Поросло травой (СИ)

- А ведь тот угол-то раньше других треснул. Вот оно как! Это убитый-то так про себя напоминал. Эх, грешные мы! Там ведь и танцы были. На костях, слышь, выплясывали, - гудела рядом баба Дуня, до пенсии работавшая в клубе вахтёром.

Строительная площадка, огороженная сеткой, уже превратилась в место сбора половины деревни. Участковый следом за Седовым прошёл внутрь, затворив за собой калитку. Рабочие благоразумно держались в сторонке, у техники.

- Сюда, - позвал Седов, спускаясь по грубым ступеням в бывший клубный подвал.

Дальняя стена была разрушена наполовину, обнажая слежавшийся грунт. И там, среди комьев потревоженной земли, Иван Павлович увидел труп. Вернее фрагмент тела - костяк рёбер, нижнюю челюсть и рассыпавшиеся фаланги пальцев.

- Серёжа... - выдохнул Иван Павлович, снимая фуражку.

- Что? - не понял Седов.

- Людей, говорю, уводи. Работы на сегодня у вас кончились.

- Так у нас смета... - заканючил бригадир, но перехватив взгляд участкового, быстро пошёл на попятный: - Окей, Иван Павлович. Мы на сегодня закончили.

- Михал Иваныч? Это Христолюбский из Окалинки. У нас тут убийство, - Иван Павлович уже говорил с начальство из райцентра. Телефон в его руке немного скользил от нервного пота. - Докладываю...

- Почему вы решили, что это Толмачёв? - молодой капитан из райцентра, Степан Агеев, кивнул в котлован, где трудились эксперты.

- Больше некому, - Иван Павлович в общих чертах рассказал коллеге о пропавшем студенте и поисковых мероприятиях.

Между тем из земли мало-помалу, с особой осторожностью извлекали скелетированное тело. Светлые длинные волосы облепляли череп подобно шлему. В лоскутах можно было с трудом опознать клетчатую ситцевую рубашку. Лучше всего сохранились джинсы и кожаные кроссовки.

- Стёпа, - позвал эксперт.

- Да, Сан Саныч, - Агеев и Христолюбский подошли ближе, склоняясь к яме.

- Время смерти я тебе точно не назову, но тело пробыло в земле около тридцати лет. Это навскидку.

- С четвёртого-пятого июня восемьдесят пятого, - сказал Иван Павлович. - Это точно студент. Я помню, во что он был одет.

- Хм, отправная точка есть, - кивнул эксперт. - Причина смерти - травма затылочной части черепа.

- А это не могло произойти посмертно? - спросил Агеев.

- Определённо нет, - мотнул головой Сан Саныч. - Волосы прикрывали пролом, земли там нет. Если бы тело повредили при строительстве, то наверняка занесли бы грунт внутрь. Но я, естественно, проведу ряд дополнительных экспертиз. И ещё, где-то тут у меня было...

Сан Саныч присел к своему чемоданчику, выуживая оттуда пластиковый пакетик. Он подал его полицейским:

- Вот это было, если так можно сказать в нашем случае, зажато в кулаке трупа. Лоскут пострадал при разложении тканей, но, думаю, я смогу что-нибудь с ним сделать.

Агеев посмотрел на мятую земляного цвета тряпочку и передал её Христолюбскому. Иван Павлович поднял пакет, рассматривая содержимое против солнца. Ему ничего не говорил этот обрывок ткани.

- Так мы поехали? - Сан Саныч уже успел снять свой защитный комбинезон, надетый прямо на цивильную одежду.

- Да, давайте. Результаты?

- Как только, так сразу. Ты же меня знаешь.

- С чего начнём? - спросил Иван Павлович, когда "труповозка" уехала.

- А давайте чаю? И вы мне ещё раз со всеми подробностями про восемьдесят пятый расскажете. Про июнь.

Офицеры пошли сквозь поредевшую толпу зевак, уставших ждать новых событий.

- А как мы? Нам-то что теперь делать? - Седов буквально схватил их обоих за руки. - У меня смета! У меня план летит ко всем чертям.

- Работайте, - разрешил капитан Агеев. - С завтрашнего дня можете начинать. Показания ваших рабочих есть, место мы сфотографировали. Ну, а если что-то ещё найдёте, - сразу к Ивану Павловичу.

