Загадка Ватикана

Слуги во фраках и белых перчатках церемонно обслуживают профессора Стэндапа, но как только они отворачиваются, непримиримый британец выливает содержимое рюмки в стоящий рядом горшок с дельфиниумом и наливает в нее виски двадцатилетней выдержки из предусмотрительно наполненного набалдашника своей трости. И что удивительно: дельфиниум, похоже, элегантно переносит эту пытку. А может, ему доставляет удовольствие угождать подданному ее величества?

Стэндап — образец изысканности. Одевается он как джентльмен из Сити: черный сюртук, брюки в полоску, белоснежная сорочка со стоячим воротничком, черная бабочка в белый горошек, красная розочка в бутоньерке, длинный и прямой цилиндр. Даже мысли у него какие-то причесанные. Приводит его в возбуждение, кажется, только одна страсть: перевод. Он переводит почти со всех языков. Ну прямо-таки ходячий механический переводчик: без колебаний выдает самые редкие идиомы, самые сложные обороты речи любого наречия. Так что научный мир относится к нему с большим, несколько опасливым уважением.

Стэндап никогда не разваливается в мягком кресле, а всегда сидит на стуле прямо. Вот и сейчас он вместе с папским нунцием слушает разъяснения своего французского коллеги, профессора Сальва.

— Господа, когда вы были столь добры, что обратились ко мне с просьбой помочь в поисках «Жизнеописания Сильвестра», я понял, что тут необходим более оригинальный метод. Я не сомневался, зная ваши достоинства, что за многие годы вы испробовали все разумные пути. Стоило ли повторять их? Очевидно, нет. И что же мне оставалось? Конечно, пути неразумные.

Такое вступление, казалось, шокировало Стэндапа. По его мнению, Сальва играл в Шерлока Холмса, тогда как был всего лишь Гастингсом без Эркюля Пуаро. Что до папского нунция, то он, прикрыв один глаз, принялся внимательно рассматривать картину «Снятие с креста», приписываемую кисти Рафаэля. Она была гордостью клуба и висела в барочной раме как раз под львиной гривой Сальва. Впервые он обратил внимание на то, что Мария Магдалина уже держала в руках сосуд с ароматами, который через три дня принесет ко гробу. Деталь эта весьма заинтриговала его, и он пропустил мимо ушей логические выводы профессора. Мы же считаем себя обязанными привести их здесь.

— Дорогие коллеги, вне всякого сомнения, вы пытались проникнуть в тайну номеров, которые, подобно сфинксам, веками охраняли инкогнито опечатанных папок. Но я быстро сообразил, что номера эти абсолютно ничего не значили и были поставлены наобум в ходе последней инвентаризации, прошедшей еще при папе Льве XIII. Я сказал «наобум», потому что папки, само собой разумеется, не открывались, поскольку не числились в каталоге. И первоначальные номера попросту заменили новыми. А что касается первых, которые относились к разным эпохам и были бы нам полезны, то их просто стерли, чтобы в памяти не осталось и следа. — Сальва сделал большой глоток, по привычке крякнул и продолжил: — Тогда у меня возникла идея поискать в картотеке «Жизни предков», которая, как вам известно, никогда не пересматривалась. Находится она в зале XII, относящемся к эпохе Иоанна XXIII. Я обнаружил там, в частности, «Историю царствований в Египте» Руфина, «Книгу о хороших манерах» Пасхаза Думинского, «Книгу о благочестивых людях Запада» астурийца Валерио дель Бьерсо… Все это слишком древние манускрипты, не подходящие к нашему случаю. Меня больше заинтересовали доминиканские авторы; я исходил из гипотезы, что наш «Сильвестр» должен был принадлежать к той же группе, что и «Бремя Святости» Бартелеми Трентского.

— Неужели вы думаете, что мы не рылись в этой картотеке? — язвительно заметил Стэндап. — И мы прекрасно знаем, что там нет ни одной карточки с упоминанием имени Сильвестра!

— Разумеется, — благодушно парировал Сальва, раскуривая одну из своих ужасных сигар. — Но я и не предполагал его там встретить. Зато я подумал: а не скрывается ли манускрипт под другим названием? И стал методично пересматривать все карточки до одной. Целых три недели кропотливой и нудной работы! И наконец я наткнулся на карточку с двумя ссылками. Речь в ней шла о «Небесной лестнице» Жана Гоби, номер папки которой B 83276; под этими цифрами стояли и другие, по всей видимости, оставшиеся от старого каталога, составленного еще до Льва XIII.

