанетесь ли вы с вашей вечной иронией, когда получите золотые часы с памятной надписью?

Ребус в ответ только вздохнул. Истинная причина, по которой они с Шивон в последнее время так часто задерживались на службе, состояла в том, что ему оставалось десять дней до пенсии, и им нужно было закончить кое-какие дела, кое-что уточнить, подчистить некоторые мелочи.

— Что же произошло? — проговорила Шивон, заполняя наступившую паузу. — Быть может, обычное ограбление, обернувшееся трагедией?

Ребус пожал плечами. Ему казалось, что здесь не все так просто, но он пока не мог объяснить — почему. В луче фонаря, который Шивон снова направила на труп, он разглядел кожаную куртку, вышитую рубашку, которая когда-то, похоже, была голубой, вылинявшие джинсы, подпоясанные черным кожаным ремнем, и черные замшевые туфли. Насколько Ребус мог видеть, лицо погибшего покрывали морщины, а волосы уже начали седеть. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим, рост — примерно пять футов и десять дюймов. Ни часов, ни каких-либо украшений на теле не было. Неожиданно Ребус задумался, сколько трупов он повидал за тридцать с лишним лет службы в полиции. Тридцать? Сорок?.. Что ж, неполные две недели, и он сможет забыть этого беднягу, и оно, пожалуй, к лучшему. Он уже заметил, что в последнее время Шивон Кларк держит себя с ним как-то не очень естественно: казалось, она постоянно пребывает в напряжении, и Ребус полагал, что знает причину. Ей давно хотелось, чтобы напарник отправился на пенсию, потому что только после этого Шивон могла бы доказать всем, что она и сама что-то может и чего-то стоит.

Ребус поднял голову и увидел, что Шивон глядит на него. На мгновение ему показалось, что она прочла его мысли, и он поспешил улыбнуться.

— Я еще не умер, Шивон, — проговорил он, поворачиваясь к фургону передвижной криминалистической лаборатории, который как раз остановился неподалеку.

Дежурному полицейскому врачу понадобилось меньше минуты, чтобы констатировать смерть. Криминалисты перегородили бело-синей лентой въезд и выезд с Реберн-вайнд, установили осветительные приборы и полотняные экраны, так что зеваки больше не видели ничего, кроме движущихся в свете прожекторов силуэтов. Вслед за экспертами Ребус и Шивон тоже облачились в одноразовые комбинезоны. Тем временем подъехали фотографы и труповозка. Откуда-то появились пластиковые стаканчики с горячим чаем, над которыми поднимались язычки пара. Издалека доносился приглушенный вой полицейских сирен (эти машины спешили в другие места), на Принсес-стрит раздавались пьяные выкрики, на кладбище рядом с церковью ухала сова. Под этот аккомпанемент констебли взяли у свидетелей предварительные показания, и теперь Ребус просматривал сделанные записи. Констебли стояли рядом. К этому времени он уже знал, что старшего из них зовут Билл Дайсон.

— Говорят, вы уходите, — сказал Билл.

— В следующие выходные мой последний день, — отозвался Ребус. — Да вы, похоже, и сами на подходе.

— Мне осталось семь с половиной месяцев, — охотно подтвердил старший констебль. — Я уже подыскал себе неплохую работенку — буду работать в такси. — Он вздохнул. — Уж не знаю, как Тодд без меня управится.

— Буду стараться, сэр, — тотчас отозвался Гудир.

— Уж этого у тебя не отнимешь, ты у нас малый старательный, — ухмыльнулся Дайсон.

Ребус попытался сосредоточиться на чтении. Девицу, которая нашла труп, звали Нэнси Зиверайт. Ей было семнадцать лет, и, по ее словам, она возвращалась домой от подруги. Подруга жила на Грейт-Стюарт-стрит, а сама Нэнси — на Блэр-стрит, неподалеку от Каугейт. Школу она уже закончила и в настоящее время была безработной, хотя и надеялась когда-нибудь поступить в колледж, чтобы учиться на стоматологическую медсестру. Ее показания записывал Гудир, и Ребус невольно, но с удовольствием отметил: почерк у младшего констебля был аккуратным и четким, к тому же он ухитрился зафиксировать изрядное количество подробностей. Вот уж действительно, старательный малый!.. Блокнот Билла Дайсона выглядел значительно хуже. Торопливые, неразборчивые каракули красноречиво свидетельствовали о том, с каким нетерпением Билл ждет, чтобы прошли оставшиеся ему семь с половиной месяцев. Только призвав на помощь интуицию, Ребус сумел с грехом пополам выяснить, что пожилых супругов зовут Роджер и Элизабет Андерсон и что проживают они на южной окраине Эдинбурга на Уэст-Фрогстон-роуд. Их телефонный номер Дайсон все-таки записал, но никаких сведений о возрасте и роде занятий Ребус не обнаружил. Вместо этого он не без труда разобрал фразы «просто прох. мимо» и «вызв. полиц.».

Блокноты патрульным Ребус вернул без комментариев — в любом случае свидетелей предстояло допрашивать еще раз. Но это будет потом, а пока… Ребус бросил нетерпеливый взгляд на часы, гадая, когда удастся произвести вскрытие. Не имея результатов аутопсии, они мало что могли сделать.

— Скажите свидетелям, что они могут быть свободны.

— Девчонка, мне кажется, еще не пришла в себя, — отозвался Гудир. — Может быть, стоит отвезти ее домой?

Ребус кивнул и повернулся к Дайсону:

— А как себя чувствуют остальные двое?

— По-моему, нормально. — Патрульный слегка пожал плечами. — У них тут неподалеку машина. На Грассмаркет.

— Они что, любители ночного шопинга?

— Нет. Кажется, они были на предрождественском концерте в церкви Святого Катберта.

— Я бы не спрашивал, если бы вы удосужились это записать, — строго сказал Ребус, но, пристально глядя в лицо констеблю, он без труда угадал вопрос, который тому хотелось задать: «А на черта это нужно?» Тем не менее констебль не рискнул произнести вслух ничего подобного, пока инспектор мог его услышать.

Шивон Ребус обнаружил в фургоне экспертной лаборатории, где она разговаривала со старшим группы криминалистов. Сегодня это был Том Бэнкс, для близких друзей — Томми. Кивнув Ребусу в знак приветствия, Томми поинтересовался, приглашен ли он на отвальную.

— Не понимаю, почему вам всем так не терпится проводить меня на заслуженный отдых, — проворчал Ребус.

— Ничего удивительного… — Томми подмигнул. — Это будет то еще зрелище! Я почти уверен — высшее полицейское начальство в полном составе явится на твои проводы с осиновыми кольями, чтобы ты, не дай бог, не восстал из могилы. Ну и конечно, всегда приятно выпить на халяву. Правда, Шивон говорит, ты так подтасовал расписание, что твоя последняя смена выпала на субботу. Уж не затем ли, чтобы не нужно было тратиться на отвальную?

— Это получилось случайно, — уверил его Ребус. — Чайку не осталось?

— Полчаса назад ты заявил, что не будешь пить эти помои, — поддразнил его Бэнкс.

— Так ведь это было полчаса назад!