Где-то на другом конце Окалинки брехали собаки. Иван Павлович затушил сигарету в пепельнице и опёрся на перила веранды. Ночь шелестела листьями. Участковому снова не спалось. Вчера они допоздна засиделись с капитаном Агеевым. Работы предстояло много, причём работы не самой простой. Для начала следовало отыскать родственников Толмачёва и всё-таки провести сравнительную экспертизу. Оба прекрасно понимали, что это чистая формальность, ведь никто больше в тот период не исчезал.

- Родителям Толмачёва тогда было лет под пятьдесят, вряд ли они живы. Но была сестра, заканчивала восьмой или седьмой класс, - вспоминал Иван Павлович.

- Наверняка вышла замуж и сменила фамилию, - предположил Агеев. - Нужно будет отправить запрос.

"Должно быть это странно - быть старше собственного старшего брата", - подумалось Христолюбскому. Может быть, Толмачёвы до сих пор считали Сергея живым, но отчего-то подавшемся в бега и не сообщавшем о себе ни слова. И вот теперь им придётся поставить точку в этой неопределённости.

Но лирика лирикой, а убийство следовало раскрыть. И после стольких лет сделать это будет очень сложно - свидетели, если таковые были, давно и думать перестали о событиях тридцатилетней давности. Многое стёрлось из их памяти насовсем, многое представляется иначе, чем было на самом деле. К тому же нужно ещё отыскать этих возможных свидетелей.

- А вот тут будет посложнее, - согласился капитан. - В ВУЗ мы, конечно, напишем. Но сомневаюсь, что они располагают хоть какими-то данными.

- В деле адреса есть, но, сам понимаешь, тоже ещё советские, - покивал Христолюбский.

Христолюбский опасался, что городской оперативник тут же возьмёт всё в свои руки и не даст ему ни малейшего шанса поставить в давнем деле последнюю точку. Однако Агеев не только не отказался от помощи, но и живо интересовался воспоминаниями Ивана Павловича о том лете.

- Ну вот, завтра можно и запросы отправить.

- А чего до завтра тянуть? Вон тебе компьютер - пиши, - Христолюбский на правах хозяина убрал с рабочего стола кружки от кофе.

- А интернет?

- Вот вы, городские, пижоны! На Луне сеть ловит, а вы всё деревню за прошлый век держите, - усмехнулся в усы Иван Павлович.

Капитан примирительно поднял руки. Ещё полчаса ушло на отправку запросов.

- Хм, - Агеев посмотрел на наручные часы. - Когда от вас последний автобус-то?

- В восемь ушёл, - ответил Христолюбский. - Пошли, у меня переночуешь.

Марья Сергеевна накормила ужином и устроила гостя в комнате старшего сына - дети Христолюбских давно выросли и разъехались. Агеев уснул сразу, уютно засопев. Жена перемыла посуду и отправилась к себе. А Иван Павлович смолил одну сигарету за другой - к нему вновь вернулось то неприятное чувство, что грызло его тридцать лет назад. Вот только теперь, участковый знал это наверняка, он сможет довести дело до конца и спокойно уйти на пенсию.

- О, Иван Павлович! Ну, наконец-то! Я уж измаялся вас ждать. С самого ранья здесь, - Кулагин торопливо протянул руку участковому.

- Николай, тебе заняться нечем? - отвечая на приветствие, спросил Христолюбский.

- А чем? Это ведь такое событие! Да для нашей Окалинки - история! Я не могу ничего пропустить.

- Знакомься Степан, Николай Егорович Кулагин, учитель истории нашей школы. По совместительству краевед.

- Очень приятно! - Кулагин протянул руку и капитану. - А вы из райцентра? Капитан Агеев.

- Ты, Коля, чего хочешь-то? - Иван Павлович отпер дверь участка.

- Подробностей! - Кулагин потряс вынутым из кармана фотоаппаратом. - Для истории. Ну и так, интересно.

- Про тайну следствия слышал, небось? Потом, в газетах, всё прочитаешь.

- Несерьёзно это, Иван Палыч. Мы ж столько лет знакомы, а ты... Ну хоть что-нибудь скажи, - канючил Кулагин. - Это ж ведь тот студент, да?

- Иди, Коля, не мешай работать, - Христолюбский решительно оттёр историка от двери, пропуская Агеева внутрь.

- Про студента-то он как узнал? - спросил Степан, включая компьютер, с молчаливого согласия хозяина кабинета.

- Это ж деревня, - пожал плечами Христолюбский. - Один что-то услышал, второй допридумал, третий разнёс слух. Вот увидишь, скоро уже и версии станут подкидывать.