— Из этого вы заключили что второй номер относится к нашему «Житию»? — воскликнул Стэндап, подпрыгнув на своем стуле. — Но на каком основании?

— Вторая нумерация обозначена сокращенными словами и цифрами: «Leg. Bas. 666», — замогильным голосом проговорил Сальва.

— Как так?

Магистр Караколли мгновенно оторвался от благостного созерцания сосуда Марии Магдалины на полотне Рафаэля и, пораженный ужасом, очутился в неумолимой реальности библиотеки понтификального клуба. 666 — число дьявола! Им в XI веке клеймили особо святотатственные труды! С незапамятных времен мерзкие писания с таким клеймом сжигались. А сейчас профессор Сальва заявил, что в папке с «Небесной лестницей» спрятан один из таких богохульных манускриптов! Стало быть, «Жизнеописание Сильвестра», которое так долго искал прелат римской курии, было творением дьявола! Необычное возбуждение завладело священнослужителем. К радости открытия текста примешивалась горечь запрета.

— Вы и вправду так думаете? — проблеял он.

— Чушь! — отрезал Стэндап.

— Вы сказали «Leg. Bas.»? — продолжил Караколли, чье возбуждение подпитывалось чувством удовлетворения от поражения англичанина. — «Leg.» — легенда, «Bas.» — Басофон, так звали Сильвестра до его крещения! Именно об этом говорит Венсан де Бове в «Зеркале истории».

Сальва процитировал:

— «Потерянное жизнеописание Сильвестра, нареченного при рождении языческим именем Басофон…» А Родриго де Серето пишет: «Этого Сильвестра не надо путать с Басофоном…» Как видите, я все проверил. Сколько же последователей спрашивали себя, что это за персонаж с таким странным именем! И вот три шестерки все нам сказали даже прежде, чем мы открыли манускрипт.

— Это оскорбительно! — возмутился Стэндап.

— Это фантастично, потрясающе, невероятно! — взорвался нунций, не в силах более сдерживать себя. — Я сейчас же иду туда!

Вот так, раскрыв папку B 83276 в зале Льва XIII, Караколли и нашел лежащий рядом со списком «Небесной лестницы» Жана Гоби манускрипт «Жизнеописание Сильвестра», который он тщетно искал тридцать два года.

Его преосвященство кардинал Алессандро Бонино, префект Священной обрядовой конгрегации, принял делегацию в тот же вечер. Был он дороден, высок ростом, властен и безапелляционен. Наследница инквизиции, Священная конгрегация строго следила за точным соблюдением церковных обрядов, выявляла тех, кто отходил от незыблемых доктрин. Ко всему прочему, кардинал был главным редактором «Римского обозрения», и в его длинных, холеных руках находилась вся этика церкви.

— Ваше преосвященство, — начал нунций Караколли, — наши поиски «Жития Сильвестра» увенчались успехом благодаря дедукции присутствующего здесь профессора Сальва.

Сальва слегка наклонил голову. Он успел поработать всюду — от Манхэттена до Лондона, от Китая до Амазонии — и впервые за свою долгую карьеру сотрудничал с Ватиканом. Он согласился заняться «делом Сильвестра» больше из любопытства к папскому государству, нежели ради самого утерянного документа. Те из читателей, кто не имел возможности встречать профессора Сальва, утешатся тем, что в нашем повествовании они увидят работу его мысли, насладятся его дедуктивным методом, образчик которого мы уже здесь продемонстрировали.

Добавим, что внешне Сальва представлял собой нечто среднее между Уинстоном Черчиллем и Орсоном Уэллсом, а интеллектуально был похож на Огюста Дюпена и Льюиса Кэрролла с его математической парадоксальностью и юмором. Отметим, что некоторые большие мыслители не вписываются в общепринятые представления о высоком интеллекте. Эйнштейн, к примеру, если верить тестам, был идиотом. А сколько блестящих умов, специалистов во многих сферах, увенчанных университетскими почетными званиями, в обыденной жизни сходят за тупиц, способных самое большее работать в магазине самообслуживания или на свиноферме! И в то же время известны лодыри, постоянные обитатели школьных «камчаток», которые впоследствии стали изобретателями, учеными, первооткрывателями, яркими и глубокими художниками или артистами.